Немного солнца в холодной воде - Франсуаза Саган

– Надеюсь, вы угостите меня виски, чтобы отпраздновать радостное событие?

– Мы ничего не празднуем, – раздраженно отозвался Жиль, – мы праздновали свое спокойствие, а тут пожаловал ты.

– Боже мой! – воскликнул Никола, человек не обидчивый и прежде всего жаждавший выпить. – Боже мой! Да он рев-нует! .. Я уверен, что мадам Сильвенер будет в восторге, если мы выпьем в честь ее первого появления в клубе, ведь я вас тут еще никогда не видел, правда? Иначе запомнил бы, смею вас уверить…

Нежно улыбаясь Натали, он завладел бутылкой, стоявшей на столике, и налил себе виски. Жиль был взбешен, тем более что видел, как Жан, сидевший по другую сторону столика, щурит глаза, едва сдерживая смех; Натали не произнесла ни слова.

– Слушай, Никола, – сказал Жиль, – у нас деловой разговор.

– Если у вас деловой разговор, то мадам Сильвенер, наверное, скучно вас слушать. Пойдемте лучше потанцуем, мадам Сильвенер.

И вдруг Натали расхохоталась, а вслед за нею захохотал и Жан. Они не могли остановиться. По природной своей веселости Никола последовал их примеру и тоже захохотал, не забыв налить себе второй стакан. Один Жиль хранил суровый вид, но чувствовал себя униженным и весь кипел от негодования.

– Ха-ха-ха, – уже икал от смеха Жан, – если бы ты видел, какая у тебя сейчас физиономия!..

Натали смеялась до слез, и Жилю пришлось выдавить из себя жалкую улыбку. Как ему хотелось бросить этих двух хохочущих идиотов, пересесть за другой столик и напиться с компанией старых приятелей… Он так давно не видел Париж, в конце концов. И если все его старания пощадить щепетильность своей любовницы привели к таким результатам, плевал он на все… Это легче легкого.

– Почему бы тебе не потанцевать? – сказал он Натали.

– Я этого не танцую,-ответила она,-ты же знаешь. Не сердитесь на меня, мсье, – сказала она Никола. – Я приехала из провинции.

– Боже мой! – воскликнул Никола. – Откуда именно?

– Из Лимузена.

– Из Лимузена? Обожаю Лимузен. У меня там даже родственники есть. Ну так, значит, надо это вспрыснуть. Жиль, выпьем за Лимузен.

И тут на глазах изумленного Жиля завязался длинный разговор между Натали и Никола о прелести лимузенских пейзажей, о поре жатвы и сбора винограда, причем именно последняя особенно нравилась Никола. Было уже два часа ночи, когда Жан, тоже чуть подвыпивший и развеселившийся, подвез их домой. Натали слегка покачивалась, а у Жиля было собачье настроение. В ванной он подготовил несколько язвительных фраз, но, когда пришел в спальню, Натали уже спала крепким сном. Он лег ря-дом и долго не мог уснуть.

На следующее утро, когда Натали проснулась, вид у нее был озадаченный и смущенный, как бывает с человеком, который выпил накануне лишнего и чувствует себя из-за этого неловко, хотя выспался на славу, бодр и свеж. Натали лукаво посмотрела на Жиля, и он невольно улыбнулся.

– Ну что? – спросил он. – Наверное, видела во сне Никола?

– Никола мне ужасно понравился, – ответила она. – Такой славный, похож на большого пса.

– Согласен, на большого, пьяного пса. Кстати сказать, я не знал, что ты не прочь выпить.

Она посмотрела на него и, помолчав немного, сказала:

– Дело в том… дело в том, что мне было страшно. Я никого там не знала, а ты всех знаешь. И у меня был такой нелепый вид рядом с этими девицами…

Жиль изумленно поднял на нее глаза.

– Да-да. На мне было такое простенькое черное платье, нитка жемчуга, а они все прямо Дианы-охотницы. И тебе явно неловко было знакомить меня с ними.

– Ну, это уж слишком! – вознегодовал Жиль.-Слишком!.. Ты действительно думаешь, что я мог стыдиться тебя?

Он бросился навзничь на постель и прижал к себе Натали. Ей было страшно? Натали, которая ничего не боялась, которая бросила вызов всему Лимузену, которая оставила мужа, этой дерзкой Натали вдруг стало страшно в клубе симпатичных алкоголиков. Жилю это казалось смешным и трогательным.

– Не то чтобы я стеснялась, – задумчиво проговорила она. – Нет, не стеснялась, а боялась, что тебе будет скучно со мной. Вот поэтому я и обрадовалась, когда Никола к нам подсел.

– Но ведь с нами был Жан. А по его мнению, ты чудо из чудес.

– Что ни говори, Жан – прежде всего твой друг. Ты можешь делать с ним или со мной что угодно, он тебе все простит. Я даже вот о чем думаю: не доставляют ли ему удовольствие твои дурные поступки?

– Ты с ума сошла! – сказал Жиль.

Однако ему теперь вспомнилось, какое ликующее выражение лица появлялось у Жана, когда он, Жиль, по их словам, «переживал очередной кризис» и способен был на всякие дикие или нелепые выходки. Жан успокаивал друга, старался образумить,. но с какой-то веселой снисходительностью, даже как будто вос-хищался его затеями, и зачастую уговоры Жана только подливали масла в огонь. Во всяком случае, никто ничего не знает о своих друзьях и о тех подспудных, иногда для них самих неведомых влияниях, которые они на нас оказывают. Тем не менее смешно было представить себе Жана, добродушного Жана, в роли Мефистофеля. Жиль расхохотался.

– Ты все ставишь под вопрос. Ты, значит, намереваешься перевернуть всю мою жизнь?

– Мне кажется, что с моей жизнью ты не слишком-то церемонился, – миролюбиво ответила Натали.

Она смотрела на него, улыбаясь и полузакрыв глаза. Может быть, она и боялась всех этих людей в клубе, но уж его-то она, во всяком случае, нисколько не боялась.

– Ты женщина суровая и жестокая, – сказал он. – Ты ничего не боишься. А кроме того, ты пьяница. А кроме того, бесстыдница, – сказал он в заключение, тормоша ее. – Надо познакомить тебя с Жильдой.

– А кто такая Жильда?

Но он уже думал только о ней и не имел ни малейшего желания говорить о Жильде. Все же он успел пробормотать:

– Развратница.

– О-о-о! – воскликнула она. – Все женщины могут быть развратницами. Я ведь тоже, ты знаешь… Но это ничего не значит… Когда любишь, наслаждение…

– Молчи, болтунья, – сказал он.

Пообедали они у Липпа, очень поздно. Жиль и тут повторил вчерашнюю церемонию «представления», но уже весьма непринужденно. Через три дня он начнет работать в новой должности, его любовница красива, к нему пришло счастье. И он с удивлением думал: как могло случиться, что всего три месяца назад он был таким жалким, трепещущим, полным отчаяния существом? Он, должно быть, дошел до точки, не отдавая себе в этом отчета. А теперь весь мир принадлежал ему. По этому поводу следовало выпить шампанского. Запивать шампанским сосиски с тушеной капустой – сущий идиотизм, но они выпили шампанского.

Потом пошли вдвоем в соседний кинотеатр на какой-то дурацкий фильм, и Жиль весь сеанс нашептывал глупости на ухо На-тали, к глубочайшему ее возмущению, так как она ко всякому зрелищу относилась с детским вниманием и серьезностью. Недаром она уже три дня приставала к Жилю с просьбой сводить ее в театр на «интеллектуальную» пьесу, как говорили, отличную, но при одной мысли о ней у Жиля кровь стыла в жилах. Он уже несколько лет не был в театре и вообще терпеть не мог заранее запланированных развлечений; он смеялся над «провинциализмом» Натали, как он это называл.