Записки Клуба Лазаря - Тони Поллард

Члены клуба стали расходиться, пока я убирал остатки моего образца. Вытерев доску тряпкой, я завернул в нее сердце. Но не успел я убрать его в сумку, как Брюнель обратился ко мне с просьбой. Он хотел забрать сердце, объяснив свое желание тем, что собирался на досуге еще раз рассмотреть его. Радуясь возможности избавиться от сердца, я отдал его Брюнелю, однако прежде убрал окровавленную тряпку и завернул сердце в чистый платок.

— Только постарайтесь побыстрее избавиться от него. Я не обрабатывал его спиртом, и сердце скоро начнет разлагаться.

— Мне понадобится не больше двух часов, — сказал он, сунув сверток в карман пальто. — Но прежде мы должны заняться более важным делом, — сказал он, похлопав меня по плечу. — Я и еще кое-кто из Клуба Лазаря хотели бы угостить вас обедом, чтобы отметить ваше удачное выступление.

Так я стал участником этого знаменитого тайного клуба, пусть и в качестве неоплачиваемого секретаря. Брюнель принял мое согласие с радостью, а сэр Бенджамин разозлился. Однако именно Бэббидж, который, помимо изобретений счетных машин и ненависти к уличным музыкантам, оказался еще и хорошим шифровальщиком, сообщил мне, что мои предшественники занимались прежде всего тем, что и подразумевала данная должность, — хранили секреты. Я тогда и представить себе не мог, сколько секретов открою, работая секретарем Клуба Лазаря.

Мое выступление в Клубе Лазаря, казавшееся мне в то время необыкновенно удачным, и вовсе не потому, что удалось утереть нос Броди, на деле положило начало целой череде неприятностей. Первой стал очередной визит инспектора Тарлоу. Со времени нашей второй, не слишком приятной для меня встречи из реки выловили еще один труп, у которого снова отсутствовали сердце и легкие. Однако на этот раз инспектор не просил меня осматривать тело, а лишь сообщил, что оно было обнаружено через несколько дней после того, как я официально стал членом клуба.

Тарлоу пришел один. Сначала я подумал, что он хочет снова предупредить меня, поскольку я почти не изменил своих привычек с момента нашей последней встречи. Но вместо этого он принес маленький деревянный ящик и жестом велел мне открыть его.

— Только осторожнее, его содержимое начало гнить.

Едва приоткрыв крышку, я тут же почувствовал хорошо узнаваемый запах гнилой плоти. Лежавший внутри предмет был завернут в мешковину и обложен льдом, однако лед так сильно растаял, что я заметил вытекавшую из ящика воду еще до того, как мне его отдали. Положив сверток на стол, я осторожно развернул его. Запах стал сильнее, пока я отделял грубую ткань от липкой поверхности лежавшей в нем тухлятины. Убрав окровавленную тряпку, я взял скальпель и ткнул им в лежавший передо мной серый мускул. Нескольких уколов и толчков оказалось достаточно, чтобы разделить на несколько частей то, что вначале казалось аморфной массой, но, к моему ужасу, оказалось полусгнившими остатками сердца. Я разрезал его во время доклада, который делал для Клуба Лазаря, а затем отдал для дальнейшего изучения Брюнелю.

Разрезанный орган поставил передо мной ужасную дилемму. Моим первым порывом было прояснить ситуацию и все рассказать Тарлоу, ведь закон не был нарушен. Но в таком случае мне пришлось бы рассказать ему о клубе, существование которого, очевидно, было секретом, тщательно хранимым его членами и их друзьями. К тому же я понял, что, после того как я завоевал доверие и уважение таких выдающихся людей, мое признание будет не чем иным, как предательством.

— Что ж, инспектор, думаю, вам известно, что это остатки человеческого сердца. Один из кусков сильно изорван — складывается впечатление, что его жевали. Где вы его нашли?

— Сердце успел пожевать маленький терьер. Хозяин гулял с ним в престижной части города, как вдруг собака вытащила из кучи мусора этот сверток. К счастью, мимо проходил констебль и увидел, как хозяин собаки пытался отнять у своего питомца кусок хряща; тот же громко рычал и не отдавал свою находку. Констебль узнал, чем на самом деле были рассыпавшиеся по мостовой куски мяса, и забрал их. Вы только что подтвердили наши подозрения, что это на самом деле части человеческого сердца.

— По-вашему, оно принадлежало одному из трупов, который выловили в реке?

— Вполне закономерный вывод, не так ли? Как думаете, сколько человеческих сердец разбросано по городу?

— Я думаю, что не много… обычно мы сжигаем органы, а не выбрасываем. А что насчет кучи мусора? Вы сказали, что это была престижная часть города?

Тарлоу кивнул.

— Сердце нашли на Пэлл-Мэлл незадолго до приезда мусорщика.

Я старался, чтобы мой голос не выдавал волнения.

— Да, это очень престижный район. Вы можете связать это с каким-либо адресом?

— К сожалению, нет. Мы даже не можем вычислить определенную улицу. Мусор приносят туда с нескольких примыкающих улиц. Я послал людей, чтобы они все тщательно проверили, но к тому времени мусор уже убрали. На самом деле не обязательно, чтобы выбросивший его человек жил там, он мог всего лишь проходить мимо.

Новость была не так плоха, как показалось мне сначала. Дюк-стрит, где жил Брюнель, примыкала к Пэлл-Мэлл, но в сложившихся обстоятельствах невозможно было предположить, что сердце попало туда из дома номер восемнадцать. К тому же вполне очевидно, что, раз в этом районе жили столь уважаемые люди, Тарлоу предпочитал придерживаться версии, что сердце выбросил случайный прохожий. Я был рад, что появление сердца вряд ли могли связать с Брюнелем или со мной, поэтому не видел причин заявлять о своей причастности к этому событию.

Инспектор, вероятно, подумал, что теперь настала его очередь задавать вопросы.

— Что вы можете рассказать об этом? Есть что-то особенное в том, что его разрезали вот так, на четыре части?

Я склонился над месивом на столе.

— Это позволяет лучше рассмотреть внутренность сердца, дает доступ ко всем его отделам.

— Примерно так вы разрезали бы сердце — возможно для того, чтобы показать студентам?

Я испытывал соблазн сказать, что хирург никогда не стал бы разрезать сердце таким образом, но, возможно, он уже спрашивал у кого-то совета и знал, что сердце было разрезано в соответствии с правилами. Не исключено, что он меня проверял.

— Да, примерно такую же технику использую я и другие хирурги. Она подробно описана в хирургических справочниках.

— Выходит, это была работа хирурга?

Опять он заговорил о хирургах.

— Не обязательно, — ответил я. — Здесь не требуется большого мастерства. Это довольно обычный способ разрезать сердце, если вас это интересует.

Тарлоу разочаровано вздохнул.

— Значит, мы не можем сузить круг подозреваемых. — Но затем тон его голоса стал веселее. — Есть еще одна деталь, способная нам помочь.

— О чем вы, инспектор?

Полицейский вытащил из кармана перепачканный темными пятнами кусок белой ткани.

— Разрезанное сердце было завернуто в носовой платок.