Гвардия, в огонь! - Юрий Корчевский

Илья едва не послал его к чёрту, как у них в отряде принято было. А сейчас лейтенантом это может быть воспринято неправильно.

Складом была землянка. Когда Илья подошёл к ней с бойцами, предупреждённый старшина сразу выдал два ящика с тротиловыми шашками, детонаторы.

– Тебе сколько шнура?

– Минут на десять-пятнадцать, причём в двух экземплярах.

– Не учи учёного, ящиков-то два.

Время горения бикфордова шнура определялось по меткам на оболочке шнура. Старшина отмерил, отрезал. Пока Илья шнур в кольцо сворачивал, завскладом отрезал второй такой же кусок.

– Распишись!

К землянке подъехала полуторка. Из кабины высунулся водитель.

– Это вас везти?

– Нас. Не развалишься по дороге?

Полуторка, видавшая виды, с латками, довоенного выпуска, при двух фарах. С началом войны стали для экономии ставить одну фару и передние крылья не штампованные, а гнутые и сваренные, по упрощённой схеме.

Дорога мало сказать скверная. Перед войной главная дорога Белоруссии – Брест – Минск – Москва приобрела булыжное покрытие, асфальт уже после войны постелили. А другие дороги или грунтовые или щебёнка. А эта разбита гусеницами бронетехники, вся в воронках от снарядов и бомб, на обочинах разбитая и сгоревшая техника. Водитель матерился отчаянно, лихо крутил баранку. Грузовик бросало по дороге, как утлую лодку в шторм.

Чем ближе к цели подъезжали, тем у Ильи тревожнее становилось на душе, потому что движение на дороге прекратилось. Знак тревожный.

– Притормози и глуши мотор, – приказал Илья.

– Не доехали же! – буркнул водитель, но приказ выполнил.

Илья дверцу кабины открыл, на подножку встал. Отчётливо были слышны выстрелы пушек и едва различимы пулемётные очереди. Судя по звукам, впереди, на удалении полтора километра, бой идёт. Как бы не попасть под раздачу. У сапёров в кузове винтовки, у Ильи «наган» 1905 года производства с семью патронами в барабане и без запасной пачки. Появись немцы, не отобьёшься. А мост, их задание, как раз там. За неисполнение можно под трибунал угодить, и по военному времени наказание суровое – расстрел.

– Трогай, – сказал водителю Илья. – А вы по сторонам смотрите.

Это он сапёрам в кузове. Из кузова обзорность лучше, опасность увидят раньше. Проехали немного, за поворотом несколько бойцов в окопе, ручной пулемёт на бруствере. А на дороге старший лейтенант руку поднял. За заставой в полусотне метров мост, который Илья с сапёрами взорвать должен. Водитель грузовик остановил. Илья из кабины выбрался.

– На ту сторону нельзя, – сказал старший. – Наши сюда прорываются, бой идёт.

– У меня приказ мост взорвать.

– Не дам! Как наши выходить будут? У меня тоже приказ – держать мост до последнего.

Старлей званием и должностью выше сержанта. Илья подчиняться должен. Но в итоге за невзорванный мост отвечать ему.

– Товарищ старший лейтенант! Разрешите мост заминировать. В последний момент рванём, когда немцы подступят.

Старший думал недолго.

– Валяй.

Видимо, сам понимал, что мост целым сдавать нельзя. Илья сразу к сапёрам.

– Берите ящик, устанавливайте на дальней опоре, второй ящик у ближней.

– Да какая разница?

– Разговорчики! Сам с двух раз догадаешься?

Сапёры по пустынному мосту понесли ящик. Долго возились под мостом. Неудобно закладывать взрывчатку на высоте, когда лестницы нет. Сапёры выход нашли. Один влез на плечи другого, втиснули ящик. Сапёр вытащил из ящика брусок тротила, вставил взрыватель, в него бикфордов шнур. Тротил в ящик вернул. Теперь осталось только поджечь свисавший изрядный конец бикфордова шнура и всё, взрыв прогремит неминуемо. Двух ящиков с лихвой хватит, чтоб обрушить мост.

Подготовили мост к взрыву, приходилось ждать. Стрельба приближалась, наши медленно пятились, немцы напирали. Обычно наступающие теряют своих солдат втрое больше, чем обороняющиеся. Сейчас расклад был иной. Потери наших войск среднесуточные двадцать три тысячи двести десять человек, а у немцев четыре тысячи пятьдесят.

На тридцать первый день войны 21-я армия Западного фронта отошла к Днепру на участке от Рогачева до Жлобина. В этот же день решением военной коллегии Верховного суда СССР за поражение войск Западного фронта приговорены к расстрелу командующий Западным фронтом Д.Г. Павлов, начальник штаба В.Е. Климовских, начальник связи фронта А.Т. Григорьев, а также командующий 4-й армии А.А. Коробков. При этом ни один из комиссаров не пострадал, хотя единоначалия не было.

Ставка Верховного главнокомандования издала директиву о вводе в сражение на Западном направлении эшелона резервных армий – 29-й, 30-й, 24-й и 28-й, сосредоточенных на линии Осташков – Брянск. Ставка решила силами этих армий нанести удар сходящимися направлениями на Смоленск.

На шоссе Могилёв – Мстиславль, где у моста через Проню находился с сапёрами Илья, показались первые грузовики с ранеными. Как только они проехали, показался конный обоз. Возчики нахлёстывали усталых коней, стремясь побыстрее перебраться через мост, на другой берег. За обозом потянулись красноармейцы. А стрельба всё ближе. Неожиданно взорвался снаряд прямо посредине реки. Обычно немцы старались по мостам не стрелять, надеясь их захватить.

Илья нащупал коробок спичек в кармане. Спички специальные, для сапёров. Впрочем, их и другие рода войск используют. Горят под дождём, сильным ветром – пока сама не догорит, не погасишь. Ныне это в порядке вещей, а тогда редкость. Илья подошёл к старшему лейтенанту.

– Я на другой берег перейду. Как можно будет подрывать, дайте сигнал.

– Какой?

– Ну, хотя бы фуражкой махните.

– Принимается.

Илья сапёров проинструктировал.

– Следите за старшим лейтенантом. Как отмашку даст фуражкой, поджигайте бикфордов шнур, а я на той стороне запалю.

Илья с трудом прошёл по мосту. Народу много, военные и гражданские, он один против движения. Уселся недалеко от моста на пригорке, лицом к шоссе. Так и другой берег видно, где старлей, и шоссе справа. Большая часть отступающих прошла, да не все.

Неожиданно раздался рёв мотора, потом пулемётный выстрел. На шоссе ворвался танк. Окраска серая, очертания угловатые. Немец! Танк принялся крушить всё – повозки, машины, давить людей. Один грузовик сброшен с шоссе в придорожную канаву, следующий буквально смят. Минуты и танк прорвётся к мосту. Илья вскочил, повернулся к другому берегу. Почему старлей медлит, не подаёт команды? Ослеп и оглох? Илья закричал изо всех сил.

– Прочь с моста, сейчас взорвётся!

Да кто его расслышал за криками паники и страха? Наоборот, люди ринулись на мост, сбивая друг друга в воду. Кого-то сбили с ног, крики! Ждать некогда. Илья сбежал по насыпи, спотыкаясь и оскальзываясь на траве. Вытащил коробок, раза в три больше обычного. Где ящик с тротилом и шнур? Ящик высоко, только угол виден, зато бикфордов шнур свисает и до него можно дотянуться. Илья достал спичку – почти в ладонь длиной, значительно толще обычной, чиркнул об обмазку коробка. Яркая вспышка, дым с противным запахом, от которого сразу в горле запершило. Поднёс пламя к бикфордову шнуру. Почти сразу зашипело, дым струйкой от шнура пошёл. Всё, надо убираться отсюда как можно быстрее. Сначала побежал по берегу по течению, увидел прибившуюся к земле корягу. Столкнул её в воду, из нагрудного кармана достал красноармейскую книжку, взял зубами за её уголок. Оттолкнулся, вцепился в корягу и поплыл. Вот-вот грянет взрыв. От моста на полсотни метров отплыл. Если бы под опорой лежала бомба, а не безоболочный тротил, ему не выжить – осколки далеко летят, за сотню метров, а то и дальше. Река помогала течением. Илья беспокоиться стал. Вдруг шнур погас или не сработал взрыватель? Танк уже на подходе к мосту. Люди в панике бросаются с моста в воду. И тут грянул взрыв! Всё заволокло дымом, быстро поднявшимся вверх. Танк, передними катками въехавший на мост, нагнулся, полетел вниз и перевернулся, упав в воду, поднял огромный фонтан брызг. Пролёт моста рухнул, но полностью не упал, стоял под наклоном. Люди, из тех кто остался на мосту, бежали к восточному его концу. И тут второй взрыв. Это его сапёры, пусть и с задержкой, взорвали второй ящик тротила.