Смерть на Параде Победы - Андрей Кузнецов

— Тут политический аспект просматривается невооруженным взглядом! — тоном знатока сказал Семенцов. — Идеологическая диверсия!

— Наглость, однако, примечательная, — сказал эксперт Галочкин, осматривавший валявшиеся на полу футляры от изделий. — Это даже уже и не вызов — вот мы какие лихие ребята, под самым носом у легавых ювелирный грабанули! Это полное пренебрежение, уверенность в своей удачливости, в своей безнаказанности. Это — неспроста!

— Полностью с вами согласен, Арменак Саркисович, — сказал Алтунин. — Нормальный вор на такое не решится. А вот уверенный в себе немецкий диверсант — может решиться. Потому что хорошо стреляет, хорошо бегает, хорошо просчитывает расклады. Да — рискованно, малейший шум, малейшая тревога — и «пожалуйте бриться», как любит говорить наш начальник. Но не было никакого шума. Вошли, заперли дверь, положили из бесшумного оружия троих сотрудников и двоих покупателей, сгребли все самое ценное, что было в торговом зале, и ушли. В подсобные помещения благоразумно соваться не стали, там замки, а замки — это время. Скорее всего ушли, не уехали, потому что никто из опрошенных свидетелей не вспомнил, чтобы возле ювелирного стояла какая-то машина. Машина же, как я думаю, стояла за углом, на Петровке или же на Пушкинской. Я бы встал на Петровке, там больше машин и меньше к ним внимания. Стало быть, они со своей добычей преспокойно прошли мимо пятидесятого райотдела. А что такого? Идет себе по улице гражданин с чемоданчиком или с мешком на плече, не торопится, не толкается, ничего не нарушает… Кто на такого внимание обратит? Никто. А если бы кто-то попытался бы им помешать, они бы его пристрелили не задумываясь. Им главное ноги унести с места преступления, сбыт украденного их не волнует, потому что они в скором времени рассчитывают удрать куда-нибудь за кордон.

— Почему рассчитывают удрать? — спросил Джилавян. — Может, на дно залечь собираются? С чистыми документами?

— Если бы собирались на дно залечь, то деньги в кассе не оставили бы, — Алтунин кивнул в сторону стоявшего на прилавке «Националя»,[23]ящик которого был выдвинут не преступниками, а заведующим магазином.

С заведующим в его кабинете общался капитан Бурнацкий, человек неимоверного терпения и неимоверной же въедливости, мастер допросов. Поймать человека на противоречиях просто, но их же надо предварительно собрать, просеяв пуды, если не тонны, словесного мусора. Алтунин присутствовал в самом начале разговора Бурнацкого с завмагом. Заведующий утверждал, что во время налета сидел в туалете и ничего не слышал. Начал бормотать невнятное про колиты, запоры, свеклу тертую зачем-то приплел, которую называл панацеей. Бурнацкий посмотрел на его покрасневшие глаза, на мясистый нос, покрытый сетью красных прожилок, подумал немного и сказал:

— Колит у вас, может, и имеется, гражданин Чихачев. И свекла тертая несомненно полезна для организма, потому что в ней сахар и витамины. Только вот ни за что я не поверю, чтобы вы водочку свеклой закусывали. Скорее огурчиком, верно?

— Водочку? — лохматые седые брови завмага поползли вверх. — Какую водочку, товарищ? Вы о чем?

— Предпочитаете коньячок? — Бурнацкий вежливо улыбнулся. — Ну да, в ювелирном магазине, среди всей этой бриллиантовой роскоши коньяк как-то уместнее. Бутылку где прячете?

— Что значит прячете?! — попробовал возмутиться завмаг. — Я ничего не прячу! Держу определенный запас для особых случаев… Исключительно в представительских целях!

— А после обеда — это особый случай или как? — поинтересовался Бурнацкий уже другим, сухим, официальным тоном. — Я, знаете ли, гражданин Чихачев, не первый день на свете живу и ни за что не поверю, что, сидя на толчке, вы не слышали шума в торговом зале. Падающие тела, открываемые витрины, стук ссыпаемых изделий… Опытный человек сразу понял бы, что творится неладное… Да и один из грабителей непременно должен был заглянуть в коридор. Для порядка, для спокойствия, чтобы убедиться в том, что там никого нет. И если бы в туалете горел свет, то… Думаю, что продолжать дальше нет смысла, потому что ход моих мыслей и так ясен. Ясен или нет?

Завмаг закивал с таким рвением, что впору было испугаться, как бы у него не оторвалась голова.

— А вот если запереться в кабинете, накатить стакан да подремать, тогда совсем другой коленкор. Верно, Виталий Мефодьевич?

Психология — сложная наука, но действенная. Сначала назови человека гражданином, как бы намекая на то, что он тебе не товарищ. Поговори ласково, потом построже, а потом перейди на душевный тон и назови по имени-отчеству. В восьми случаях из десяти сработает. Ну, а с оставшимися двадцатью процентами разговор пойдет другой. Настоящий. Игра в кошки-мышки по высшему разряду.

Завмаг, еще недавно пытавшийся хорохориться, сник, увял лицом и тихо сказал:

— Ваша правда, гражданин начальник. Есть за мной такой грех — люблю выпить. Но — без ущерба для дела…

— И с пользой для здоровья, — добавил Алтунин, имея в виду, что если бы не этот грех, то вместо пяти трупов было бы шесть. — Вы, Виталий Мефодьевич, зря туману напускали, нам надо правду говорить, какой бы она ни была. А то видите, как получается — пытались скрыть маленький грех, да чуть в большой не вляпались. Знаете, кто обычно при налетах в живых остается? Соучастник, наводчик…

— Как вы могли такое подумать?! — простонал завмаг, хватаясь руками за голову. — Чтобы я… О-о-о!

— Вы усердно наталкивали нас на эту мысль, — укорил Бурнацкий и, верный привычке подтверждать догадки вещественными доказательствами, попросил: — Водку-закуску покажите, Виталий Мефодьевич.

Завмаг полез в тумбу письменного стола и выставил на него две поллитровки водки — полупустую и полную, запечатанную. Рядом поставил тарелку с закуской — соленый огурец, вареное яйцо, подсохшая горбушка. Небось, на вечер приберег.

«Хорошо живут заведующие ювелирными магазинами, — не столько позавидовал, сколько констатировал Алтунин. — Интересно, какой у него тут может быть гешефт? Дефицитные колечки из-под полы толкает или с пересортицей балуется?»…

Поздно вечером собрались у начальника отдела. Настроение было неважным. По горячим следам дело раскрыть не удалось, а для кропотливой работы не было никаких зацепок, кроме изучения биографий и круга общения сотрудников магазина, как живых, так и мертвых. Нередко бандиты убивали своих наводчиков во время преступления. Это удобно — концы в воду, да и делиться ни с кем не надо. Но надежды на биографию и круг общения было мало. Почти все понимали, что в магазине, скорее всего, побывали диверсанты. Не исключено, что те самые, которые напали на инкассаторов Управления полевых учреждений Госбанка.

— По обоим делам работаем сообща, — подвел итог начальник отдела.

На принятом в МУРе языке это называлось «условное объединение», когда два дела формально ведутся по отдельности, но реально рассматриваются как два эпизода одной и той же преступной группы.