Библейский Израиль. История двух народов - Игорь Липовский

Хабиру активно действовали не только в стране Амурру — на ливанском побережье и в южной Сирии, — но и непосредственно в Ханаане. В Амарнском архиве имеется несколько посланий от Биридийя, правителя ханаанского города Мегиддо, который, как и Риб-Хадда, сетовал на трудности войны с хабиру. Он отправил фараону жалобу на сыновей Лабайу, правителя города Шакму (Шхема), обвиняя их в том, что они наняли за деньги хабиру и суту для ведения войны с ним[18]. Другой ханаанский правитель, Милкилу из города Газру (Гезер), находился в несравненно худшем положении: он просил фараона спасти его и Шувардату, правителя города Килту, от власти хабиру[19]. Еще один ханаанский правитель, его имя оказалось невозможно прочитать на табличке, писал буквально следующее: «Да будет известно царю, моему господину, что наместники главных городов Моего господина бежали и вся страна царя, моего господина, Перешла к хабиру»[20]. Ему вторит правитель Иерусалима Абди-Хеба, который предупреждает фараона, что «у царя больше нет земель, хабиру разграбили все земли царя. Если в этом году прибудут лучники, земли царя, моего господина, будут сохранены. Но если лучников не будет, то земли царя, моего господина, будут потеряны»[21]. Со своей стороны, Абди-Хеба обвинял Милкилу и сыновей Лабайу в том, что они отдали хабиру страну царя[22]. Впрочем, досталось и самому Лабайу, которому ставили в вину, что он уступил землю Шхема хабиру[23]. Скорее всего, подобные обвинения были продиктованы тем обстоятельством, что правитель Иерусалима находился в состоянии войны с этими ханаанскими царьками. В то же время, косвенно подтверждая антиегипетскую репутацию хабиру, Абди-Хеба возмущался в одном из своих писем, что при дворе фараона к нему относятся как к хабиру[24].

Из посланий ханаанских правителей видно, что с военной точки зрения хабиру их явно превосходили, и не будь угрозы вмешательства Египта, весь Ханаан оказался бы в их руках. Например, новый наместник города Газру, Йапаху, откровенно признавал свое военное бессилие: «Пусть царь, мой господин, — писал он фараону, — солнце на небе, вспомнит о своей стране. Так как хабиру сильнее нас, то да поможет нам царь, мой господин, иначе хабиру уничтожат нас»[25]. То же самое подтверждает и другой ханаанский правитель — Шубанду: «Так как хабиру могущественнее нас, — напоминает он фараону, — то пусть царь обратит внимание на свои земли»[26]. Еще один ханаанский или южносирийский царек, Даган-такала, просто умолял фараона спасти его «от могущественных врагов, от руки хабиру, грабителей и суту. Спаси меня, великий царь, мой господин! Спаси меня, иначе я буду потерян для великого царя, моего господина»[27].

Примечательно, что Даган-такала делал различия между грабителями и хабиру, то есть для него, современника тех событий, они были не одним и тем же, как для некоторых нынешних историков. Интересно, что те из правителей Ханаана и Амурру, кто обвинял хабиру в грабеже, на деле описывали их поступки не как акты разбоя и бандитизма, а как действия враждебной армии. Хотя, учитывая моральные нормы того времени, трудно провести границу между действиями армии противника и обычным грабежом. Лучшим примером того являются военные походы египетской армии в Ханаан, которые представляли собой фактически узаконенный грабеж.

Одно из писем Амарнского архива содержит очень важное определение хабиру, которое нигде больше не встречается. Неидентифицированный автор — скорее всего, один из правителей страны Амурру, — повествуя о своем сопернике, сравнивает его с хабиру, называя его «беглой собакой». Не «бродячей», что было бы указанием на неоседлый, бездомный характер хабиру, а именно «беглой», то есть убежавшей от хозяина. Вероятно, это был намек на обстоятельства, при которых хабиру появились в Ханаане и стране Амурру — на их вынужденное бегство из Египта[28].

Из писем Амарнского архива становится очевиден и другой факт: хабиру не имеют единого руководства или вождя, они не объединены в племенной союз или союзы, и это облегчает положение местных правителей. В одном из своих Посланий Риб-Хадда, правитель города Губла, выражает страх только при одной мысли о возможности объединения хабиру. Вероятно, после изгнания гиксосских фараонов из Египта аморейские племена, оставшиеся в нильской дельте, лишились как авторитетных вождей, так и сложившейся системы племенной организации. Не случайно основатель Нового царства, египетский фараон Яхмос, не пожалел потратить три года на осаду южноханаанского города Шарухена, чтобы «добить» гиксосов и их племенную верхушку и тем самым обезглавить враждебных ему амореев. После потери гиксосских вождей, в атмосфере нарастающего давления со стороны египтян амореи из нильской дельты так и не сумели найти им замену — новых лидеров, и в составе разных племенных групп в разное время покинули негостеприимный Египет. Как показала последующая история, у амореев-хабиру снова появились свои выдающиеся вожди, но на этот раз их власть ограничивалась только собственными племенными группами и территорией Ханаана.

В какой степени письма Амарнского архива отражают историю северных древнееврейских племен в Ханаане в XV–XIII вв. до н. э.? Ведь там нигде не упомянуто ни одно из израильских племен, ни один из персонажей библейской истории. Видимо, они могут помочь нам в трех аспектах. Во-первых, везде, где речь идет о хабиру в центральном и северном Ханаане, есть большая вероятность того, что под этим именем скрываются именно израильские племена. Во-вторых, письма местных правителей дают нам представление о политической ситуации, в которой жили эти племена до завоевания ими Ханаана полтора-два века спустя. И, наконец, в-третьих, они дают некоторую информацию о хабиру вообще и, предположительно, о месте древних евреев среди них. Будучи вытесненными из дельты Нила, аморейские племена разошлись под именем хабиру по Ханаану, Сирии и Месопотамии. Однако в наибольшем количестве они сконцентрировались в Ханаане, на ливанском побережье и в южной Сирии, то есть там, откуда они и пришли в Египет. Здесь они составляли существенную часть населения и поэтому оказали решающее влияние на дальнейшую судьбу этого региона. В других районах — в северной Сирии и Месопотамии — хабиру являли собой лишь незначительную долю местных жителей и соответственно не играли там никакой роли.