Малая земля - Олег Таругин

Несмотря на то, что морпех уже давно смирился с фактом собственного попадания в далекое прошлое, признав все происходящее как данность, он до сих пор путался в этих самых понятиях — «было», «будет». Причина внезапно поменялась местами со следствием. То, что казалось ему давным-давно свершившимся и пережитым, внезапно превратилось в нереально-далекое будущее. И осознать подобные изменения было, ну, скажем так, непросто. Поскольку его собственное прошлое для всех ныне живущих являлось будущим, а их же будущее для него — прошлым. От подобных мыслей даже голова немного закружилась. Нет уж, лучше о подобном вовсе не думать, иначе тупо с катушек съедешь! Как не думал, усилием воли запретив себе подобные воспоминания, про оставшуюся где-то там, в будущем (или все-таки в прошлом?), семью — отца, мать, младшую сестру. Тьфу ты, вот опять…

Раздраженно помотав головой, морпех снова поднес к глазам бинокль.

Впрочем, без толку — все, что можно, он и без того разглядел. А большего, несмотря на обещание Ивченко про «удобное для наблюдения место», отсюда не рассмотришь. Подбираться же ближе точно не стоит: после недавней акции в Глебовке в поселке определенно неспокойно. И румынских патрулей на улицах полно — в этом разведчики не ошиблись, характерные каски и шинели отлично различимы даже с такого расстояния, — и какие-то тентованные грузовики туда-сюда шастают. То-ли подкрепление подвозят, то-ли вовсе наоборот, перебрасывают силы в сторону атакованного поселка. Хотя, кто его знает, что все это на самом деле означает? Может, у фашистов тут какой-нибудь местный пункт боепитания — как минимум, одну гаубичную батарею на высотке за селом Степан, несмотря на маскировку, точно срисовал. Наверняка, из тех, кто в ночь на четвертое число лупил по Озерейке.

Так что — ну его нафиг, с темнотой пойдем сразу к аэродрому. Если Карасев ничего не перепутал, часикам к трем-четырем утра будем на месте. Осмотримся, примеримся, прикинем, как говорится, фольклорный корнеплод к носу… а уж там — по-обстоятельствам. Нет, захваченных в плен парашютистов, понятно, жаль. Но, во-первых, вовсе не факт, что они еще живы, а во-вторых — у группы свое задание. Да и соваться впятером в буквально кишащий противником поселок — откровенное самоубийство и преступная глупость. А сержант? Должен понять. Да, скорее всего, уже и понял. Поскольку, понаблюдав за бывшим винодельческим совхозом минут с десять, вернул, так и не произнеся ни слова, бинокль и уполз в сторону уютной балочки, где разведчики обосновались на дневку.

Дождавшись смены, Степан двинулся следом: нужно было поесть и отдохнуть, поскольку ночь и начало грядущего дня обещали быть весьма насыщенными событиями. Да и план атаки аэродрома следовало хотя бы в общих чертах набросать. Пока исключительно по воспоминаниям десантника, которого старлей сразу же заставил набросать по памяти схему и указать на карте точное место…

Окрестности Абрау-Дюрсо, 8 февраля 1943 года

Немецкий полевой аэродром Степан, по понятным причинам, видел впервые в жизни. Впечатления? Ничего особенного, собственно говоря. Просто выровненная стараниями БАО[12] естественная луговина, зажатая двумя невысокими горами, узкая, но вполне достаточной длины для взлета и посадки. С одной стороны взлетки, под крайними деревьями опушки — стоянка самолетов, где выстроился в ряд с десяток укрытых маскировочными сетями Ю-87 (так что с назначением аэродрома он угадал, все-таки, именно пикирующие бомбардировщики), с другой — расположение вспомогательных служб, или как там правильно аэродромная обслуга у летунов называется? Заправщики, ремонтные мастерские и все такое прочее, одним словом. Наверняка где-то, скорее всего еще глубже в лесу, находится склад боеприпасов, зона отдыха экипажей и техперсонала и радиоузел, но отсюда ничего не разглядишь, тем более в темноте. Хорошо, хоть все это рассмотреть удалось, спасибо на удивление безоблачному небу и звездному свету — повезло. Да и не нужно, в принципе. Для гарантированного уничтожения аэродрома достаточно раздолбать сами самолеты или рвануть склад боепитания — там одних бомб, небось, несколько тонн. И если все это добро рванет, то и аэропланам достанется, уж больно тут все близко друг от друга расположено. Что, впрочем, и понятно: местная география не слишком-то способствует организации полноценного аэродромного хозяйства, вот фрицы и впихнули невпихуемое туда, куда сумели. Им вообще повезло, что удалось эту долинку отыскать, иначе пришлось бы виноградники вырубать, на что куда больше времени б ушло.

Ладно, с этим в первом приближении разобрались. Поехали дальше. А что там у нас дальше? Зенитное прикрытие, понятно, куда ж без него? Три неплохо замаскированные позиции с установленными в капонирах четырехствольными автоматами, видимо теми самыми знаменитыми 20-мм Flak 38. Отчего он их с такой легкостью срисовал, несмотря на ночь и маскировку? Так понятно: прятались-то фрицы от наблюдения с воздуха, а не с земли! Плюс — во время смены караулов разводящие без особого опасения пользовались фонариками, даже неяркий свет которых позволял привыкшим к темноте глазам успеть многое рассмотреть. Ничего более крупнокалиберного Степан, как ни старался, не высмотрел. Ничего необычного, впрочем. Аэродром временный, после ликвидации плацдарма у Мысхако надобность в нем отпадет (ну, это они так думают), к чему перестраховываться? Советские бомберы тут не столь уж и частые гости, а от штурмовиков можно и скорострелками отбиться — километра на два они уж точно достают, а большего и не нужно. Нет, он ни разу в этих делах не спец, но звучит достаточно логично. Каждая такая четырехстволка — считай местный аналог «Шилки», только не самоходный и без радара. Так сказать, «на минималках», как любители компьютерных игрушек в его времени выражаются. Ну, в смысле, еще будут выражаться… твою ж мать, снова это дурацкое «было-будет», сколько ж можно-то?!

Опустив бинокль, Алексеев глубоко задумался, прикидывая в уме диспозицию и проигрывая дальнейшие действия. Что выбрать, склад или самолетики? До склада еще добраться нужно, предварительно разведав, где именно он расположен — не прямо же возле взлетно-посадочной полосы? Да и как его искать, на ощупь, что ли? Фонарь-то не зажжешь. А где склад, там, кстати, и усиленная охрана — это тебе не тот памятный овражек, охраняемый одним-единственным любителем курева, тут все серьезнее.

Зато «Юнкерсы» — вон они, стоят себе, как на параде. И часовых вроде немного, за почти час наблюдения морпех срисовал всего троих караульных. Плюс парочка пулеметных позиций по флангам — этих придется успокаивать в первую очередь. Тротила после Глебовки осталось совсем немного, но на самолеты с головой хватит, тем более, что у них и бомбы уже подвешены, видимо, для утреннего вылета.

Степан хмыкнул: так, стоп, а нафига, собственно, последний тротил-то тратить?! Зачем вообще рисковать и лезть к самолетам, если фашисты могут предоставить им парочку зениток? Во временное пользование, как в том старом фильме говорилось? Зенитные орудия для чего придумали, самолеты уничтожать? Вот именно. Так какая разница, где именно они находятся? Двадцатимиллиметровому снаряду все едино, что вверх лететь, что параллельно земле, дюраль от этого прочнее не станет. А ведь это идея! И очень хорошая… на первый взгляд. Но поскольку всегда еще и второй имеется, нужно все как следует обмозговать и просчитать. Да и радиограмму составить нужно, комбат, поди, заждался. А вот когда ее отправить? Понятно, что не прямо сейчас, скорее всего, уже после начала атаки на аэродром. Вовсе не факт, что гитлеровцы обязательно засекли прошлые выходы в эфир, но здесь и собственный радиоузел имеется. Не хватает только, чтобы какой-нибудь страдающий бессонницей местный радист случайно засек работу передатчика буквально в километре от аэродрома…