Пророк - Фрэнк Перетти

Так, здесь было сообщение о сопернике губернатора Бобе Уилсоне, который выступил с речью на митинге, открывавшем его избирательную кампанию. После происшествия, имевшего место на прошлой неделе (Джон надеялся, что все о нем забудут), общественность, несомненно, с большим интересом ждала ответа Уилсона.

А вот отвратительный сюжет из уголовной хроники о кресте, сожженном на поляне в Вударде. Расизм всегда остается злободневной темой и неизменно вызывает интерес.

Ох-охо. Сюжет о гомосексуалистах и СПИДе. Эти темы непросто злободневны, вдобавок их трудно освещать, поскольку они прямо затрагивают вопросы политики и нравственности и вызывают перекрестный огонь. Этот материал следовал за репортажем о демонстрации гомосексуалистов, происходившей в воскресенье во время католической мессы. Ага, вот, наверное, куда отправилась сегодня Лесли Олбрайт: собирать материал для этого сюжета. Во время выпуска в пять тридцать она выступит из отдела новостей с несколькими словами, предваряющими и заключающими ее сюжет. Джон прочитал список вопросов, которые он должен будет задать Лесли. Хм-м-м. «Лесли, следует ли нам ожидать новых демонстраций такого рода?«Джон усмехнулся. Он уже знал ответ на этот вопрос, но мысленно отметил: «Джон, не забывай, тебе неизвестны ответы на вопросы, предусмотренные сценарием».

Вот сообщение о крушении одного из пассажирских паромов, курсирующих через залив; оно будет интересным для пассажиров, плававших на этом пароме. Извержение вулкана, до сих пор продолжающееся на Филиппинах, крупное событие, которое освещают все телекомпании и газеты, – поэтому, само собой, Шестой канал тоже не обойдет его вниманием. Но вот этот сюжет о леди, нашедшей тарантула в грозди бананов и возбудившей судебный процесс против сети супермаркетов, идет в выпуске, по всей видимости, в качестве вставки или, возможно, просто как сюжет, любопытный для обывателя. Безусловно, пока никакое нашествие тарантулов округе не угрожает.

Если говорить о вставках, то в сценарии было еще несколько сообщений такого рода: новые формы для девушек из Корпуса ирландских барабанщиц и горнисток (а также попутные сведения о том, можешь ты или нет вступить в него, если ты не ирландка, или не девушка, или не хочешь носить юбку) и соревнование по поеданию устриц! Эти два сюжета можно будет выбросить, если возникнет дефицит времени.

Джон продолжал просматривать сценарий, нажимая на клавишу «page down». Большую часть дня он проведет за корректурной правкой и отделкой текста, как и его напарница, Эли Даунс. В основном тексты сообщений были уже распределены между ними и помечены буквами «Д» или «Э», но оба диктора читали и правили весь сценарий, на случай если один из них что-нибудь пропустит, – а также, чтобы убедиться, что все сообщения вполне осмысленны, понятны и легко поддаются прочтению вслух. Порой при чтении сценария язык завязывался узлом, поэтому текст приходилось изменять.

В любом случае это было здорово. Шли обычные трудовые будни, и Джон с радостью окунулся в работу, ушел в нее с головой. Теперь он мог просто постараться вернуться в нормальное состояние.

Нормальное. Почему-то это слово заставило Джона подумать о Карле. О черт... Карл... Он разговаривал с ним утром по телефону и обо всем договорился, но еще не поставил в известность регистрационное бюро. Джон потянулся к телефону...

Он резко оглянулся назад, едва успев взять трубку. В другом конце зала раздался истошный крик. Кричала женщина. Произошел несчастный случай. Что-то ужасное.

Джон вскочил и бросился на крик, лавируя между столами.

Теперь он мог слышать слова:

– Я не сделала ничего плохого... Я не сделала ничего плохого! Оставьте меня в покое!

Репортеры, сценаристы, режиссеры продолжали разговаривать по телефону, работать с компьютерами, даже беседовать друг с другом. Ну и ну, да что такое с ними творится? Им совершенно наплевать! Они даже не повернули головы!

– Что случилось? – спросил Джон Хэла Розена, телесиноптика.

Хэл, худощавый добродушный парень, сидел за своим столом, перелистывая копию метеосводки и рассматривая сделанные со спутника фотографии, увеличенные на мониторе. Едва взглянув на лицо Джона, он вскочил на ноги, встревоженный:

– Что?

Джон снова услышал женский голос:

– Отойдите от меня! Пожалуйста! Я не сделала ничего плохого!

Голос доносился из офиса Тины Льюис.

– Тина! – Джон бросился в офис, Хэл следовал за ним попятам.

Тина сидела лицом к стене, держа в руке сценарий. При их появлении появлении отнюдь не тихом – она резко повернулась в крутящемся кресле, испуганная и раздраженная.

– В чем, собственно...

– С вами все в порядке? – взволнованно выдохнул Джон. Тина нарочито медленно положила сценарий на стол и осведомилась:

– Ты вообще стучишься когда-нибудь? Не помню, чтобы я приглашала вас сюда.

– С ней все в порядке, – сказал Хэл, не зная, куда спрятать глаза.

– Я слышал ваш крик, – сказал Джон. Тина сердито уставилась на него – и даже рот открыла от изумления.

– Крик?

Она смотрела на Джона своим обычным гневным взглядом. Но потом произошло некое жуткое превращение, и написанный на ее лице гнев медленно сменился выражением муки, Тина запрокинула голову назад, из глаз ее хлынули слезы, рот искривился в стоне невыразимой боли – и из него вырвался крик: «Оставьте меня в покое! Я имею право! Это было мое законное право!»

Джон оцепенел. Он не сводил взгляда с Тины.

– Вы... вы уверены, что с вами все в порядке?

– Баррет, – осведомился другой голос, – тебе что-нибудь нужно?

Это был голос Тины Льюис. Он раздавался из этого искаженного страданием рта.

Джон поморгал. Он посмотрел на пол. Потом снова посмотрел на Тину Льюис.

Она ломала пальцы и мотала головой от боли.

– Баррет? – Голос опять не увязывался с лицом. Он звучал встревоженно, недоуменно.

Теперь Джон увидел, как Тина поднимается с места, – она уже не плачет, не кричит, просто слегка обеспокоена, изумлена и смотрит на него так, словно он... словно он...

– У тебя все дома? – Теперь она снова рыдала, снова стонала от боли.

Джон мысленно осадил себя. Он усилием воли выбросил из головы стоящий перед ним образ, собрал все оставшиеся силы, взглянул прямо в глаза рыдающей, бессильно колотящей по столу кулаками женщине и сказал:

– Черт, этот дурацкий принтер! Его нужно смазать или еще что-нибудь. Он издает звуки, страшно похожие на женский крик. Мне показалось, это вы кричите!

– Убирайся из моей жизни! – провизжала она, съеживаясь и прикрывая голову руками. – Мне не нужно твое сочувствие! Просто оставьте меня в покое!

– Тебе нужно проверить слух, – сказала другая Тина. Настоящая Тина? Одна из Тин? – А теперь выйди отсюда. – Она снова взяла сценарий, села в кресло и повернулась к ним спиной.