Доклад Юкио Мисимы императору - Ричард Аппигнанези

– Эти безделушки он уступает мне за бесценок, а иногда просто дарит в благодарность за мелкие услуги, которые я оказываю его окружению, – сказал Лазар.

Беспорядок царил и в бумагах капитана. На полу валялись кипы государственных документов, директив Штаба главнокомандующего и секретных бумаг, к которым Лазар не проявлял должного уважения. Такая небрежность настораживала меня и казалась подозрительной. Я начал понимать, что откровенность Лазара, которая сначала так сильно поразила меня, была наигранной, направленной на то, чтобы ввести меня в заблуждение. По существу, он так и не открыл мне настоящих секретов. Теперь, когда мне удалось проникнуть в них, я отчетливо сознавал это. Настоящие секреты, зашифрованные в цифрах министерских счетов, лежали сейчас на столе среди чашек и блюдец.

Рядом с этими неаккуратно разбросанными свидетельствами разгрома императорской Японии я заметил полный комплект расшифрованных стенограмм Нюрнбергского процесса, привезенных капитаном Лазаром из оккупированной Германии, куда он ездил по делам службы. Здесь все лежало вперемежку – рядом с протоколами процесса я видел яркие обложки комиксов, заключительная речь на процессе прокурора Роберта Джексона и сообщения о жертвах Аушвица соседствовали с развлекательным чтивом.

Впрочем, меня не столько поразило причудливое или даже шокирующее сочетание вкусов капитана Лазара, сколько то, что этот специалист в области финансов собирает мистические и оккультные трактаты. Все они были в оригинале, что свидетельствовало о его прекрасном владении иностранными языками. Здесь были ритуальные синтоистские книги, Каббала и Тора на древнееврейском, Зохар на арамейском языке, бесценные рукописи китайских алхимиков, произведения Якоба Бёме, Сведенборга и Элифаса Леви. Старинные немецкие книги были, без сомнения, украдены из библиотек и частных коллекций.

Какую роль могли играть некромантия и астрология в вычислениях банкира? Я вошел в нору чародея, хозяина лисы, в кабинет деС – вселенную, уменьшенную до размеров кунсткамеры.

Мой взгляд скользнул по кровати, которая тоже выглядела довольно странно. Она была застелена покрывалом из собольего меха, вывезенного, должно быть, с территории Советского Союза японскими солдатами. Все в этих апартаментах относилось к разряду награбленного имущества. Из какого склада ценностей извлек эти меха капитан Лазар?

На столе стояли немытые кофейные чашки, валялись хлебные крошки и скорлупки от сваренных всмятку яиц. Здесь же лежали бухгалтерские документы, липкая от джема книжка комиксов про Дика Трейси и жуткая фотография узников Дахау, стоящих в очереди у дверей крематория. Сев за этот стол, я просмотрел исправленные капитаном Лазаром счета сделок, заключенных Ликвидационной комиссией холдинговых компаний.

ЛКХК – орган японской исполнительной власти – была сформирована Штабом главнокомандующего союзными оккупационными войсками в качестве организации, в чью компетенцию входила немедленная ликвидация авуаров и активов крупных концернов, так называемых дзайбацу. К их числу, в частности, принадлежали такие гиганты, как «Мицуи» и «Мицубиси». Хотя круг деятельности комиссии был определен еще в ноябре 1945 года, она начала свою работу не ранее следующего лета. Комиссия ликвидировала ценные бумаги, переданные дзайбацу и их филиалами. Распродажа холдинговых компаний, в соответствии с директивой оккупационных властей, должна обеспечить «решающее преимущество в приобретении» их собственности мелким предпринимателям, новым инвесторам, кооперативам и профсоюзам.

Но так было только в теории. Теоретически предполагалось, что роспуск огромных монополий и рассредоточение их капитала положит конец недемократичной системе предпринимательства императорской Японии. На практике, однако, у ликвидаторов дзайбацу, состоявших из бюрократов так и не подвергшегося «чистке» министерства финансов, должностных лиц Банка Японии и политических олигархов, было достаточно времени, чтобы манипулируя послевоенной инфляцией и валютной ситуации извлечь выгоду из своего положения.

Чтобы понять смысл сделок, проводимых комиссией, – суть продажи ценных бумаг ликвидируемых компаний, правительственных и корпоративных долговых обязательств, – надо ответить на один вопрос, касающийся прошлого: «Где взять кредит, чтобы иметь возможность приобрести ценные бумаги дзайбацу на этой распродаже?»

Как я уже сказал, факторинг может чудесным, хотя и не совсем достойным образом обратить убытки, понесенные в прошлом, в прибыль в будущем. Не успели еще высохнуть чернила на соглашении, в котором были перечислены условия капитуляции, как своеобразным тактическим факторингом начали пользоваться в национальном масштабе. Однако в отчетах о сделках, совершаемых ЛКХК, не были и не могли быть показаны убытки, понесенные страной в результате капитуляции. Официально санкционированное разграбление запасов золота и платины, промышленных предприятий и сырья, продуктов питания и товаров, которые исчезли без следа в 1945 – 1947 годах, нанесло стране урон на сумму, как ходили слухи, в десять миллиардов долларов.

Казалось, убытки были целью правительства в последние лихорадочные месяцы перед капитуляцией, когда власти намеренно проводили политику массового дефицита. Национализация промышленности, проведенная в ускоренных темпах блицкрига, обеспечила гарантии государственного страхования частным предприятиям. Правительство управляло страной безответственно, живя в долг и ускоряя платежи в соответствии с условиями капитуляции за счет государственных займов, страховых взносов и пенсий. Власти впали в безумное расточительство, как будто стараясь как можно скорее разбазарить государственную собственность, передать ее на попечение своих граждан – временных держателей активов, которые, впрочем, быстро съела инфляция.

Итак, вопрос напрашивается сам собой. Кто мог приобрести распродаваемые ЛКХК ценные бумаги на сумму в миллионы долларов, когда официальная фондовая биржа была запрещена оккупационными властями вплоть до 1949 года? Когда в стране царила безудержная инфляция, а национальная валюта имела сомнительную ценность? Когда в экономической сфере действовали чрезвычайные законы военного времени, возлагавшие на японское правительство контроль над заработной платой, ценами на потребительские товары первой необходимости, системой распределения, денежным и валютным обеспечением?

Может быть, я что-то просмотрел или недопонял? В чем тут дело? И при чем тут капитан Лазар?

Капитан Лазар тем временем наслаждался, принимая по японскому обычаю такую горячую ванну, что ее водой можно было бы ошпаривать лобстеров. Наши занятия бухгалтерской отчетностью прерывались сексуальными утехами. Дверь в ванную комнату распахнута настежь, но капитан Лазар меня не видит. Я быстро переписал все исправленные им цифры в записную книжку, хотя все еще не мог понять значения действий капитана.

Лежа в золотистой от ароматической соли воде, он читал вслух комментарии к стихам своего любимого поэта Данте.

– Ты только послушай это, Кокан, – обращался ко мне Лазар, используя уменьшительную форму моего имени. Подобная фамильярность раздражала меня. – Ты знаешь, что Данте классифицировал слова, называя некоторые из них «причесанными и гладкими», а другие «волосатыми и колючими»? Волосатые – односложные междометия, такие как si, по, те, te. А причесанные – это трехсложные слова без придыхательных звуков, они сами слетают с губ. Это amore, donne, salute. Меня поражает количество кратких односложных слов в стихах Данте. Это должно заинтересовать тебя, ведь ты влюблен в синтаксическую краткость китайско-японского письма.