Жажда любви - Элоиза Джеймс

– Где вы будете играть с ним в шахматы? – осведомился Элайджа, и, хотя голос звучал бесстрастно, глаза у него пылали яростью.

Джемма мысленно пожала плечами. Элайджа чересчур легко поддается гневу.

– Полагаю, именно там, где я играла с Филидором.

– И где же это, позвольте спросить?

– В моей спальне.

Ей доставило некоторое удовольствие видеть, как исказилось его лицо.

– А каков приз?

Она снова пожала плечами, на этот раз по-настоящему, с ленивой грацией. Впрочем, непонятно, зачем ей трудиться? Мужа этим все равно не проймешь.

– А приз обязателен? – обронила она, шагнув к двери. Но он загородил ей дорогу. За последние несколько лет он стал куда массивнее. Когда она покидала Англию, у него были худые ноги и широкие плечи. Зато теперь он стал настоящим мужчиной.

Джемма с раздражением выкинула из головы эти неуместные мысли.

– Полагаю, вы и есть приз? – вкрадчиво поинтересовался он.

– Не была и никогда не буду призом для мужчин! – отрезала она, прямо глядя ему в глаза и надеясь, что он понимает. – Скорее уж – бесплатным подарком для тех, кого предпочту сама.

– Слишком частое употребление обесценивает дар.

– Боже! – воскликнула Джемма. – Кажется, я уже слышала это раньше! Да, так и есть! В церкви! Как странно слышать цитаты из катехизиса в устах политика! Возможно, вы ошиблись в своем призвании?

– Если вы собираетесь играть с ним в шахматы… – забормотал Бомонт, но осекся.

Джемма, уже успевшая протиснуться мимо мужа, остановилась и медленно обернулась:

– Намереваетесь сыграть со мной только из-за того, что я договорилась о матче с Вильерсом?! Вы, конечно, шутите?

– Почему бы мужу не сыграть партию с женой? Его губы сжались в жесткую, тонкую линию.

– Не вижу в этом факте ничего особенного.

– И мы будем играть на тех же условиях? – рассмеялась она. – По одному ходу в день для каждого? Матч из трех партий? Последнюю играем вслепую, если играем вообще?

Герцог пожал плечами.

– Но, насколько мне известно, вы многолетне садились за шахматный столик! По-моему, опасно полагаться на давно забытое умение… – продолжала она.

– А разве мы делаем ставки? Вы сами сказали: никакого приза.

Джемма прикусила язык. Не стоит объяснять, что она играет с Вильерсом из желания отомстить последнему.

– Вам придется быть со мной повежливее, – указала она, – и приходить домой каждый день. Насколько мне известно, вы часто ночуете в своих вестминстерских покоях.

Она не упомянула, что ей известно все. И что эти ночи он проводит не один.

Но герцог снова пожал плечами. Разумеется, мужчина за тридцать не так энергичен, как мужчина, которому немногим больше двадцати. В тот день, когда она застала его лежавшим на письменном столе вместе с любовницей, он всего несколько часов как поднялся с супружеской постели. До чего же неприятно сознавать, что воспоминание об этом до сих пор сжимает болью сердце.

– Я буду играть с вами! – бросила Джемма через плечо. Но дам вам фору.

– Я в этом не нуждаюсь, – спокойно ответил он. Воспоминание о том дне жгло раскаленным угольком где-то под ключицей, поэтому она улыбнулась мужу:

– Только для того, чтобы сделать наш матч интереснее. Скулы герцога чуть порозовели – верный признак ярости. Но с годами он научился держать себя в руках.

– Нет, – так же негромко повторил он. – Никакой форы. Вспомните, когда вы играли за меня, я часто выигрывал. Позволю себе надеяться, что и в действительности сумею стать достойным противником.

Джемма низко присела перед ним в реверансе:

– Разумеется, ваша светлость. Начнем завтра?

– Завтра важное голосование в палате лордов. Но думаю, Вильерс не станет терять времени и навестит вас с самого утра?

– Джентльмены редко упускают такую возможность, если уж я допускаю их в свою спальню.

Бомонт поклонился:

– Значит, завтра.

Новости распространились по бальному залу со скоростью лесного пожара. Герцогиня Бомонт участвует сразу в двух шахматных матчах: один – с герцогом Вильерсом, врагом ее мужа, другой – с собственным мужем.

– Говорят, – сообщила Мэй в час ночи, – что она превосходная шахматистка.

– Возможно, так и есть, – кивнула Шарлотта, вспоминая пристальный взгляд горящих глаз герцога, – но она выставит себя дурой, согласившись играть с Вильерсом.

– Похоже, ты действительно стареешь, сестрица! – рассмеялась Мэй. – Даже я вижу, что Вильерс – весьма завидный мужчина, которым приятно насладиться любой женщине.

Выглядела она слегка растерянной, словно подобные слова просто не имели права срываться с ее губ.

– Леди Роберта, молодая подопечная герцогини, кажется вполне приемлемой особой, – заметила Шарлотта, меняя тему.

– Да, наивная маленькая тростиночка, не так ли?

Шарлотта вдруг сообразила, что Мэй пристально смотрит на свою руку. На пальце, поверх перчатки, плотно сидел перстень-печатка.

Перстень.

Значит, теперь она остается единственной старой девой в семействе Тэтлоков.

Она тут же стряхнула невеселые мысли, обняла сестру и сказала все, что от нее требовалось. Скромная подопечная герцогини Бомонт была напрочь забыта.

И не только сестрами Тэтлок, но и большинством участников этой комедии. Всю ночь она послушно дрейфовала по залу, кружилась в танцах, переходя из одних мужских рук в другие. Сначала она летала как перышко, но позже стала чуть спотыкаться: уж очень болели ноги.

Тогда девушка ретировалась в дамскую комнату, потому что натерла пятки изящными французскими туфельками Джеммы. Не потому, что испытывала недостаток в партнерах.

Там уже собралась стайка девушек, и все трещали как сороки, перебивая друг друга. При ее появлении, однако, шум стих.

Наконец девушка с милым пухлым личиком встала и улыбнулась:

– Я Марджери Роулендсон. Мы встречались в начале бала.

– Добрый вечер, – поздоровалась Роберта, приседая в реверансе.

Марджери познакомила ее с присутствующими, и вскоре все дружно хихикали над последними новостями. Оказалось, что одна девушка, лет шестнадцати на вид, ожидала предложения руки и сердца не долее, как завтра утром, другая дважды танцевала с молодым придворным.

– Но вам так повезло! – воскликнула Марджери, снова обращаясь к Роберте. – Я только поняла, что вы живете в Бомонт-Хаусе, не так ли? То есть под одной крышей с лордом Гриффином!