Большое путешествие Эми и Роджера - Морган Мэтсон

– Я не знаю, что случилось. Если б знал, мы бы вряд ли тут оказались.

Я задумалась. Может, нам стоит сыграть в «двадцать вопросов» про это, а в качестве ответа пусть он загадает причину, по которой Хэдли с ним порвала.

– А она как-нибудь объяснила ваш разрыв?

Роджер стиснул пальцы на руле и тут же снова расслабил их. Он был погружен в тоскливые раздумья, и это еще сильнее диссонировало с его обычным приподнятым настроением. Я не хуже его знала, что мы начинаем ценить что-то, только потеряв это.

– Все произошло во время выпускных экзаменов. Мы собирались встретиться в библиотеке: я думал помочь ей подготовиться к экзамену по истории. Карточки приготовил, – сказал он с отвращением к самому себе. – Но она пришла в мою спальню, и… – Роджер умолк, и я заметила, как дергается мышца около рта, когда он стискивает зубы.

– Она сказала, – продолжил он, – что между нами все кончено. Что чувствовала это уже давно и больше не может от меня скрывать.

– Так и сказала? – потрясенно спросила я.

– Ага, – сказал он с тихим, безрадостным смешком. – Хэдли не из тех, кто бережет чужие чувства. Понятно, что экзамены я сдал не очень хорошо. А потом она оставила мне голосовое сообщение, в котором заявила, что сожалеет о том, как рассталась со мной, и предложила мне зайти в общежитие для девушек, чтобы мы могли попрощаться.

– И ты пошел?

– Не пошел, – сказал Роджер, съезжая на другую полосу. – Я не прощаюсь. И она это знала. Я ей сто раз говорил.

Я выпрямилась на сиденье.

– Ты не прощаешься?

– Не-а. С одиннадцати лет. Это такое суеверие, – добавил он, хотя пояснять тут было нечего. – Тогда у меня умерли обе бабушки и дедушка – бац, бац, бац. Каждый раз почти сразу после того, как я виделся с ними. И говорил им – угадай, что? – «до свидания»! Так что теперь не говорю. Это глупо. Но второй дедушка все еще жив, энергия бьет ключом, а я с тех пор ни разу ни с кем не прощался. Вот видишь.

– Но при чем тут прощание? – спросила я, когда Роджер свернул с трассы на съезд № 143 – к улице Уинта, ведущей к колледжу Колорадо.

– Да при том! – ответил Роджер, и в его голосе мне послышалась прежняя энергичность. Темнота постепенно скрывала детали ландшафта, и в поле зрения снова появились горы. Они были потрясающими. Сзади их подсвечивало заходящее солнце, так что я видела только контуры, но горы действительно выглядели пурпурными, прямо как в песне[24]. Роджер ехал по улице, и похоже, это была главная улица города, с бутиками, пиццериями и музыкальными магазинами. Это мог бы быть и Рейвен-Рок – здесь тоже была атмосфера студенческого городка, он отличался лишь наличием на дальнем плане гор, куда более впечатляющих, чем калифорнийские.

– Попрощаться – значит признать, что ты никогда не увидишь этого человека. Ты соглашаешься с тем, что это ваш последний разговор. Так что если ты не прощаешься, оставляешь разговор открытым, значит, рассчитываешь увидеться снова.

Я уставилась на Роджера, а он взглянул на меня и рассмеялся – на этот раз это был совершенно обычный смех.

– Я знаю, что звучит глуповато, но эта привычка уже буквально въелась.

– Но иногда, – я почувствовала, как у меня перехватывает дыхание, но все-таки заставила себя говорить. – Иногда ты не прощаешься, а потом все равно случается, что больше никогда не видишься с этим человеком.

– Я знаю, – тихо сказал он, и по выражению его лица я догадалась, что он понял, о чем я. – Скорее всего, у меня просто осталось чувство вины в смерти деда.

Я улыбнулась ему.

– Ты не убивал своих бабушек и дедушку.

– Сейчас я понимаю. Но попробовала бы ты объяснить это мне одиннадцатилетнему.

Я смотрела в окно на пурпурные горы, которые постепенно погружались в темноту, и размышляла о нашем разговоре. Слова, которые говорят при расставании, сейчас уже не казались мне такими важными, как раньше. Мне было хорошо известно: дело вовсе не в том, ты сказал при расставании тому, кого больше никогда не увидишь, а в том, что ты больше не сможешь ему сказать вообще ничего. А с тобой останется лишь навечно незавершенный разговор.

– Ну ладно, – сказал Роджер, поворачивая на улицу, вдоль которой рядком выстроились маленькие домики, в основном с буквами греческого алфавита, прибитыми к дверям. – Извини, что вывалил на тебя все это. Нужно было раньше рассказать, зачем я хочу приехать сюда.

– Все нормально, – ответила я.

Роджер улыбнулся мне, а затем съехал на обочину и припарковался у обветшавшего двухэтажного дома. Белая краска на его стенах облупилась, а к газону перед домом склонилась сдувшаяся искусственная пальма.

– Проведаем наших ботаников?

Комната отдыха Международного дома колледжа Колорадо оказалась почти безлюдной. Только тощий парень без футболки развалился на диване. Его черные волосы торчали во все стороны, как у дикобраза, а сам он был полностью погружен в компьютерную игру. Действие ее происходило в лесу, а главным героем был такой же молодой парень, только более накачанный.

– Привет, Леонард, – сказал Роджер.

– Привет, Салливан, – ответил парень и, не отрывая взгляда от экрана, протянул руку, чтобы приветствовать Роджера братским ударом кулака о кулак.

– Ну что, везет тебе сегодня на «Пути чести»? – спросил Роджер.

– Добрался до Рокового леса, – ответил Леонард.

– Вижу, – Роджер оперся на диван, чтобы посмотреть на экран телевизора. – Круто.

– А ты что тут делаешь? – повернулся к нему Леонард. – Я думал, что ты пробудешь в Калифорнии все лето. Останешься до начала занятий?

– Нет. Поеду на лето в Филадельфию.

– Вот счастливчик.

На экране виртуальная копия Леонарда топталась на одном месте, размахивая мечом.

– Так что, мы переночуем тут? – спросил Роджер. – Я поговорил с Брон, и она сказала, что это не проблема. Ты не против, если я займу свободную кровать в твоей комнате?

– Конечно, – сказал Леонард. – В тесноте, да не в обиде, как говорится. Кинь где-нибудь свои вещи. К тому же я слышал, что в «Тихом общежитии» собираются устроить небольшую вечеринку. Должно быть прикольно, – он поднял взгляд и, похоже, только сейчас заметил меня: – Привет, Леонард Чо.

– Эми Карри, – представилась я.

– Очаровательно, – сказал он и снова уткнулся в игру. – Что бы ты ни делал, Салливан, не приближайся к комнате Конрада. Он держал кролика в шкафу, и это вышло ему боком.

– Кролика? – переспросила я, решив, что не расслышала.