Безумства страсти - Эйлин Колдер

– Вернемся к письму позже, а пока ты свободна, – сказал Кристиан.

– Хорошо. – Секретарша вопросительно посмотрела на него. – Может, принести аспирин? Кажется, ты не совсем здоров.

– Не надо! – рявкнул Кристиан, и очень скоро по магазину разнеслась весть, что у босса преотвратное настроение и не стоит беспокоить его сегодня без крайней надобности.

Он подошел к окну, не понимая, почему привычный вид не радует его сердце. Что-то изменилось в мире, даже знакомая улица.

И все потому, что где-то там живет женщина, носящая под сердцем его ребенка. Нежная, ранимая женщина, которой он угрожал судебным преследованием. Кристиана охватили ярость на самого себя и острое чувство вины. Он прижался лбом к холодному стеклу и вздохнул.

Ну как он мог поступить с ней так? Сказал, что подаст в суд и будет сражаться с ней за права на ребенка, когда известно, что он привык выигрывать.

Остается только одно: извиниться перед Эйвери, объяснить, что резкие слова были вызваны переживаниями, спровоцированными неожиданной новостью и бессонной ночью. С другой стороны, все люди время от времени действуют импульсивно. Можно сказать, что им обоим просто не повезло. Кристиану припомнился округлившийся живот Эйвери. Или повезло?

Он смотрел на прохожих, бредущих по улице. Школьники шли то ли в школу, то ли домой, похожие друг на друга в толстых теплых куртках. Какая-то женщина катила коляску с ребенком. Скоро и Эйвери будет вот так же прогуливаться с малышом.

Кристиан присмотрелся. Кто это переходит дорогу? Чьи светлые волосы рассыпались по меховому воротнику шубы? Но зимой люди так похожи друг на друга, узнать их можно только по походке да по лицу…

Нет, это никак не может быть Эйвери. Она всегда словно летит над землей. А эта женщина идет, слегка сгорбившись, как под непосильной ношей.

Стоп!

Та Эйвери, о которой он думал, веселая и беззаботная девчонка, осталась в прошлом. Нынешняя старше почти на десять лет, и ссутулилась она под тяжестью ребенка, его ребенка, которого носит в себе вот уже пять месяцев. В руках у женщины были маргаритки цвета крови.

Не задумываясь, что делает, Кристиан застучал по стеклу кулаком. Движение на улице было не слишком оживленное, поэтому Эйвери заметила его. На лице отразилась целая гамма чувств – удивление, негодование, обида, и… Что за тень скользнула по выразительному лицу молодой женщины?…

Эйвери решительно направилась к дверям магазина. Кристиан выбежал ей навстречу. Ее лицо, белое как мел, контрастировало с алыми цветами.

– Мне нужно поговорить с тобой, – с трудом произнесла она.

Он взял ее под руку, не обращая внимания на слабые попытки вырваться.

– Прежде всего тебе нужно сесть. – По коридору им навстречу шла секретарша. – Марджи, принеси чаю в мой кабинет. Быстро!

– Сейчас.

Кристиан привел молодую женщину в кабинет, думая о том, как она похожа на призрак, – бескровное лицо в обрамлении пушистого меха. Эйвери покорно опустилась на стул, и эта покорность испугала его еще сильнее, чем бледность.

Ей стало чуть-чуть легче, когда она наконец села. Положив цветы на колени, Эйвери попыталась расслабиться, но руки ее слегка дрожали.

– Эйви, послушай… – начал Кристиан.

– Нет! – Мысли о ребенке придали ей сил. – Это ты послушай! Я поговорила с юристом…

– Эйви…

– Заткнись и слушай! И он объяснил, что у тебя нет никаких прав на моего ребенка, поскольку мы не женаты. А раз так, то и шансов у тебя нет. – Она торжествующе посмотрела на него. – Ясно?

Кристиан внимательно посмотрел на нее и понял, что Эйвери того и гляди расплачется.

– Ясно.

Ей хотелось спорить, хотелось выплеснуть на него всю свою ярость…

– Еще он сказал, что необходимо мое согласие, чтобы ты мог встречаться с ребенком.

– А если ты его не дашь?

– Тогда тебе придется обратиться в суд! А я стану все отрицать. Скажу им, что отец не ты.

– Ты правда пойдешь на это?

Ей казалось, что голова стала невыносимо тяжелой, словно налилась свинцом.

– Я пойду на все, что угодно, действительно на все, чтобы помешать тебе отобрать у меня ребенка. Клянусь!

Кристиан принадлежал к тому типу людей, которым непременно надо знать о ситуации все. И еще ему хотелось понять, насколько она осведомлена в этом вопросе.

– А что, если я докажу, что ребенок все-таки мой?

– Как? Свидетелей не существует. Никто не видел нас вместе. Мы переспали лишь раз и в тайне от всех. Мое слово против твоего – и какое победит?… – Эйвери горько усмехнулась. – Нетрудно будет убедить присяжных, что для дочери стриптизерши ты был одним из многих.

Неожиданно Кристиан понял, что его ужасает сама мысль об Эйвери в объятиях другого мужчины. Глупо, но факт.

– Конечно, – продолжала молодая женщина, – существуют всякие тесты, анализы. Но сначала ребенок должен родиться…

– Прекрати! – потребовал он.

– Почему? Ведь это ты начал? Так вот, когда родится ребенок, никто не захочет отдать его тебе, поскольку все увидят, как я… – она запнулась, – как я люблю моего малыша!

– Эйви, клянусь, я вовсе не собираюсь отнимать у тебя ребенка:

– Нет, собираешься! – Почему ей кажется, что живот охватили тесным железным обручем и сжимают? Совершенно потеряв нить разговора, она беспомощно посмотрела на собеседника. – Крис…

Он взглянул в ее серое от боли лицо и понял, что происходит что-то страшное, не подвластное ни одному из них.

– Эйви! – позвал он, бросаясь к ней.

Сквозь пелену объявшего его ужаса Кристиан увидел, как она обмякла и начала валиться вперед. Маргаритки выпали из рук, рассыпая по полу алые лепестки.

Нет, это не лепестки. Начиная все понимать, Кристиан закричал. На полу растекалась лужица крови…

Все вокруг было белым. Ослепительно белым.

Даже свет, немилосердно бьющий в глаза и заставляющий закрыть их плотнее.

– Эйви, – позвал ее мужской голос.

Где она слышала этот голос? Но узнать было чрезвычайно сложно. Слишком незнакомые интонации.

– Тсс… Она спит. – Этот голос, женский, Эйвери уж точно не приходилось слышать раньше. – Ей надо отдохнуть.

Уже проваливаясь в сон, Эйвери услышала, как мужчина тихо и тревожно говорит что-то. Потом настала тишина, а за ней блаженный покой.

Открыв глаза в следующий раз, молодая женщина увидела, что свет изменился, стал мягким и золотистым. Уж не в раю ли я, мелькнула мысль.