Невозможный Роман - Юлия Резник

- Да, пожалуй.

Он поднялся, не став доедать вкуснейшее мясо, и, как истинный джентльмен, помог ей выбраться из-за стола. Можно было подумать, что такая любезность – игра на публику, но Аглая знала, что это не так. В этом был весь Роман. Обходительный, обаятельный, сексуальный… Нетрудно догадаться, почему дамочки рядом с ним млели от счастья. Ей и самой хотелось… хотелось. Ну, нет! – одернула себя Глаша. – Никаких «хотелось».

Но что, если просто попробовать? Один единственный раз позволить себе ма-а-аленькую слабость? Секс ради секса. Никаких чувств и далеко идущих планов на будущее? Просто… позволить себе узнать, как это - с таким мужчиной. Зайти чуть дальше поцелуев, от которых у нее сбивался пульс. Пессимист в ней, отвечающий, по-видимому, за самосохранение, во все горло вопил: не смей! А недобитый экспериментатор уже готов был пуститься во все тяжкие.

- Аглая, постой!

Глаша замерла. И, сжав чуть сильней руку Полякова в ладони, медленно оглянулась.

- Это вы мне?

- Тебе! Тебе… ну, конечно! – губы Ганапольского растянулись в натужной неестественной улыбке. Вблизи стало понятно, что время этого мужчину не пощадило. Сколько ему сейчас? Лет сорок? А выглядит на все пятьдесят. И даже ботокс, которым он явно не брезговал, не спасал ситуацию. А лишь делал когда-то смазливую физиономию Ганапольского неестественно одутловатой. И вот это… она любила?

- Вы что-то хотели?

- Да! Да… поговорить.

- Нам не о чем разговаривать, Геннадий Викторович. Но если вы об этом почему-то забыли – напомнить вам об этом не составит труда. Если вы понимаете, о чем я.

Не испытывая ничего, кроме легкой брезгливости, Аглая перевела взгляд на Полякова, который все это время не сводил с её глаз, и сладко улыбнулась:

- Ну, что, пойдем?

Роман серьёзно кивнул и проводил Глашу к выходу.

- Не слишком ли ты с ним круто?

- Нет, - отрезала Аглая, не вдаваясь в подробности.

- Вдруг он хотел увидеться с дочкой? Тебе не кажется, что это неправильно – лишать ребенка отца, только потому, что у вас с ним не заладилось?

Аглая резко обернулась, хлестнув себя по лицу волосами. Видимо, после помывки краска с них немного сошла, и её окрас уже не выглядел таким… агрессивным.

- Нет. Не кажется. Поверь, этому уроду Дашка не нужна и даром.

- А что же тогда ему нужно?

Аглая промолчала. Но отнюдь не потому, что у нее не было ответа. Она в принципе не собиралась рассказывать Полякову о своей семье. Потому что не хотела, чтобы в их отношениях хоть что-нибудь изменилось. Ей нравилось, как Роман ее подкалывал, как целовал, будучи уверенным, что он лучшее, что могло случиться в жизни такой, как она, серой мыши… Нравились его наглость, самоуверенность и напор, помноженные на удивительную порядочность и благородство. Нравилось то, как она чувствовала себя рядом с ним, и то, как он на неё смотрел. Словно действительно видел перед собой именно её – Аглаю Васильеву, такую, как она есть. А не какую-то абстрактную женщину из числа небожителей.

- Глаш…

- Не хочу говорить об этом! – отрезала Аглая.

- А что же ты хочешь?

Чтобы ты меня целовал. Так, как тогда – в ресторане. Заставляя чувствовать себя такой красивой и желанной…

- Мама! Вот вы где! Наше время закончилось…

- И мы с Дашей выглядываем вас, выглядываем, крутим головами… - наперебой затараторили девочки.

- И вот они мы, - заставила себя улыбнуться Глаша, приглаживая рукой всклоченные и влажные от испарины волосы дочки. Из ресторана вышел Ганапольский и хмуро на них уставился. На секунду Аглае показалось, что он подойдет, но потом все же верх взяло здравомыслие. Генка – трус, каких свет не видел. Когда Глаша его отшила – он долго не мог понять, что происходит. Клялся в вечной любви, обрывал ей телефон, писал в социальные сети. А она не реагировала. А она в муках переживала предательство, столкнувшись с ним впервые в жизни. Даже аборт, идиотка, хотела сделать. К счастью, мать не позволила! Не то бы она никогда себе не простила. Никогда!

В общем, Ганапольский ее преследовал довольно долго. Глаша уже и институт бросила, а он все никак не мог угомониться. А потом каким-то образом Генка узнал, что она в положении. И началось... Этот идиот действительно думал, что ее беременность станет для него счастливым билетом. Пропуском в мир больших денег и власти. Он даже имел неосторожность явиться в офис к Павлу и заявить тому о своих правах. Вот там-то ему и объяснили, как дело обстоит на самом деле. И больше о Ганапольском Аглая не слышала. Да… Кошманы умели быть убедительными.

Однажды Аглая спросила у брата, зачем же тот дурак приходил. Павел не стал вдаваться в подробности. Сказал только, что просил ее руки, а когда понял всю бесперспективность этой затеи – потребовал отступные за еще не рождённого ребенка. В общем, Аглая абсолютно не верила в то, что в Ганапольском проснулись отцовские чувства. Этот человек любил лишь себя.

- Ну, что, пойдем? – делано улыбнулась Глаша.

- Мы пить хотим!

- Тогда купим попить, и по домам.

Как ни крути, но настроение все же испортилось. Во-первых, от накативших не самых радужных воспоминаний, а во-вторых – от предстоящего расставания с Поляковым. От Женьки Глаша знала, что ее мать возвращается совсем скоро. А после этого… у них с Романом не будет абсолютно никакого повода для встреч. Не считая работы, конечно. Он вернется в свою привычную жизнь, она… скорее всего, надолго застрянет в Иванковичах. Работы во дворце – море. И всю ее нужно будет закончить до холодов.

- Ну, что, до завтра? – спросил Поляков, когда они припарковались у дома Аглаи.

- До завтра? – осторожно переспросила она.

- Господи, Глаш… Ты что, ничего не слышала? Женька пригласила вас с Дашей в гости. К нам… То есть сначала в цирк, а уж потом в гости. – Поляков обаятельно улыбнулся.

- Правда?

- Угу. У меня классный пентхаус с видом на реку. А в нем - отличая звукоизоляция.

- Звукоизоляция? – недоуменно хлопнула ресницами Глаша.

- Ну, да… - прошептал Поляков. - Ты так сладко стонешь, когда мои руки…

- Роман! – шикнула Аглая и покосилась на притихших сзади девочек.

- Ладно-ладно! – оскалился тот. – Будь готова. Мы завтра за вами заедем.

Аглая избегала Романа всю следующую неделю. Нет, по работе они, конечно, общались - Глаша представила ему команду из двух реставраторов, которых хотела взять себе в помощь, и несмотря на то, что он был категорически против, успела несколько раз смотаться на объект, чтобы проследить за начавшимся работами по укреплению штукатурного слоя. Виктор Сергеевич докладывал Полякову, что она лично сверлила дыры в стенах, не доверяя этот процесс никому, и замешивала раствор извести с казеином. Фанатичка! Изуверка... Она ведь даже не дала себе отлежаться!