«В их руках». Девичье еврейское образование в Российской империи - Элиана Адлер

еврейские общины наконец-то осуществили свою мечту и избавились от свечного сбора. Среди частных лиц и общин, которые воспринимали дополнительный налог как обузу и очень хотели сократить свои расходы, было много тех, кто не знал, что тот же налог, из которого финансируются ненавистные казенные училища, позволяет девочкам-еврейкам получать частное образование. В 1879 году, понимая, что средства от свечного сбора скоро иссякнут, инспектор школ Виленского учебного округа сформулировал то, что педагоги знали и так:

Частные женские еврейские учебные заведения Северо-Западного края преимущественно посещаются детьми бедных родителей и служат единственными приготовительными школами для изучения русского языка. В этих учебных заведениях обучаются дочери простых евреев потому, что взимаемая с них плата за обучение, благодаря субсидии от <…> Министерства Народного Просвещения, до сих пор была незначительна. <…> С прекращением выплат таких пособий содержатели частных женских учебных заведений принуждены будут увеличить плату за учение, и тогда бедные еврейские семейства перестанут посылать своих дочерей в училище[150].

По счастью, те самые предприимчивые педагоги, которые уже посвятили себя просвещению евреек и осознали все преимущества свечного сбора, продолжали творчески откликаться на изменяющиеся обстоятельства.

Общество для распространения просвещения между евреями в России

Изменения на российской политической арене и во внутренней еврейской политике явственно отразились в постепенном становлении самого крупного филантропического общества в истории российского еврейства. Общество для распространения просвещения между евреями в России (ОПЕ) было основано в 1863 году, и одной из основных его задач стало реформирование еврейского образования. Однако первые 30 лет его существования действия его были скорее точечными и разнонаправленными. Со временем ОПЕ стало куда более важным актором и оказалось в авангарде многих еврейских образовательных начинаний; его усилиями поддерживались многие школы для девочек-евреек.

Основатели общества, в основном богатые петербургские евреи, не пожалели на его создание личных средств. Основной среди их высоких, хотя и довольно неопределенных целей было совершенствование еврейского общества через просвещение [Stanislawski 1988: ПО]. Однако, несмотря на прекрасные цели, у ОПЕ не было ни средств, ни рычагов власти для того, чтобы радикально изменить ситуацию. По большому счету столичные магнаты были отрезаны от того самого народа, который стремились изменить, как географически, так и по образу жизни.

В связи с вышесказанным историки дают в целом негативную оценку деятельности ОПЕ. Впрочем, в последнее время несколько исследователей предложили более нюансированный подход[151]. Однако что бы ни думали нынешние исследователи, тогдашние прогрессивные евреи быстро поняли, какие возможности дает им новое общество. Евреи, стремившиеся модернизировать жизнь своего народа и участвовавшие в самых разных начинаниях, направленных на достижение этой цели, начали присылать свои просьбы в ОПЕ сразу же после его создания. Среди таких просителей были и содержатели частных еврейских женских училищ.

В первые годы существования общества на его ежемесячных заседаниях по большей части обсуждались поступившие за этот месяц просьбы. Евреи, жившие в черте оседлости, хотели на средства ОПЕ открывать бесплатные библиотеки, публиковать учебники и переводы, поступать в русские учебные заведения, поддерживать собственные молодые училища. Достойных поддержки начинаний было много, средства ограниченны, поэтому политика ОПЕ предполагала выдачу небольших субсидий многим достойным просителям.

Со временем руководители ОПЕ достигли определенного консенсуса касательно того, как наилучшим образом распределять средства и влияние. Притом что в их решениях о финансировании сохранялся явственный элемент произвольности, стали возникать определенные закономерности. Например, ОПЕ очень старалось дать евреям доступ к среднему и высшему образованию, выдавая на это ежемесячные стипендии. С 1864 по 1888 год непосредственно учащиеся получили из фондов ОПЕ 286 тысяч рублей [Чериковер 1913: 14–17]. При этом в те же годы пожертвования еврейским училищам были куда более скромными. К моменту основания ОПЕ система казенных еврейских училищ просуществовала уже 20 лет. Соответственно, финансировать частные мужские еврейские училища нужды не было. Поскольку целью ОПЕ было обучить еврейских детей русскому языку и дать им понятие о современных направлениях интеллектуальной и образовательной деятельности, о финансировании традиционного еврейского образования речь также не шла.

Соответственно, логично было бы ожидать, что ОПЕ займется поддержкой современных частных еврейских женских училищ; и действительно, вопрос о просвещении евреек регулярно поднимался на его заседаниях. В 1865 году правление единогласно проголосовало за поддержку женского образования. На том же заседании состоялась дискуссия касательно того, что у девочек-евреек в Петербурге недостаточно возможностей для учебы; в итоге ОПЕ поддержало училище А. Берман [Rozenthal 1885: 17; Чериковер 1913:206]. Но несмотря на это решение, пока не изменилась политика российского правительства, финансирование частных училищ оставалось сугубо точечным.

В 1874 году, после того как российское правительство ликвидировало систему казенных еврейских училищ, состоялось заседание ОПЕ, на котором было решено действовать по собственному плану и впервые официально заявить о своей поддержке современных еврейских школ [Rappoport 2000: 73]. Согласно опубликованному протоколу собрания, изначально на это начинание было выделено 3000 рублей. Чтобы получить средства, училище должно было работать легально, предлагать ряд бесплатных мест, обучать русскому языку и позволять проводить ежегодные инспекции. Для нас особенно важно то, что комитет подчеркнул: училище должно быть либо женским, либо мужским [Rozenthal 1885: 112].

Этот шаг оказался полезным для частных женских еврейских училищ – при сокращении дотаций за счет свечного сбора у них появился новый источник финансирования. В 1880 году некая Гофман прислала в ОПЕ письмо, чтобы сообщить, что правительство отменяет двухсотрублевую субсидию, которую до того выплачивало ее женскому училищу в Чернигове. ОПЕ пожертвовало ей 100 рублей [Rozenthal 1885: 167]. Разумеется, изменения в законодательстве указывали на то, что снова появилась возможность на законных основаниях открывать частные училища для мальчиков, поэтому ОПЕ использовало свои средства для поддержки обучения лиц обоих полов.

Притом что в 1874 году ОПЕ начало двигаться к реформе образования, никакой системы отчетности и надзора не возникло. По возможности ОПЕ запрашивало независимое мнение касательно качества обучения в том или ином училище. В Минске, например, они переписывались с местным членом общества и филантропом А. Венгеровым и опирались на его рекомендации[152]. Однако зачастую получить рекомендации оказывалось невозможно, и ОПЕ могло делать выводы только со слов самих содержателей. В 1894 году, признав, что его действия по-прежнему носят точечный характер, ОПЕ создало Комиссию по начальному образованию, которая должна была выработать единую политику касательно училищ [Rappaport 2000: 74]. Наконец, в 1899 году ОПЕ все-таки смогло решить две свои основные проблемы, касавшиеся реформ в образовании: недостаток средств и отсутствие надзора. В этом году ОПЕ вступило в официальные отношения с Еврейским колонизационным обществом (ЕКО)[153].

Хотя процесс