Обезьяна с гранатой - 2 - Анатолий Матвиенко

***

Оказавшись внутри, Флоранс осмотрелась. В этой убогой комнате из мебели имелась только кровать, покрытая смятым суконным одеялом, стол, сколоченный из почерневших от времени досок и такой же табурет. Флоранс прошла к нему и села. Сергей, подумав, устроился на кровати напротив. Занавесок на единственном окошке комнаты не имелось, но из-за его крохотного размера и туч, затянувших осеннее небо, внутри было сумрачно.

В комнатушке повисло молчание. Флоранс колебалась, не зная, как начать разговор, а он не спешил. Поколебавшись, Флоранс взяла со стола оловянный кубок и поднесла к губам.

— Это виноградный самогон! — предупредил он. — Жуткая дрянь!

— Но ты же пьешь! — возразила она и отхлебнула. В следующий миг, сморщившись, выплюнула жидкость на пол.

— Его делают из отжимков винограда, — злорадно сказал Сергей. — Заливают их водой, дают перебродить, а затем перегоняют. Аппараты здесь никудышные, гадость еще та.

Флоранс швырнула кубок в угол. Следом полетела бутылка. Ударившись о каменную стену, она разбилась, оставив на побелке темное пятно. В комнате омерзительно запахло горелой сивухой.

— Хозяин принесет другую! — пожал плечами Сергей.

— Пусть только попробует! — окрысилась она. — Повешу!

— По какому праву ты здесь распоряжаешься? — разозлился он. — Я, вроде, не звал.

Флоранс замолчала и стала водить пальцами по усыпанному крошкам столу.

— Почему ты пьешь? — спросила тихо.

— С горя.

— Какого?

— У меня отняли семью.

— А она у тебя была? — ноздри Флоранс затрепетали. — Думаешь, Леа заставили уехать силой? Хорхе лично навестил ее и задал вопрос: что более дорого ее сердцу? Граф Шрусбери или пожалованное баронство? И ты знаешь, что она выбрала.

Сергей не отозвался.

— Теперь о тебе, — продолжила она. — Если ты любил Леа, отчего не вскочил в седло и не отправился следом? Никто не посмел бы тебя остановить. Ты, однако, остался. Ромео из-за любви к Джульетте принял яд, а она заколола себя кинжалом. Они любили друг друга, а вы — нет!

— Ты решила открыть мне на это глаза? — усмехнулся Сергей. — Как я понимаю, совершенно бескорыстно?

— Нет! — ответила Флоранс, насупившись. — Не бескорыстно, — она помолчала. — Девочкой я мечтала о принце: красивом и отважном. Ожидала, что он полюбит меня, и мы заживем счастливо и радостно. Что вышло на деле, ты знаешь. Тогда я решила, что девичьи мечты — пустое. О них нужно забыть и более не вспоминать. И вдруг появляешься ты. Живое воплощение моих грез. Самый красивый мужчина империи. Самый умный, веселый и смелый. И при этом настолько честный, что не стал притворяться, когда принцесса открылась в чувствах. Другой бы бросил все: жену, детей, поместье — лишь бы удостоиться такой милости, а ты не захотел. Поэтому я уверена: если ты когда-нибудь полюбишь меня, то не потому, что я дочь императора. И тебе буду нужна какая есть — женщина, а не титул. И ты хочешь, чтоб я отказалась? Уступила другой? Ни за что!

Он не отозвался.

— Пойдем! — сказала она, вставая. — Нельзя оставаться в этой дыре. У ее хозяина лицо висельника, я опасаюсь, что он задумал дурное. Не смогу спать, зная, что ты здесь. Карета ждет.

— Хорошо, — согласился он, — я уеду. Но не с тобой.

— Почему? Я тебе противна?

— Дело в другом, — вздохнул он. — Я не выходил из комнаты пять дней. Спал в одежде, не брился, не умывался… Здесь нет зеркала, но я представляю, как сейчас выгляжу. От меня разит как от козла.

— Потерплю! — возразила она.

— Ладно! — согласился он, подумав. — Довези до дома. Там я сойду. Приму ванну, приведу себя в порядок, отосплюсь…

— У тебя больше нет дома! — сердито сказала Флоранс. — Прислуга рассчитана, вещи вынесли, а дверь я приказала забить гвоздями. Во-от такими! — она показала пальцами.

— Где же я буду жить? — удивился он.

— У меня.

Сергей нахмурился.

— Не бойся! — вздохнула Флоранс. — Я не стану тебе докучать. У тебя будет своя комната, и никто, даже я, не посмеет войти в нее без разрешения. Мы будем видеться за обедом и ужином — и только. Если ты возражаешь, я не стану настаивать даже на этом. Мне достаточно знать, что ты жив и в безопасности. Знаешь, когда ты прочел нам пьесу, мне не понравился ее конец. Я не понимала, как можно убить себя из-за любви? Когда ты исчез, я многое передумала. И решила: если тебя не станет, мне незачем жить…

— Идем! — перебил Сергей.

Он слез с кровати и потянулся к перевязи, висевшей на крюке. Внезапно его шатнуло. «Господи, да он пьян! — догадалась Флоранс. — Причем, мертвецки. Как же он разговаривал?»

Трясущимися руками Сергей кое-как нацепил перевязь и повернулся к ней.

— Это все самогон! — сказал хрипло. — Язык ворочается, голова соображает, а руки и ноги не слушаются.

— Обопрись на меня! — сказала Флоранс. — Не бойся! Я сильная…

Жиль, притаившись за стойкой, с изумлением наблюдал за парой, спускавшейся по лестнице. Мужчина, цепляясь за перила, ступал тяжело и неуверенно. Кончик его длинной рапиры, гремел, ударяя по ступенькам. Женщина поддерживала мужчину за талию, другой рукой он опирался на ее плечо. Ковыляя, парочка пересекла зал и выбралась наружу. Жиль метнулся к окошку. Подскочившие гвардейцы, приняли от принцессы графа, и погрузили его в карету. Принцесса забралась следом. Кучер взмахнул кнутом, карета, окруженная всадниками, тронулась и укатила. Следом ушли и серые.

«Святые угодники! — перекрестился Жиль. — Не вспомнили о кошельке. Я пожертвую церкви дукат!»

Он вернулся к стойке, взял бутылку и отхлебнул из горлышка. Когда бутылка опустела, Жиль пришел к выводу, что дукат — это слишком много. Хватит и одного су.

Проснулся Сергей поздно. Некоторое время он лежал, прислушиваясь к ощущениям. Голова не болела, лишь в теле ощущалась легкая разбитость, обычная для похмелья. Не страшно. Он поудобнее устроился на мягкой перине и стал вспоминать события вчерашнего дня. Флоранс, доставив его во дворец, отдала распоряжения слугам и ушла. Сергея отвели в покои, где выкупали в ванной, побрили, переодели и сытно накормили. Он выпил крепкого бульона, поел горячего мяса, после чего отправился спать. Более его не беспокоили. Если не считать, что ночью возле его постели неслышно возникла смутная тень, кто-то ласково погладил его по волосам, а теплые губы коснулись его лба и что-то прошептали. Только было ли это в самом деле? Может быть, привиделось? Подумав, Сергей решил, что мысль не заслуживает внимания, и, стащив укрывавшую его перину, встал.

Одежда обнаружилась в тяжелом, резном шкафу, развешенная на крючках. «Идею им, что ли, подать? — подумал Сергей, снимая свой повседневный камзол и кюлоты. — Мебель делать научились, а вот такую вещь, как вешалка… Обычные плечики, которые на коленке слепить легко. Да на этом озолотиться можно…»