Девушка без платья - Людмила Волок

Теперь я стояла на земле, на твердой, прекрасной земле, и дышала полной грудью прекрасным морозным воздухом свободы, пытаясь унять дрожь в ногах. Оставалось лишь одно дело. Я дернула снизу за веревку – узел на удивление легко развязался, и серо-голубой бархат лег мне в руки. «Спасибо», – прошептала я. И прикоснулась к платью щекой – совсем как в тот раз, когда увидела его впервые у себя дома. Сложила обратно в сумку и отправилась к маячившему вдали поселку быстрым шагом, переходящим в бег. Только так можно было согреться!

Скоро моя резвая рысь сменилась тяжелой поступью – я ужасно устала. И, когда, наконец, добрела до небольшого кафе с игривым названием «Рандеву» на крайней улице поселка, то чуть не расплакалась от счастья. Кафе означало горячий чай, телефон и теплый туалет! Нет, в таком порядке: теплый туалет, телефон, горячий чай!

Внутри оказалось довольно миленько и чисто. Даже в туалете. Усевшись за уютный столик в углу возле кадки с фикусом, я с наслаждением сняла куртку и вытянула ноги. Ко мне сразу же подошел официант, молодой приветливый парень. На просьбу позвонить сразу же протянул аппарат. Все вокруг казалось таким милым и практически совершенным! Наверное, это пережитые опасности так на меня подействовали… Я заказала черный чай с лимоном и бутерброд с ветчиной и сыром. А потом набрала Женин номер.

– Женя, это я.

– Яна! Янка! Слава богу, ты жива… Я чуть с ума не сошел! Где ты, что стряслось? – он засыпал меня вопросами, он волновался, а меня это успокаивало. Это такое счастье – знать, что кто-то за тебя переживает!

– Жень, я все тебе расскажу при встрече. Можешь меня забрать?

– Конечно! Где ты?

– Я в поселке…э-э-э… – а я ведь даже не знала, где нахожусь!

Позвала официанта:

– Подскажите, пожалуйста, как называется этот поселок?

Парень, конечно, удивился; но вида не показал и вежливо ответил:

– Алексеевка. Пять километров от окружной, поворот возле заправки.

– Услышал, – сказал Женя. – Выезжаю. А ты пока хотя бы главное скажи…

– Главное? Я тебя люблю, – легко ответила я.

– Я тоже тебя люблю, милая. Но мне нужно знать, что произошло с тобой! Ты цела? Врач не нужен?

– Врач не нужен. А полицейский – нужен. Задержать Гришина. Ну может, не полицейский, а хотя бы внутренняя охрана…

– Гришин? Я так и знал, что он какую-то пакость затеял. Мы за его машиной следим, ведь тебя именно с ним в последний раз видели… Все, я в машине уже, никуда не уходи!

Пока ждала Женю, быстро расправилась с бутербродом и пила чай – уже третью чашку. Он еще пару раз перезванивал, уточнял, как найти «Рандеву». Вошел в кафе – и бросился ко мне.

– Ох, родная, слава богу, слава богу… Я уже и дома у тебя был – родные твои себе места не находили, обзвонили все морги и больницы. Я им свой номер оставил для связи. Уже сообщил, что ты цела и невредима. Ну, иди сюда, – он снова обнял меня крепко и нежно, и, не стесняясь, начал целовать.

– Женя, постой. Мне нужно так много тебе рассказать. Много важного…

Я осторожно высвободилась из его объятий, заказала себе четвертую чашку чая, а Жене – первую. Мы не хотели пока что никуда уезжать – ведь для этого пришлось бы на время разнять наши руки, а мы не могли этого сделать. Как сиамские близнецы, мы словно срослись ладонями, чувствуя себя одним целым. По нашим жилам текла одна кровь, а душа была одна на двоих.

Но мне все-таки предстояло рассказать Жене все, что знаю. И многое из этого причинит ему боль. Как я ни старалась избежать участи гонца, приносящего плохие вести, – у меня не получилось.

Там, за столиком у кадки с фикусом, он все и узнал. Сначала о Чернове, который с женой развелся, и сын взял фамилию матери – Надежды Погорельской.

– Подожди,… Погорельский? Наш Алексей?… Имеет отношение к Чернову?

– Самое прямое. Это его сын.

– И почему об этом никто пока что не знает? – спросил Евгений.

– Ты теперь знаешь. Я знаю. И Гришин.

– Хорошо. Это все понятно. А проблема в чем?

Я молчала, прихлебывая свой чай.

– Знаешь, почему Дмитрий уехал?

– Понятия не имею! Он со мной так и не связался. И Гришин на связь не выходит вторые сутки. Еще этот развод… – Евгений поморщился. – Юлия хочет максимально быстро развестись. У нее ведь доказательства! – несмешливо ухмыльнулся Женя. – Признаться, я тоже тянуть с разводом не хочу. Пусть забирает все, черт с ней. Компанию жалко, вернее, двадцать лет жизни, которые я на нее потратил.

– Подожди, – наконец, медленно произнесла я. – Ты не знаешь главного. Это все изменит.

Я собралась с духом и все-таки произнесла это:

– Настя – не твоя дочь.

– То есть? – он даже засмеялся. – Как не моя? Мы ее даже рожали вместе! Хотя двадцать лет назад это было еще редкостью в нашей стране. Конечно же, это моя девочка!

– Настя – дочь Чернова. У них был роман с Юлией. Но он не захотел разводиться, предпочел уехать. А она потом замуж за тебя вышла… – последние слова я произнесла почти шепотом. Возможно, таким образом я словно пыталась смягчить удар, если такое вообще было возможно. Женя в одно мгновение осунулся и словно стал старше.

Он ничего не говорил, только механически помешивал ложечкой чай.

– Женя, Гришин все знал. Мне кажется, Дмитрий догадался о его махинациях, а тот пригрозил все рассказать его жене о связи с Юлией. И Юлия, конечно, все знала с самого начала о ребенке… – я говорила, лишь бы не молчать. Но, кажется, сделала только хуже.

– …Она никогда меня не любила, – медленно сказал Женя. – Я чувствовал это. Потом, конечно, когда узнал ее получше – тоже перестал любить. Но Настя… Я вырастил ее. Как можно такой обман вынести?! И как Настя это переживет?! – он повернул ко мне лицо. Глаза были наполнены болью.

Чтобы хоть как-то его отвлечь, переключила внимание на другое:

– Но главная проблема сейчас – отношения Насти с Алексеем. Они ведь брат и сестра, понимаешь? Поэтому и Дмитрий объявился. Чтобы помешать…

Женя посмотрел на меня отсутствующим взглядом.

– Думаю, когда Настя узнает правду о своем рождении, и перенесет это стойко, остальное будет пережить уже легче, – сказал он жестко.

– Ну, не знаю, – засомневалась я. – В любом случае, ей понадобится твоя поддержка. Все равно она считает тебя своим отцом. И разве это не так на самом деле?

Тогда его лицо прояснилось:

– Да. Она – моя дочь. И с этим никто ничего не сможет поделать. А вот Юлии остается лишь молиться, чтобы развод прошел на взаимовыгодных условиях. Факты все меняют. Хотя меня, если честно, это совершенно не радует.