Гипно Некро Спам - Олег Гладов

У Спирохеты и [Ф] Ольги в доме две телефонных трубки. Чёрная и Чёрная. Чёрная сейчас у Спирохеты. Мыло пахнет какао. Спирохета держит трубку аккуратно двумя мокрыми пальцами. Ухо её, как и волосы, сухо. [Ф] Ольга в спальне. На коричневой шёлковой простыне, чувствуя холодок пепельницы на животе, прижимает левым плечом трубку к левому уху. Наблюдает за дымом тлеющей в её пальцах сигареты. Дым поднимается к потолку. [Ф] Ольга говорит в трубку:

– Это ты всё напридумывала.

– Да? – спрашивает Раста.

– Да, – говорит Спирохета. Её голос пахнет кофе. – Лучше расскажи, что там с Экс Спермо Ментальным [Ф] ашизмом.

– Ади прислал письмо. Приказал всё распечатывать на бумагу. Там уже гора.

– Ну вот… – [Ф] Ольга аккуратно сбила пепел а стеклянную шайбу на своём животе. Потрогала той же рукой серьгу в пупке. – Письма шлёт. Значит, где-то дистанционно и автономно существует. Значит, всё ОК.

– Свят где? А Фрау Z? A FF?

– Значит, и с ними всё ок, – сказала Спирохета. Кофе со сливками.

– А вы на работу когда собираетесь? – нерешительно спросила Раста.

– Завтра, – сказала [Ф] Ольга.

– Завтра Воскресенье, – невидимая Раста зевнула.

– Значит, послезавтра, – Спирохета тоже зевнула.

– Ну, до понедельника… – сказала [Ф] Ольга, с трудом подавляя зевоту. Нажала «отбой». Потом «интерком».

– Блин, а правда, где Ади? – спросила у Спирохеты. Уже две недели нас там нет, а его же ещё раньше не было.

– Недели три получается.

– Ну да… Где-то так…

Спирохета послушала тишину в трубке и уже собиралась что-то сказать, как дверь в ванную открылась. Улыбающаяся [Ф] Ольга положила телефон на стиральную машину.

– Сейчас будем делать друг другу ХОРОШО, – сказала она.

From: maxibike@smail. ru

To: @chtung (!) @чтототам. com

Автор: Максим Мотоцикл

Файл: Глаза.

Один мальчик получил в подарок набор конструктора «Lego». Раскрыл коробку, а «Lego» чёрного цвета. Он стал собирать из него маленький домик и вдруг понял, что в коробке деталей меньше не становится. Сколько их не возьми – их всегда тридцать. Стал мальчик приставлять детальку к детальке, не думая. И сделал маленький чёрный гроб из Чёрного «Lego». И в тот же момент детальки в коробке закончились. Лёг мальчик в гроб и точь-в-точь в него поместился. А мама его пришла с работы. А мальчика нет. И гроба тоже нет. Только на всех фотографиях, которые в доме были, мальчик с тех пор с закрытыми глазами.

Мир открыл глаза.

И сразу понял, что лучше бы он этого не делал.

Он издал долгий и тихий стон, закончившийся сказанным совсем уж шёпотом «мляааа».

У Мирослава Мотузного ещё никогда ТАК не болела голова.

А Мир был знатоком похмелья.

Каждое утро из его рта воняло. И он сам это чувствовал. Перегар просто поселился между его зубов. Под языком. За дёснами.

Мирослав Мотузный бухал вторую неделю. Отжигал по-чёрному. Но вчера, похоже, переплюнул себя. Вчера он сидел неизвестно где, прихлёбывая из горлышка и говоря неизвестно кому:

– Я мчусь в ад экспрессом. С билетами на лучшие места. В вагоне-ресторане, тебе ясно, детка?.. Я мчусь в пекло. И мне это нравится…

Мир издал ещё один долгий и тихий стон.

Он огромной горой мяса в трусах топает на кухню. Там женщина-милиционер Алина из Самары, закутанная в халат, кусает аккуратно курицу-гриль. У нее розовый халат, чай с лепестками роз в кружке и розовое настроение. Под низкие контрабасы оркестра в кухню, где-то на Шаболовке, вплывает Чёрный Айсберг Мир.

У Алины лицо с глазами – носом пуговками. Волосы её от природы светлы, а ноги ровные. Алина производит впечатление приятной и по-своему красивой женщины. Она из своего розового утреннего стакана наблюдает, как Чёрный Айсберг приближается к белому и большому, геометрически правильному, сталагмиту холодильника. Как открывается дверца. Как появляется 0,33 «Хайнекен». Ещё одна.

Мир вливает в себя литр пива. В один заход. Третью 0,33 он допивает уже почти с удовольствием. Его немного отпускает.

– Фууууух… – говорит он и оборачивается.

Женщина-милиционер смотрит на его огромный живот.

Мирослав Мотузный топает обратно.

«Как хорошо, что сегодня воскресенье…», – думает он.

– Дрыыыынь!!

– Дрыыыынь!!

– Дрыыыынь!!

Его будит мерзкий сейчас звонок телефона.

– Дрыыыынь!!

Плотные шторы задёрнуты. Полумрак. Запах месторождения нестираных носков из-под кровати. Жирная тарелка с засохшим кетчупом. Мир протягивает руку, нашаривает телефон.

– Да…

– Мирослав?

– Да…

– Здравствуйте.

– Кто это? – хмуро говорит Мотузный.

– Это… Это Александр Гной.

Пауза.

– И что? – также хмуро спрашивает он.

– Мы с Вами договорились вчера встретиться на Новокузнецкой…

– Во сколько? – Мотузный смотрит на время.

– В два часа…

На часах пять вечера. Мотузный говорит.

– А сейчас сколько?

– А сейчас пять… Вы про нас случайно не забыли?

– Я? – говорит Мир с нажимом. – Я? Я помню всё отлично. У меня прекрасная память. Но извините, в отличие от вас, я работаю. И вы, кстати, знаете где. У меня очень напряжённый график.

– Извините… – говорит тихо голос в трубке.

– Извините! – повторяет Мотузный раздражённо. Мотузный хамит. Нет. Это они хамят. А он их ставит на место. Грёбаных Гноя и А? с их грёбаным «Велосипедиком». Грёбаных стахановских мудаков. Мотузный хорошо, очень хорошо помнит этот грязный городишко. Эту дыру посреди Донбасса. Мотузный ни фига не помнит, когда это он успел назначить встречу. Мотузный бухает вторую неделю.

– Извините… – ещё тише говорят в трубке. Голос тоже не знаком ни капли. Мир раздражён этим. Этими своими пост-алкогольными провалами в памяти. Недоволен. Раздражён. Тошнотворен.

– Извините! – ядовито повторяет он. И чувствует Охеренное удовольствие. От их смущения. От своего хамства. Мир улыбается. Улыбка гаснет.

– Где вы?

– На Новокузнецкой.

– Это я понял. Где именно.

– Прямо на Новокузнецкой… У входа в Метро…

– Так, – Миру нравится, как уверенно звучит его голос, – найдите «Гляссе» на углу и ждите меня там. Я буду, как только смогу.

– Хорошо…– поспешно говорят в трубке. – «Гляссе»?