Тарзан торжествующий - Эдгар Берроуз

— Я не знал этого! — вскричал пророк. — Скажи Йегове, что я не знал. Заступись за меня, и я сделаю для тебя все, что в моих силах.

Удивление леди Барбары, ожидавшей только нападения и сопротивления, было столь велико, что она на мгновение была ошеломлена. Исход дела был столь необычен для всех, что она не нашлась, что сказать.

Она чуть не рассмеялась вслух, когда вспомнила свои страхи, которые преследовали ее постоянно с тех пор, как она решилась освободить Иезабель. А все оказалось так просто.

— Освободи Иезабель! — скомандовала она. — Приготовь пищу для нее и для меня.

— Быстро! — закричал пророк своим. — Поднимите девушку и освободите ее.

— Подождите! — воскликнул тонкий толос сзади. — Я разговаривал с Йеговой.

Все повернулись в направлении говорившего. Это был Дзобаб-апостол.

— Быстрее освободите ее! — потребовала леди Барбара.

Она увидела в том, что ее прервали, и по манере и голосу говорившего, которого она знала как самого фанатически нетерпимого религиозного изувера, увидела первую искру, которая могла перерасти в пламя сопротивления воле пророка и ее.

Она хорошо знала этих людей, чтобы быть уверенной в том, что они ухватятся за любую возможность убрать препятствие, мешающее им насладиться жестоким зрелищем.

— Подожди! — резко прокричал Дзобаб. — Я разговаривал с Йеговой, и он мне сказал, что на озере Чиннерет произойдет чудо, но не верьте этому, это дело рук Сатаны, а те, кто поверили в него, погибнут.

— Аллилуйя! — воскликнула женщина, и ее крик был подхвачен другими.

Справа и слева возмущенные жители были охвачены гневом Немезиды. Несколько корчившихся тел дергались на земле в конвульсиях. Ужасное хрипение и пена у рта делали эту сцену еще ужасней.

Какое-то время Абрахам, сын Абрахама, стоял, задумавшись. Но вот хитрый огонек мелькнул в его глазах, и он сказал:

— Аминь! Пусть будет исполнена воля Йеговы, как сказал Дзобаб.

— Принесите другой крест! — скомандовал Дзобаб. — Пусть два костра освещают тропу Йеговы на небесах, и если одна из вас его дитя, то вы не умрете в огне!

Угрозы и доводы леди Барбары были бесполезны против кровавой страсти мидиан.

Был принесен второй крест и выкопана вторая яма. Потом она и Иезабель были привязаны и подняты в вертикальное положение. Концы крестов закопали в ямы, а землю вокруг них утрамбовали, чтобы они стояли прямо.

Потом принесли хворост и сложили два погребальных костра.

Леди Барбара в молчании наблюдала на эти страшные приготовления. Она вглядывалась в слабые дегенеративные лица этих людей и не могла даже в момент смертельной опасности найти в сердце проклятие в их адрес, ведь еще более отвратительные дела во имя религии делали самые просвещенные люди. Она взглянула на Иезабель и поймала ее взгляд.

— Тебе не следовало возвращаться, — сказала девушка. — Ты могла бы скрыться. Леди Барбара покачала головой.

— Ты сделала это из-за меня, — продолжала Иезабель. — Пусть Йегова наградит тебя, я же могу только поблагодарить.

— Ты сделала то же самое, — ответила леди Барбара. — Я слышала как ты высказала неповиновение Йегове и пророку.

Иезабель улыбнулась.

— Ты единственное создание, которое я когда-либо любила, — сказала она. — Ты единственная, которая любила меня. Конечно, я умру за тебя.

Абрахам, сын Абрахама, молился. Молодые люди стояли наготове с горящими факелами, мерцающий огонь которых плясал по отвратительным чертам присутствующих, по двум огромным крестам и по прекрасным лицам жертв.

— Прощай, Иезабель, — прошептала леди Барбара.

— Прощай! — ответила девушка.

Несмотря на то, что Лафайэт Смит совсем недавно так ясно представлял себе эту сцену и прорепетировал свою роль, сейчас, стоя лицом к лицу со львом, он не делал ничего из того, что воображал.

Он совсем не был спокоен, когда увидел зверя, появившегося на повороте. Он не смотрел в его глаза хладнокровно, а помолился и выстрелил. Воображение опять подвело его. Прежде всего, расстояние было недостаточным, а лев был гораздо больше, чем он предполагал, а его револьвер уменьшился до размеров совершенно невероятных. Потом он бросился бежать.

Мчась вдоль скал, Лафайэт Смит свернул вглубь расщелины. Двигаясь по ней, он дрожал от ужасной мысли, что следующий поворот закончится глухой стеной, а позади него бежит ужасный зверь, жаждавший его крови. Шум близкой погони заставил его бежать быстрее.

Жаркое дыхание льва, исходившее из его жестких легких, действовало на его слух, как звук прибоя на океанское побережье. Такова сила воображения.

Правда, Нума бежал по дну расщелины, но в совершенно другом направлении. К счастью для Лафайэта, ни один из его беспорядочных выстрелов в узкой расщелине не задел льва. Но раскат выстрелов так удивил льва и лишил его присутствия духа, что он побежал так же, как и человек.

Лафайэт бежал бы еще долго, но физические силы ограничены, а кроме того, действительное положение вещей дошло до его сознания, а с ним и бесполезность бегства. Тогда он остановился. Он еще дрожал, но больше от усталости, чем от страха. Внутренне он был спокоен и перезарядил пистолет. Обнаружив, что лев не гонится, он удивился, но ожидал его появления каждую минуту. Усевшись на плоский обломок скалы, он отдыхал, ожидая зверя, но проходили минуты, а зверь, к его величайшему удивлению, не приходил.

Постепенно глаз ученого начал замечать структуру стен расщелины, и по мере того, как его интерес к геологическим фактам возрастал, интерес ко льву постепенно исчезал, но потом снова эта мысль вернулась к нему и снова моментально уступила место забытому плану исследования расщелины.

Отдохнув от напряжения, он вновь приступил к исследованию, так грубо прерванному.

Придя в себя, он получил огромное удовольствие, делая все новые открытия, забыв о голоде, напряжении, погоне и о своей безопасности, и все дальше двигался по загадочной тропе приключений.

Вскоре дно ущелья отклонилось вниз под углом, что делало продвижение затруднительным, и в то же время оно сужалось, подтверждая мысль о том, что здесь расщелина оканчивалась. Ему с трудом удалось протиснуться между двумя стенами, когда неожиданно расщелина над его головой погрузилась во тьму.

Взглянув наверх, чтобы найти объяснение явлению, Лафайэт обнаружил, что стены расщелины, почти соединялись вверху, оставляя только небольшую видимую полоску, а дальше не было и ее.

Продвижение затруднялось еще из-за крутизны дна, но вот идти стало немного легче, так как он уже не чувствовал под ногами разбросанных камней.

Наступила почти полная темнота, и он шел вслепую в неизвестное.

Он совершенно забыл о своей безопасности, не думая о том, что каждую минуту может упасть в пропасть. К счастью, этого не случилось, а за поворотом показался свет, небольшое пятно дневного света. Когда он подошел к тому месту, откуда шел свет, то понял, что это конец его поисков — идти дальше было некуда.