Сезам, закройся! - Ольга Хмельницкая

Виктор не испугался. Удивительно, но в экстремальных ситуациях он не пугался вообще, а весь собирался, словно пружина. Заместитель директора сделал шаг назад и прижался спиной к стене, защищая тылы. А затем прыгнул вперед и резко ударил крысу ногой по носу. Грызун, не ожидавший такого отпора, отпрянул к стене, а заместитель директора изо всех сил помчался по коридору в сторону приемной Утюгова. Когда опомнившийся грызун бросился в погоню, Виктор уже влетел в дверь, обитую пупырчатой кожей, и с грохотом ее захлопнул.

Коршунову повезло – он встретился не с крупным и хитрым вожаком, а с одним из его младших братьев. Крыса-великан потер лапой нос и огляделся. Жертва ушла, но больше он такую ошибку не повторит.

Лизе становилось все хуже. Комиссаров сидел рядом с ней и тяжело дышал. Аптечка была так близко, ему почти удалось наладить контакт с ее владельцем, но тут появился второй парень, лицо которого показалось Степану смутно знакомым, и открыл огонь. Смерть в планы Комиссарова не входила – тогда у раненой девушки не осталось бы ни единого шанса. Пес наклонился и приложил прохладный нос к ее пылающему лбу. Лиза была без сознания. Она хрипло, с трудом дышала.

«Два пулевых ранения и вывихнутая нога, – перечислил про себя Степан, об укусе паука он не знал. – И если проблемы с ногой и ранение в руку не угрожают напрямую ее жизни, то пуля в спине – это очень большая проблема. Во-первых, она потеряла много крови. Во-вторых, началось воспаление. В-третьих, пуля застряла в кости. Сто против одного, что она не выживет».

Пес встал.

– Как бы там ни было, но мне нужна аптечка, – решил он, – тогда у девушки появится не один шанс из ста, а хотя бы два.

Заботливо укрыв Лизу подстилкой из мягких листьев и травы, Степан выбежал из норы. Пока девушка еще жива, сдаваться нельзя. Пес мчался по лесу огромными легкими прыжками, и перед его глазами мелькало прошлое. Вот он в своей лаборатории создает новые препараты, и его окружают веселые, жизнерадостные сотрудники. Вот профессор Утюгов, добрый и талантливый старичок, и его миловидная дочка. Вот полненькая бухгалтерша Зинаида Валериевна. Она улыбается, быстро трещит ее печатная машинка. Вот Алексей Гришин, спокойный застенчивый парень, строит глазки юной чернявой переводчице…

Псу встретился широкий ручей. Он перемахнул через него одним прыжком и рванул вперед, продолжая вспоминать.

Когда все изменилось? Степан знал ответ на этот вопрос совершенно точно. Все полетело в тартарары, когда на планерке он объявил, что создал препарат, способный продлевать жизнь до неограниченных пределов. Это открытие базировалось на теории российского ученого Алексея Оловникова, установившего, что каждая клетка может делиться ограниченное число раз, причем при каждом делении у нее укорачивается особый участок, называемый теломерой. Для создания препарата Комиссаров использовал гены гидры – существа, которое в принципе не стареет. Эффект был потрясающим. Мухи-дрозофилы, обработанные препаратом, перестали стареть и умирать!

В тот день светило солнце, было чудесное весеннее утро, и лес за стенами НИИ шумел и радовался отличной погоде.

– Вот он, этот препарат, – сказал Комиссаров, показывая сотрудникам субстанцию. – А вот мухи. И живут они долго.

– Долго не значит вечно, – тихо сказал Утюгов.

Комиссарову стало жаль профессора. Тот каждый день делал зарядку и ел только здоровую пищу. Утюгов был уже стар, но отчаянно не хотел умирать.

– За мушками следит Лариса Ильина, – сказал Степан, показывая в угол лаборатории, – они живут уже четвертый месяц.

– Подождем еще, – неуверенно сказал Владимир Эмильевич.

– Правильно, надо продолжать наблюдение, – хором сказали ученые, большинство из которых были молоды, а молодость не боится старости и смерти.

Но мушки не умерли ни назавтра, ни послезавтра, ни через полгода. А однажды утром Степан пришел в лабораторию и обнаружил, что помещение разгромлено, а препарат пропал.

Этого не мог сделать Утюгов – он находился в командировке во Владивостоке. Прошло много лет, а Степан так и не узнал, кто был вором…

«Я считал их всех своей семьей. Я верил своим сотрудникам, как себе, – подумал пес, легко перепрыгивая через заросли крапивы. – Но кто-то оказался Иудой».

Впереди послышался шум моторов. За те полчаса, пока Степан отсутствовал, машины продвинулись по грязи всего на километр.

– Да-да, – безжалостно повторил Утюгов, – мы лишим вас конечностей, а потом дадим препарат. И посмотрим, как они вырастут.

– Если вырастут, – сказала фурия сквозь зубы.

– Не волнуйтесь, милочка, – сказал Валентин Эмильевич, – у крыс же вырастали.

Марина Яковлевна откинулась на спинку стула. Волосы на ее голове шевелились – это бился в истерике третий глаз на усике.

«Бежать, бежать отсюда! – подумала инспекторша, изо всех сил сцепив зубы, чтобы не закричать. – Назад, в город, в реальный мир, подальше отсюда!»

Как и большинство сотрудников НИИ, у Марины Яковлевны были свои иллюзии. Она верила, что руководство института не пойдет на крайние меры. Что где-то в глубине души у Утюгова еще есть совесть. Что она в любой момент может покинуть стены НИИ, и только небольшое рукотворное уродство, созданное «ради науки и легко исправимое», держит ее здесь.

Все было не так. Марина Яковлевна заблуждалась. Утюгов как и любой диктатор упивался своей безнаказанностью и был готов на любые мерзости. Человеческого в нем не осталось ничего.

– Где ваша дочь? – вдруг произнесла инспекторша.

Марина не понимала, что заставило ее спросить об этом. Но, задавая вопрос, инспекторша отдела кадров не сомневалась, что с Маргаритой Утюговой в свое время случилось что-то по-настоящему ужасное.

Маленькие глаза профессора сузились в щелочки. В них сверкнула злоба.

– Как? – рассмеялся он сухим колючим смехом. – Вы еще не догадались?

Марину пробрала дрожь.

– Удивительно, до чего у меня тупые подчиненные! – сказал Валентин Эмильевич. – Ну, вы-то ладно, но меня удивляет, что даже Ильина, которая была самой умной женщиной из всех, кого я встречал, не поняла, что происходит.

– Она жива? – тихо спросила Марина. – В свое время Маргарита бесследно пропала.

– Жива, – тут же ответил профессор. – Ну разумеется.

– Она больше не человек?

Утюгов хихикнул, но ничего не ответил.

– Ваша дочь стала большим вековым дубом в лесу? Растением в цветном горшке? Мухой? Лабораторной крысой?

Профессор рассмеялся.

– Кстати, о крысах, – сказал он и потянулся к телефону. – Что-то Витек и Жора не звонят.

Он набрал номер. Охранники не ответили.

– Что такое? – не понял профессор. – Они уже должны были вернуться. В пищеблоке обнаружили крыс-мутантов, вы слышали?