Шальная для Победителя - Хельга Дюран

окну. Хуле они, в натуре, вдвоём дверь пасут. Скучно в одну каску?

До утра вертелся я на кровати, как на вертеле. Всю голову себе выебал, чем пронять козу, и, кажется, придумал!

Уснул счастливый, под ноющую боль в боку. Права Даша — мазь действительно хуйня.

22. Даша

22. Даша

Я поняла, что никуда меня здоровяк не продаст, когда он принёс мне одеяло. Тем, кого продают в рабство, не приносят одеял. Я снова почувствовала себя особенной. Было видно, что мужик переживает. Он так трогательно намазал мою свежую ссадину, что жалко его стало. Всё-таки добрый он…

Поначалу я подумала, что Виктор меня насиловать пришёл. Не мог он меня продать, не оприходовав напоследок. Раз не трахнул, не — а, не продаст.

У Витеньки не просто шишка на меня задымилась, запал на меня мужик, иначе взял бы силой. Себе оставит сто процентов. Он не Серёжа, у которого слова железобетонные. Но попугать меня здоровяк обязан, чтобы не выглядеть пиздоболом, чтобы лица не уронить. Поэтому я не удивилась, когда вечером следующего дня мне приказали собираться.

Здоровяк держался со мной холодно. Едва взглянул на меня, когда его олухи запихивали меня в автобус с другими девочками. Как и в первую нашу встречу, Виктор был одет в обычную куртку. И снова без бронежилета, в отличие от своих бойцов. Это показалось мне странным. Он же типа на стрелку едет? С такими "защитничками" даже сидеть рядом страшно, не то что ехать куда-то.

Нас привезли под какой-то мост и велели построиться перед автобусом. Я решила не выёбываться, и быть, как все. Чем скорее Виктор покажет, кто главный, тем быстрее мы поедем домой. Домой…

— Зацени, какие ляльки! — расхваливал нас здоровяк перед каким-то тощим хмырём. — Все, как на подбор! Молоденькие, свежие!

Тощий равнодушно мазнул взглядом по девочкам, а потом уставился на меня. Я начинала нервничать. Не дай боже, я этому мудаку приглянусь. Он же может хорошую цену Виктору предложить? Вдруг здоровяк не блефует? Что, если я ему разонравилась уже со своей небритой писькой?

— Больных нет, наркоманок тоже. Вот певичка даже одна имеется, — продолжил нахваливать девочек Виктор, указывая рукой то на одну, то на другую. — Танечка. Поёт, танцует! Вот эта целочка Людочка, она по отдельному тарифу!

— А эта? — указал на меня тощий. — Что за неликвид?

Это оскорбление показалось мне сейчас слаще любого комплимента. Значит, не понравилась?

— Это у нас Даша! — с каким-то особым смаком, я бы даже сказала с гордостью, протянул Виктор. — На неё скидка, Зотов! Вести себя не умеет совершенно! Сам придумай, что с ней делать. Может мордашка у неё и покоцанная, зато смотри, какая жопа! Орех, а не жопа! А тити?

Здоровяк распахнул на мне куртку, чтобы было лучше видно мои выпуклости, и я невольно отшатнулась от него. Какая ещё, на хрен, скидка? Он прикалывается?

— Где ты её надыбал?

— Северяне спихнули. Говорит, что она из банды Грэя. Может, пиздит? Кижане её вздёрнуть собирались, да потом на бабки повелись, мы её до кучи и загребли. Сжалились мы над ней, а она бешеной оказалась! Ни грамма благодарности! Что за баба? Висела бы щас на сосенке и воняла на весь лес! А, может, Даша обиделась, что мы её не отдали северянам на круг? Хуйцы кижанские немытые больно вкусные? А, Даша?

Пиздит и не краснеет! Урод!

— Чё за Грэй? — с любопытством спросил Зотов.

— Сепар кижанский. Редкостный отморозок! Он у северян, как бельмо в глазу. Наши с ним в союз вступили, потому что управы на него не найдут! Великий воин! Грэй и есть наш заказчик. Ты, Зотов, совсем новости не смотришь?

Виктор ведёт дела с Серёжей? Мне не послышалось? Господи, у меня аж руки заледенели от этой новости. Это же мой шанс снова увидеться с ним! Я должна остаться с Виктором во что бы то ни стало!

— Совсем. Ладно. Щас деньги переведу! Грузите девчонок! — крикнул тощий своим бойцам.

— Эй, здоровяк! — осмелилась я подать голос. — Оставь меня себе! Я же отличный солдат! Ну, какая из меня шлюха, сам посуди?

— Мне не нравятся непослушные девочки! — совершенно серьёзно сказал Виктор. — Ты меня уже заебала, Даша!

— Козёл! — не сдержалась я. Мне на колени грохнуться перед ним? Щас!

— Ну, ты посмотри на неё! — с ухмылочкой воскликнул Виктор. — Будешь слушаться? А, Даша? — Я была готова сказать "да", но здоровяк продолжил меня унижать. — Давай, иди сюда! Встань на колени и отсоси мне, в знак послушания!

— Я хочу забрать всех! — залупился тощий.

Что же делать? Что?

— Да погоди ты, Никит! — тянул время Виктор, не сводя глаз с меня.

Его глаза загорелись плотоядным огоньком. У него уже привстал от собственной опупенности, зуб даю!

Остальных девочек уже посадили в автобус, осталась только я. Виктор ждал, и Никита ждал, и все ждали…

Сосать я ему по-прежнему ничего не собиралась. А вот дать по рогам напоследок — это можно.

Медленно я подошла к Виктору. Он на радостях ремень расстегнул и ширинку, думая, что победил. Резко схватив его за загривок, я врезала ему коленом по яйцам. Мужик охнул, схватившись за своё хозяйство обеими руками, и упал на колени. Я выхватила у него пистолет, и, зажав бычью шею локтем, зашла к нему со спины, а затем приставила ствол к его башке.

Его ландухи дёрнулись на выручку к хозяину, но было слишком поздно.

— Назад! — предупредительным тоном скомандовала я бойцам Виктора. Те встали, как бараны, не зная, что делать, как быть. — Ну, что, здоровяк? Как тебе такой расклад? Я принята на службу? Теперь ты видишь, что твои петухи полный отстой?

— Да, — прохрипел мужик, красный, как помидор. — Ты принята, Даша!

То-то же! Я отпихнула от себя тушу Одинцова, и он, жадно хватая воздух ртом, медленно поднялся на ноги.

— Вот же блядство! — расхохотался он, застёгивая штаны и ремень. Я боялась, что сейчас мне прилетит от него, но пронесло. — Иди, коза, в машину! Ствол себе оставь! Дарю!

Схватив свой рюкзак с земли, не оглядываясь, я чуть ли не бегом бросилась к его внедорожнику.

Неужели, всё получилось? Спасибо, господи!

23. Даша

23. Даша

Здоровяк сел в машину злой, как чёрт. Половину дороги мы молчали, и от этого меня колотило ещё сильнее. Знатно он мне нервы потрепал! Сука такой!

— Злишься? — не выдержала я первой.

Даже посмотреть на Виктора было страшно. Может, мне всё-таки извиниться уже? Пошёл же мужик мне навстречу?