Тайны старого Петербурга - Мария Жукова-Гладкова

В конце концов мы распрощались до послезавтра, когда мне потребуется ехать в аэропорт вместе с кем-то из представителей фирмы – встречать зарубежного гостя.

Но приключения в этот вечер еще не закончились.

Проходя по двору, я заметила у правой стены очередной джип. Стекло у водительского места было приспущено, за рулем сидела женщина в шляпке, надвинутой на лоб, и курила. На меня она бросила взгляд, от которого стало как-то не по себе. Взгляд был пустой, то есть абсолютно пустой. И какой-то неживой. Она повернула голову всего на долю секунды и снова уставилась прямо перед собой. Что-то мне показалось в ней знакомым. Вот если бы снять эту странную шляпку… Но я не стала заострять внимание на даме. Какое мне до нее дело?

Не ожидая никаких подвохов, я вошла в свое парадное и стала спокойно подниматься по лестнице.

Как я уже говорила, у нас по одной квартире на площадке. Имеются также небольшие площадки с окнами между этажами. Летом окна, как правило, открыты, по крайней мере одна створка.

Когда я подошла к такой площадочке с окном – последней перед моим этажом, то вдруг увидела, как на меня несутся три черные тени в масках, неизвестно откуда взявшиеся. Их шаги я услышала лишь тогда, когда они уже летели по лестнице прямо на меня. То ли я глубоко задумалась, то ли выпила лишнего и потеряла бдительность, то ли не рассчитывала на второй «тест» за один вечер… Но соседи не зря заставляли меня тренироваться – выхватывать бандитский нож. Во второй раз за вечер я выхватила его, одновременно издав дикий вопль, в котором соединились воинственный клич и крик испуганной женщины, призывающей на помощь. Я успела полоснуть по руке первого нападавшего. Он дико взвыл и высказался непечатно в мой адрес. Свежая кровь окрасила мой нож, но больше мне не дали им воспользоваться. Приятели раненого набросились на меня: один сжал стальными пальцами запястье, и я выпустила оружие. Парень заломил мне руки назад, а еще один уже опустил свои лапищи мне на горло… Мы оказались в углу, рядом с приоткрытым окном. У меня мелькнула мысль: «Неужели они хотят?..»

Но тут открылась дверь нашей квартиры. Первой вылетела Ольга Николаевна со скалкой, за ней летел Вася с пистолетом, следом за ними – Иван Петрович с бутылкой. Сережка выскочил, прихватив пяток плиток (кидаться ими, что ли, собрался?), а последней тяжелой поступью вышла Анна Николаевна с автоматом. Выкручивающий мне руки первым увидел наших, потому что стоял к ним лицом. Увидел и взвизгнул от страха. Мои руки он тут же выпустил, а тот, что держал меня за горло, хватку ослабил. Третий – раненный мной – понесся вниз по лестнице, не разбирая дороги. Скалка Ольги Николаевны опустилась на голову стоявшего к ней спиной парня. Он тут же снял руки с моего горла, и я, пытаясь привести дыхание в норму, с ходу лягнула стоявшего у меня за спиной. Он взвыл и уже хотел подступиться ко мне, но я быстро отпрыгнула в сторону. Пытавшийся душить меня получил по голове рукояткой пистолета, а вдогонку еще и ценной дяди-Ваниной бутылкой, после чего рухнул на приятеля; они вместе покатились с лестницы. Я с трудом успела прижаться к перилам, чтобы дать им дорогу. Они остановились на следующей площадке.

Наши бросились ко мне. Ольга Николаевна кружила вокруг меня, подобно курице-наседке, оглядывающей своего только что вылупившегося цыпленка. Сережка схватил за руку и заглядывал в глаза, спрашивая: «Мамочка, как ты?» Спустилась и Анна Николаевна, повесившая автомат на шею; она поинтересовалась, не ранена ли я. Дядя Ваня подобрал мою сумочку, окровавленный нож и прижал к груди бутылку с остатками священной жидкости, изрядная доля которой пролилась на площадку: не очень плотно была закручена крышка.

Вася тем временем сбежал вниз и сдернул маски с двух валявшихся там молодцев в черном – они еще не пришли в сознание. Мы все спустились вслед за Васей. Обоих нападавших мы узнали тут же – это были охранники Валерия Павловича, выброшенные нами на помойку. Сбежавший третий был, естественно, из этой же команды.

– Что будем делать? – спросил Вася, глядя на меня.

Я пожала плечами.

– Да пусть тут валяются, – сказала Ольга Николаевна. – На помойку их сейчас тащить все равно некому.

– Я надеюсь, что хоть на этот раз им достаточно? – заметила Анна Николаевна. – Ишь ты, заявились с акцией мести. Теперь будут знать, как нападать на женщин!

Мы дружно отправились домой, причем Сережка, Иван Петрович и Вася напоследок пнули молодцев, и те промычали что-то неопределенное.

Войдя в свою комнату, я, движимая каким-то внутренним импульсом, подошла к окну. Джипа со странной дамой во дворе уже не было.

Потом, разместившись на кухне, я приняла эликсиру жизни вместе с Васей и Иваном Петровичем. Они сообщили мне, что за время моего отсутствия простучали печь в кухне, но пришли к выводу, что в ней никаких тайников нет. Кроме того, Вася успел расписать плитку.

На следующий день, с утра пораньше, Ольга Николаевна с Иваном Петровичем уехали на дачу художника Кости, чтобы встретиться там с художником Андреем.

3 июля, пятница

В девять вечера они еще не вернулись. Мы стали беспокоиться.

– Вася, сколько туда добираться? – спросила я.

Вася сообщил, что часа два на электричке, потом остановок шесть на автобусе и пройти пешком около километра.

Анна Николаевна сказала, что могли отменить электрички. Мы тут же позвонили в справочное железной дороги – все шли по расписанию. Может, не ходят автобусы? Но вполне можно было уехать на какой-то попутке. Ведь мы же договаривались, что младшая Ваучская и Иван Петрович обязательно вернутся сегодня.

Анна Николаевна непрерывно повторяла, что очень беспокоится за сестру и что она как чувствовала, что не надо Оленьку отпускать, но та упрямая, все равно поехала, хоть старшая сестра и была против. Я что-то не помнила, чтобы Анна Николаевна была против, но это сейчас уже не имело значения.

Вася заявил, что готов поехать за Ольгой Николаевной и Иваном Петровичем прямо сейчас. Мы заорали, что ему-то уж точно носа из квартиры высовывать не следует. Но делать что-то надо было.

Анна Николаевна вопросительно посмотрела на меня, не решаясь попросить, но и так было ясно, чего она хочет. Я взглянула на часы. Ехать уже было бессмысленно: обратно ведь не вернешься, не ночевать же на вокзале или в чистом поле.

Выход нашел Сережка. Он предложил позвонить папе. Я заметила, что если папа и соберется меня куда отвезти, то где-то через месяц. Сережка напомнил, что папа привез компьютер, как и обещал. Исключения, конечно, случаются, но рассчитывать на то, что папа прямо сейчас, на ночь глядя, согласится везти меня в какую-то деревню… Два раза подряд так быстро собраться он не сможет. Да и вдруг он с женщиной? И женщина его не отпустит. Женя ведь ничего не сможет возразить. Такой вариант тоже не исключался.

Почему Женю любили только властные дамы? Он сам привык к властной матери, это понятно, но бабы-то куда смотрят? В ряду тех, с кем пришлось (не посчастливилось!) познакомиться, я была самой хлипкой (буду откровенна). И самой бедной, конечно. Но я была первой – и матерью его единственного сына (другие не горели желанием от него рожать). Сильные и богатые женщины брали бывшего за жабры, понукали, командовали, унижали, а потом бросали. И он прибегал ко мне плакаться в жилетку – больше не к кому. По-моему, я в его глазах заменила покойную мать. Надо бы Фрейда почитать по этому поводу, да руки все как-то не доходят. С другой стороны, зачем голову забивать?