Заклинатель драконов - Ян Сигел

— Ты в порядке? — спросила она Ферн и порадовалась тому, что получила хоть какой–то ответ, хотя и абсолютно нечленораздельный.

Боковая дорога, на которой стоял паб, не имела никаких световых обозначений, но, когда ей все–таки удалось выехать на главную магистраль, там горели «кошачьи глаза», они подмигивали ей в темноте. Она держалась их, они были ее проводником в лабиринте. Дождь, чуть ослабев, накинулся с новой силой, с жестокостью муссона. Гэйнор убеждала себя, что нет ничего сверхъестественного в таком ливне, но после ужаса, пережитого в ресторане, казалось, что даже стихии нельзя доверять, казалось, что, преодолевая каждый ярд пути, она соревнуется с невидимой силой.

Она чувствовала себя очень слабой и беспомощной. Боковым зрением она увидела, что голова Ферн откинута на спинку сиденья. Поняв, что Ферн спит, Гэйнор немного успокоилась, немного испугалась, потому что теперь, когда Ферн была практически без сознания, наступило полное одиночество.

Гэйнор поехала медленнее, стараясь не пропустить ни одного дорожного знака. Рано или поздно она увидит поворот на Ярроудэйл. Заросли остроконечных хвойных деревьев выросли слева от машины, она пыталась их объехать, но не смогла. Другой дороги не было. Она почти убедила себя, что оказалась не на той дороге, когда впереди появился дорожный знак. И там был остро заворачивающий направо поворот, не обозначенный белой линией. Она вывернула машину, оставив позади дружелюбные «кошачьи глаза». Фары высвечивали только черный блеск асфальта и длинные линии дождевых струй.

Путешествие превратилось в ночной кошмар, в бесконечную борьбу во имя достижения неизвестной цели. Минутная надежда мелькнула в душе, когда показался поворот, высвеченный двумя близорукими лучами фар. Сознание Гэйнор почти не работало, все ее чувства сконцентрировались на машине.

Она так никогда и не поняла, как это произошло, — что–то с силой пролетело в луче света, машина задрожала от удара, раздался звук разбитого стекла. Правая фара мигом погасла. Гэйнор остановила машину, у нее бешено колотилось сердце. Когда она осмелела и вышла наружу, то и не заметила, что ее длинные волосы превратились под дождем в крысиный хвост, а юбка тяжело прилипла к ногам. На дороге лежал упавший сук, хотя деревьев рядом не было. Толстое стекло, защищавшее фару, было вдребезги разбито. Она отбросила в сторону сук, больше ей делать было нечего. Затем вернулась обратно на водительское место.

Через минуту погасла и вторая фара. В этот раз ничто мимо не пролетало, просто раздался взрыв, яркий блеск и потом — полная темнота. Судорожно дыша, она вцепилась в руль. Постепенно глаза привыкли к темноте, но неясное свечение вокруг и то, что дождь как–то изменился, напугало ее. Вместо водяной завесы белые пятнышки капель мерцали на фоне нависшей в небе тени. В местности, где не было деревьев, Гэйнор увидела вздыбленные ветви, похожие на рога оленя. Она выключила мотор, и ее блеклым одеялом окутала тишина. Гэйнор потрясла Ферн, сначала слегка, потом сильнее, но безрезультатно. Она закричала: «Ферн! Ферн!» — но на ее тревожные возгласы спящая не откликнулась. Гэйнор уже не боялась за себя, теперь она стала волноваться из–за подруги, что было еще хуже. Гэйнор видывала пьяных, но их можно было растолкать, хотя бы услышать от них какое–нибудь хрюканье. Гэйнор могла бы выйти из машины и пешком пойти искать помощь, но куда идти? И снаружи падал снег, снег в апреле — если это был апрель и если это был снег. Эзмордис мог создавать иллюзию прошлого, как сказала Ферн.

— Это дорога, — громко произнесла Гэйнор. — Это асфальт, широкий и безопасный. Снега нет, нет и деревьев. Есть просто дорога и пустошь. — Она включила зажигание. Нервно, словно отвечая ее ужасному состоянию, машина чуть двинулась вперед.

Под колесами почувствовалась гладкая дорога. «Дворники» начали чистить ветровое стекло, но снег усилился. Она сопротивлялась отчаянному желанию жать на педаль и как можно скорее уехать из снега, от иллюзий, от страха. Она услышала, что твердит сама себе: «Не паникуй, не паникуй. Если бы это не было таким реальным, то было бы просто смешным. Гэйнор — идиотка. Тупая идиотка. Это лее просто снег. Нам можно бояться снега?»

Сова с такой скоростью налетела на машину, что у Гэйнор не было времени увернуться. Она увидела белые крылья, несущееся прямо на нее лицо призрака с вытаращенными глазами. Сова была больше лобового стекла, размером с машину. Рефлекс подвел Гэйнор, она крутанула руль, машина резко свернула с дороги, вышла из–под контроля. Под колеса бросилась неровная почва, на нее кинулся олень, его огромные рога заполнили, казалось, все небо. «Это иллюзия, просто иллюзия». Нога нажала на тормоз, и машину занесло в сторону, колесо ударилось о ствол дерева, и раздался хруст. Гэйнор пыталась вывернуть колеса, но они прокручивались, скользя по грязи. Сова исчезла. Гэйнор выключила мотор и упала головой на руль. Рядом с ней все так же спала Ферн, ее удерживал ремень безопасности, ее ничто не растревожило.

Постепенно пульс Гэйнор пришел в норму, она откинулась на спинку сиденья и стала осматриваться. Около машины стояло одинокое дерево. Покров белого снега сделал мир бесформенным и незнакомым. «Я около Ярроудэйла, — подумала она. — В миле или в двух. Я должна пойти за помощью. Иначе Ферн умрет от переохлаждения». Гэйнор не хотелось снова включать мотор, потому что ей казалось, что откуда–то капает бензин. Но и выходить из машины ей не хотелось, Глянув на часы, она увидела, что уже сильно за полночь. «Кто–то начнет нас искать, — подумала она. — Я должна просто ждать».

Время шло, становилось все холоднее. Гэйнор прикоснулась к руке Ферн — она была ледяной. Нельзя было включить «дворники», чтобы очистить лобовое стекло, но Гэйнор изогнулась и протерла стекло со своей стороны, потом перегнулась через Ферн и сделала то же самое с ее стороны. Однако когда она попыталась закрыть окно, стекло заклинило. В отверстие проникал ледяной воздух. Ее снова обуяли страх и ярость, ничего подобного она еще не испытывала. Гэйнор выскочила из машины и пробралась к дверце со стороны Ферн. Но эту дверцу тоже заклинило. Она колотила руками по кузову и кричала, призывая на помощь. Но туман поглощал ее крики, никто не отозвался. Поднимающийся туман смешивался со снегом, и в нем происходили какие–то изменения: что–то вздымалось, ускользало, как дым. Щупальцами вились бескостные руки: колыхалось, как отражение в воде, лицо, похожее очертаниями на череп, зияли провалы глазниц и ноздри, челюсти сужались, исчезая. Гэйнор вспомнила описание существа, которое видел в зеркале Брэйдачин, то, что сама приняла за зеркальное изображение Элайсон. Прямо перед ней череп медленно принимал очертания женщины, за спиной которой, подобно волосам, развевались струи тумана. В зыбких нечетких очертаниях лица сквозь узкие губы мелькнула полоска зубов. Гэйнор отскочила к машине и, непослушными пальцами, прикрывая щель, попыталась закрыть отверстие в окне, но тень–дымка уже просочилась внутрь. Даже не коснувшись Гэйнор, тень заморозила ее, отняла ее силы. Она видела, как тень обвилась вокруг Ферн, подтолкнула ее вверх, будто вытащив душу из тела. Теперь образовалось два фантома, туман рядом с туманом, хотя один из них был инертен и голова его сонно свисала набок. Гэйнор хотела ухватить их, но руки ее окоченели, и фантомы уплыли прочь. Она старалась вспомнить слова на незнакомом языке, которые повторяла в ресторане Ферн, пытаясь удалить Эзмордиса.