Край чудес - Ольга Птицева

Он тогда рассмеялся, тетушка опешила и стала такой же розовой, как ее свитер. Нет, он не хочет об этом говорить. И ничего по этому поводу не чувствует. Нет, спасибо. Нет. Все в порядке. И помощь не нужна. Всего хорошего. И вам.

Расплакаться захотелось, когда громила оператор хмыкнул с презрением и ушел снимать бомжей, оставив Южина наедине с чувством собственной неполноценности. Сам всех притащил сюда, сам на всех крысишь и сам же зассал глянуть, кто там костер жжет.

Пружина внутри из ледяной стала обжигающей. Южин глянул на остальных – Кира застыла там, где ее оставил Тарас, только голову вжала в плечи и кулаки сунула в карманы толстовки. А проводник, наоборот, съежился, как прохудившийся мяч. Пинать его больше не хотелось.

Костик почувствовал его взгляд, потер ухо и зашептал себе под нос. Только сумасшедших им не хватало. Впрочем, чего ожидать от человека, верящего в наивные страшилки про громадину больницы? Поведется ли кто-то нормальный на ее запустение и забытость настолько, чтоб шляться тут в темноте без цели и смысла? Вот только Костик и мог повестись.

«А еще Дэн», – напомнил себе Южин, прислушиваясь, как эхом разносятся его шаги.

Он завернул в пустующий дверной проем, огляделся. На полу крохотного кабинета валялось тряпье – матрас, из которого вылез весь грязный синтепон, драное одеяло в бурых пятнах, куль растянутых свитеров и треников. Тут определенно кто-то обитал, прятался от холода, спал на матрасе, кутался в грязное барахло. И в любой момент этот кто-то мог вернуться. Южин отступил было, под ногами хрустнуло. Звук пронесся от пяток к затылку, расходясь по телу ледяной волной. Южин вытащил из кармана телефон, чуть не уронил его, но сумел включить фонарик. Под ногами у него валялась яичная скорлупа, серая от пыли, истоптанная в мелкую труху. Кто-то здесь не только спал, но и трапезничал.

– Твою же мать, – процедил Южин, злясь на себя за испуг.

Из дальнего угла недовольно заскрежетало в ответ. Как несмазанная дверца или велосипедная цепь. Протяжное кр-р-р. Недовольное кр-кр-кр. Южин дернулся, фонарик телефона прочертил испуганную кривую и выхватил из темноты два прищуренных глаза. Острый страх вонзился в мягкое. Под ребра впился раскаленный крюк, пропорол грудную клетку. Глаза смотрели на Южина не моргая. Кр-кр-кр. Кр-р-р. Можно было попятиться и побежать. Или закричать погромче. Но глаза смотрели, и Южин шагнул навстречу взгляду.

Фонарик на айфоне отличался особой яркостью. Он пробил сумрак комнаты и осветил половину стены. К глазам прибавились суховатый нос, острый подбородок и сжатые в полоску губы. И вихор, упавший на лоб. Южин задержал дыхание, и воздух в нем расширил легкие, выталкивая крюк страха из нутра. Нарисованное на стене лицо было фотографическим. Так рисуют на видосах в ютубе, а потом дают сравнить. Где фото, а где арт? Отгадаешь? Здесь было иначе. Где арт? А где живой человек, притихший в темноте?

– Шутники чертовы, – только и смог выдавить из себя Южин, подошел ближе, дотронулся до левого глаза, смотрящего в пустоту.

Рисовали кистью, а не баллончиком. Краска ложилась неровно, фактура придавала рисунку объем. Южин осветил углы. Где-то же должна быть подпись. Подписи не оказалось. Только скромные буквы по нижнему краю.

– Сторож, – прочитал Южин.

Слово заскребло в горле. Так вот ты какой. Прищур, морщины у рта, кустистые седые брови. Внимательно смотришь по сторонам. Следишь за гостями. Не бегать, не шуметь, не тискаться по углам. Иначе что? В глазах читалась холодная угроза. Иначе все.

Южин отошел, чтобы увидеть его целиком. Под ногами захрустело. Что же у тебя в берлоге так мусорно, дорогой наш сторож? Не углядел? В ответ закряхтело – кр-кр-кррр. Южин осветил углы – ничего. Ни одной железки, что могла скрести по бетону. Ни одних ног, топчущих скорлупу. Звук раздавался из ниоткуда. Требовательный, вопросительный скрежет. И нарисованные глаза начинали блестеть совсем уж живо.

– Южин!.. – позвали из коридора.

Он стряхнул оцепенение и отступил к выходу. Поворачиваться спиной не решился, так и пятился не моргая, чтобы сторож не успел соскользнуть со стены в миг, пока веки Южина опущены. И только скорлупа хрустела под подошвами. Кр-кр-кр.

– Есть там чего? – спросила Кира, когда они поравнялись.

Южин был выше ее сантиметров на десять. Но смотреть на нее сверху вниз не выходило. Кира даже подбородок не задирала, но у нее получалось пялиться ему прямо в глаза. Не сторож со стены, но тоже неплохо.

– Нету ничего, – буркнул Южин, отмечая про себя, что нос у Киры породистой лепки, отличный нос, хоть в целом и не красавица – слишком уж подвижное лицо, вон, уже собираются первые морщинки у губ и между бровями. Но глаза выразительные, тут ничего не скажешь. И волосы вьются, хоть она и прячет их под капюшоном. Если снять с нее мальчишеский прикид и немножко подкрасить, то будет вполне ничего. А еще отучить бы презрительно корчиться в ответ на любое слово, что ей не по нраву.

Южин сплюнул под ноги и двинулся по коридору. Собаку он заметил не сразу. Просто темнота уплотнилась, окружила его со всех сторон. Южину начало казаться, будто он идет в плотной воде и та заливается в глаза и уши. Тьма расходилась перед Южиным и сразу же смыкалась за его спиной. В носу свербело от пыли. Южин достал телефон и включил фонарик. Слабый луч не мог пробить завесу тьмы. Он только выхватывал сколотые бетонные плиты под ногами. Не почувствуй Южин сладковатый запах гнили, то споткнулся бы о пса, покорно лежащего там, где его оставили. Предварительно связав лапы проволокой. Будь это преступление, можно было бы подозревать серийного маньяка. А так просто бомжи развлекаются, что им еще тут делать?

Похожая на первую, как любой бесхозный пес похож на своего собрата, собака лежала, вытянув изувеченные лапы. Наверное, холодная и твердая. Или уже мягкая и податливая, как оставленная на подоконнике вчерашняя котлета. Тошнота поднялась к горлу вместе с непреодолимым желанием ткнуть пальцем косматый песий бок. Южин облизнул пересохшие губы. Все в нем кричало: не смей! Не думай даже! Она же уличная! Бешеная. Лишайная. Больная. Заразная. Не трогай, идиот.

Палец замер в воздухе.

Может, Дэн приходил сюда именно за этим? На ощупь потрогать что-то отвратительное. Не имеющее места в их идеальной жизни, в их лощеном доме, под крылом успешных родителей. Может, этим его зацепила заброшенная махина из бетона, сигаретных бычков, использованных презервативов и пыли?

Палец дернулся и уперся в собачий бок. Влажный мех, под ним холодная кожа и твердая плоть. Окоченевший собачий труп, ничего интересного, только руки не забудь помыть.

Южин медленно распрямился, заморгал, прогоняя внезапную дурноту. А когда картинка перед глазами перестала плыть, фонарик телефона выхватил из темноты холодный серебряный блеск. Кольцо валялось рядом с откинутой головой пса. Его наполовину прикрывало драное ухо. Южин поднял кольцо и остался сидеть на корточках, медленно осмысляя – это кольцо Дэна, а это собака, от которой они бежали всей оравой, пока не выдохлись.