Подлость плюс - Алексей Батраков

— Фамилия, имя, отчество?

— Прошу прощения, это Вы мне?

— Вам, конечно, больше нет здесь никого…

— Как приятно, Вы бы только знали, Марина Николаевна, общаться с умным, внимательным следователем, тем паче — с такой к тому же красивой женщиной…У меня, знаете, у самого два высших образования и…

— Про образование я потом спрошу, а пока назовите свои фамилию, имя и отчество.

— Как Вам будет угодно. Записывайте, будьте любезны…Соколов я, Эдуард Игоревич, шестьдесят пятого года рождения, уроженец столицы нашей — Москвы златоглавой, коммерческий директор фирмы «ВестИнвест»…

— Не спешите, я записывать не успеваю.

— Образования: высшее филологическое и высшее экономическое. Проживаю в Москве на улице Беговой 170 корпус 3 квартира 56. Не судим и беспартийный, вину свою не признаю.

— Вас про вину ещё не спрашивала, Не спешите. Скажите лучше, зачем к нам в город приехали? С этого начнём.

— Ах, Марина Николаевна…А я ведь уже говорил…и Вам, и коллегам вашим, что отдохнуть приехал, знаете…На великую реку русскую, Волгу, знаете, полюбоваться…

— Из трамвая?

— …Будьте любезны, последний вопрос не понятен…

— Из окна трамвая, говорю, на Волгу-то любовались?

— Ах, Марина Николаевна, зачем Вы так. А милая, умная, красивая такая женщина. Пардон-пардон. Конечно Вы сейчас, в первую очередь, следователем являетесь. Работа ваша, знаете, такая. Понимаю, понимаю…Неужели Вы всерьёз, милая Марина Николаевна, считаете, что способен я на кражу? Да у меня у самого два высших образования…

— Это я уже слышала. По сути дела, пожалуйста. Когда и с какой целью к нам приехали? Где остановились? Как утро сегодняшнее провели? Ну и по поводу кошелька хотелось бы услышать.

— Позвольте, Марина Николаевна, и я же про это. Будьте любезны, дайте мне возможность договорить. Знаете, опостылели Канары эти все, Багамы, Кипры там разные…Не то всё это, знаете, не то. Захотелось отдохнуть в простой глубинке российской, знаете. Вы, может быть, и посмеётесь надо мной, Марина Николаевна, но такая, знаете, душа у меня… Простите, Бога ради, за сентиментальность…А хотите, Мариночка…Николаевна, мы с Вами в Венецию поедем. Чудный, знаете, город, прекраснейший. Это видеть надо! Уверяю Вас, залюбуетесь. Век помнить будете, уверяю Вас. Вам когда отпуск предоставят?…

— Вы показания давать будете?

— Так и я про это. Соглашайтесь, Марина Николаевна. Уверяю Вас, не пожалеете…

— Хорошо, поговорим потом о Венеции. У меня вот в материалах имеется заявление потерпевшей о краже кошелька с деньгами из сумочки. Имеются рапорта работников милиции, протокол личного обыска, из которых следует, что именно у Вас изъяли кошелёк потерпевшей…

— Марина Николаевна, извините ради Бога, что перебиваю, но как Вы могли в такое поверить, специалист с высшим образованием? Не могу понять, извините ради Бога…

— А что тут понимать, образование высшее у меня только одно…И ещё, мы проверили отпечатки ваших пальцев по картотеке и, оказывается, Вы и не Соколов вовсе, а Вьюнов Пётр Семёнович. Трижды судимы за карманные кражи, девять лет тюремного стажа имеете…

— Вот как… Так чего ж ты мозги мне здесь паришь, следачка. Слушай сюда, горбатого лепить не надо. Мне головные боли лишние ни к чему. Ясно. Я в отказе полностью и делов никаких не знаю. Так и пиши…

— Запишу-запишу. А в Венецию-то не поедем что ли?…

— Какую вину? Как — признаёшь? Я ж тебе, начальник, сколько раз уж говорил. Не хотели мы брать этого жеребчика. Не хотели, я ж говорю. Ты что какой непонятливый. Следователь ещё. Ну чего тебе ещё надо! Сказал же, сам этот жеребчик к нам пристал. Как мы его отгоняли! Как отгоняли! И кричали, и палкой кидали. А он идёт за нами, и идёт. У озера, я ж говорю, пристал к нам. Мы мимо едем, там мужик карасей ловит. Мы к себе заехали, удочки взяли и — обратно на двух «Жигулях». Шестеро нас было с детьми, или — десять человек, не считал. Вернее, я считать не умею. Не пиши ничего, начальник. Я не умею читать. И подписывать не смогу. Не умею же, говорю…

— Што-о? Только лошадей воровать умею? Обижаешь, следователь…Зачем так обижаешь? Не нужен нам этот жеребчик. Я ж объясняю, мы на рыбалку приехали. Мужик тот уже на мотоцикл свой садился. Домой собрался. Червей он нам не дал и хлебушка не дал. На жвачку стали рыбачить. А тут стемнело уже. Не успели поймать. Тут жеребчик этот и подходит. Детишки его отгоняют, а он ни в какую. Никак не уходит. Так и увязался за нами. Утром хотели в село отвести, хозяину вернуть, поругать, чтоб следил за лошадкой. А тут вы приехали. Вон как напугали, и женщин наших, и детишек…

— Што-о? Видели, как жеребёнка в мои «Жигули» запихивали?… Так я ж тебе и объясняю. Ты умный человек, иль нет? Мы гоним жеребчика от машины, а он — ни в какую. Так и залез на заднее сиденье!.. Нет, а ты чё смеёшься-то? Дверка открыта была, он и пролез…

— Што-о? На конюшне замки подломали? И кобылу ещё увели?… Побойся бога, начальник. Ты ж умный человек, а злым языкам веришь. Какая конюшня, какая кобыла! Не было этого, семь раз поклянусь. Да любого иди спроси…из моих. Не было этого.

— Што-о? Нашли, кому кобылу продали? Цыгане продавали?… А мы то здесь при чём!? Мы ж кобылу эту не брали. Я ж только что тебе объяснял. Забыл што ли? Ну мне не веришь, других спроси. Женщин наших спроси, детишек…Не воруем мы, начальник. Наговаривают злые языки. А ты — власть, ты соображать должен…

— Што-о? Наркотой торгуем? Ну я не знаю. Ты ж следователь, умный человек, а так людей обижаешь. Нехорошо. Какая наркота. О чём ты говоришь. Знать не знаем. Любого из моих спроси…

— Што-о? Где работаем и на што живём? Ну я не знаю…Может ты и взаправду глупый следователь. Такие вопросы задаёшь. А у вас, у самих-то у русских, щас: всё ворьё в люди выбилось…

— В какую камеру? Ково? Меня!?… Так известно на што живём — женщины гадают, детишкам подают. Ну ты ж, я вижу, хороший умный человек. Отпусти нас, не пожалеешь. Точно не пожалеешь! Завтра же расчёт произведу, только отпусти…

— Што-о? Взяток не берёшь?… Ты смеёшься что ли надо мной, над пожилым-то человеком… Какой допрос? Какого подозреваемого? Я украл лошадь с жеребёнком!? Ну я не знаю, как тебе ещё объяснять. Не о чем мне с тобой речь вести, следователь. Я и по-русски-то не понимаю, только — по-цыгански…

Эх и жадный этот Яшка! Эх и фрайер. Ведь как говорил ему, пошли, хватит и так полно хапнули. Нет, не послушал, гадёныш — «я щас, я быстро». Дипломат, кричит, забыл, и рубашку. Рубаха, кричит, там, ну на хате той, в шкафу висит. Красивая такая. И дипломат в прихожке остался. Объёмистый такой. Жалко, кричит, оставлять-то добро такое. Я говорю, ну куда ты попрёшься. Светает уже, соседи могут засечь. И примета плохая, говорю, возвращаться-то…Ничего не слышит. Зенки вылупил. Не боись, кричит, я быстро, туда и обратно. Если что, ты — не при делах. И понёсся, сучёнок, опять на ту хату. Возвращается довольный, дипломат таранит. Чё, говорит, трясёшься, всё пучком.