Не убоюсь я зверя - Валентин Леженда

— Что происходит? — поинтересовался я.

— Подготовка к Очищению, — невозмутимо ответил настоятель.

Он снял с пульта маленький металлический скип, от которого под алтарь тянулся едва различимый гамма-кабель, закатил рукав и вставил его в разъем, вживленный в запястье.

— Присоединяйтесь!

— Но как?

— Положите вашу «длань» вот сюда.

И Трэвор указал на парящую над пультом эбонитовую сферу.

Пожав плечами, я положил сенсорную перчатку на странное устройство, и в ту же секунду внешний мир исчез.

Вокруг расстилалась унылая равнина.

На мне был надет странный балахон из грубой, раздражающей кожу ткани, на ногах сандалии, в руке посох. Единственное, что осталось неизменным, так это моя «длань».

Дул холодный ветер. Я поежился.

Линза «Циклопа» исчезла.

Я был озадачен.

Куца идти?

И я пошел, пошел наугад, опираясь на крепкий посох. Исподлобья я взглянул на небо и вздрогнул от неожиданности. Сверху на меня взирал нарисованный глаз. Хотя нет… я ошибался, глаз был живой.

Он следил за мной.

Наверное, с такой высоты я казался ему насекомым, жалким и недостойным. Но в этом взгляде с неба не ощущалось презрения или вражды. Кто бы оттуда ни смотрел, он смотрел с заботой и участием, и мне стало легче идти. Теперь я знал, что не заблужусь и выйду куда следует.

Ветер гонял по равнине сухие ветки, пригибал к самой земле чахлые травинки. Между камнями сновали черные скорпионы. Когда я проходил мимо, они замирали, казалось, провожая меня взглядом.

Я увидел костер.

В тот момент я еще не знал, что это костер. Просто внезапно возникший огонек на горизонте. Я ускорил шаг, стремясь к нему.

Глаз в небе как будто уменьшился в размерах, подернулся мутной рябью, но не исчез…

У костра сидели люди.

Сердце мое опустилось куда-то вниз. На небольшом камне расположился длинноволосый голубоглазый человек в белой одежде. Он говорил, а остальные семеро внимательно его слушали. Тот, что сидел справа от костра, старательно записывал, пользуясь странными принадлежностями для письма.

Меня наконец заметили.

Голубоглазый прервал свой рассказ и обратился ко мне:

— Куда путь держишь, добрый странник? И все взоры устремились на меня.

Я промолчал.

— Наверное, в Иерусалим, — предположил писарь, — смотрите, у него нет с собой вещей, только посох.

— Присядь у нашего костра, погрейся, — предложил незнакомец.

Я подчинился.

— И когда завершится тысяча лет, Сатана будет освобожден из своего заточения, — продолжил прерванный рассказ голубоглазый. — Бездна будет временной темницей дьявола. Но ровно через тысячу лет он будет освобожден; освобожден для того, чтобы стать орудием в Божьих руках, с помощью которого Бог в последний раз испытает человечество. Сатана придет, чтобы обмануть народы, которые проживают на четырех углах земли, и соберет их на войну. Число их — как морской песок.

— Но почему так произойдет? — подал голос один из семи. — Разве мало нам предыдущих испытаний?

— Это будет последняя война на земле, — улыбнулся рассказчик. — Последний бунт человечества, спровоцированный Сатаной, главным врагом Бога. Природа человека изначально бунтарская. Она будет изобличена последней провокацией Сатаны и устранена окончательным судом Господа над человечеством.

— Когда же случится это? — неожиданно для себя спросил я.

Голубоглазый взглянул на меня, и все во мне похолодело от этого взгляда. Его глаза и тот глаз в небе, они принадлежали одному живому существу.

— Это случится через три тысячи лет. Что он имел в виду?

Какую точку отсчета?

Три тысячи лет начиная с чего? Все эти вопросы комом застряли в горле, я не мог больше произнести ни слова.

— Ты отдохнул?

Я не сразу понял, что незнакомец обращается ко мне.

— Согрелся?

Я неуверенно кивнул.

— Тогда иди и по пути рассказывай всем, кого встретишь, о том, что видел и слышал здесь. Пусть приходят другие к этому костру и возвращаются с огнем истины в душе.

Я машинально поднялся и побрел прочь.

Через десяток шагов оглянулся.

Огонек костра едва мигал на далеком горизонте. Когда же я успел так много пройти?

Глаз в небе исчез.

Теперь там были только облака, низкие и тревожные. Я ускорил шаг, и через некоторое время впереди возник древний город.

Куда же я попал?

Неужели Земля?

Но какое столетие? В голове по-прежнему царил странный туман, мешающий мыслить рационально.

Я приближался, и стены города росли. Они были неприступны, настоящая цитадель, надежный оплот посреди безжизненной холодной равнины.

Как он назывался?

Кто обитал за его стенами?

Ворот не было.

Подходить ближе не имело смысла, и я остановился на высоком холме, с недоумением разглядывая пустые каменные башни. Древний город лежал в небольшой низине, но мне трудно было судить о его реальных размерах.

Куда идти дальше?

— Ты пришел. Я обернулся.

Рядом со мной стоял голубоглазый незнакомец.

— Это Вавилон.

— Не может быть!

— Верь мне.

— Что я должен сделать?

— Разрушить его.

— Но как?

— Уже пролилась седьмая чаша, — произнес незнакомец, задумчиво глядя на город. — Вавилон должен пасть, город, напоивший народы вином ярости и блуда.

Я вытянул вперед правую руку, словно пытаясь сжать в ней весь город.

Земля вздрогнула. По долине пробежала трещина, с каждой секундой она увеличивалась. Я сомкнул пальцы, и с неба прямо на город хлынуло пламя.

Оно струилось вниз, словно выливаясь из невидимого гигантского сосуда. Вот оно накрыло город целиком, вот потекло по земле.

Я не двигался и стоял даже тогда, когда языки огня накрыли меня с головой.

Еще мгновение — и все исчезло…

Я снова очутился в зале монастыря, поспешно отдергивая руку от нагревшейся сферы.

Настоятель по-прежнему находился в трансе, глаза его были закрыты, губы беззвучно шевелились.

Черт возьми, что это было?

Многочисленные коконы вибрировали, по вытянутым блестящим поверхностям пробегали белые разряды статиса.