Награда для генерала. Книга вторая: красные пески  - Лена Обухова

Шелтер рассмеялся, его ладони скользнули по моим рукам вниз, он крепко обнял меня. Я с удовольствием отклонилась назад, позволяя себе прижаться к нему. Вновь прикрыла глаза от удовольствия и почувствовала, как его губы коснулись моего виска.

– Я рад это слышать, милая, – прошептал Шелтер над моим ухом. – Боялся, что ты одумаешься и пожалеешь. Еще и обидишься на меня за то, что не остановил тебя.

Я погладила обнимающие меня руки и покачала головой.

– Нет, ни о чем не жалею.

– Тогда почему так долго?

– Просто… – Я пожала плечами, смутившись.

– Просто что?

– Не знаю, наверное, я немного боюсь выйти отсюда.

– Почему? – удивился Шелтер.

– Потому что каждый раз, когда я была очень счастлива рядом с тобой, меня потом спускало с небес на землю. Больно спускало. Тем больнее, чем счастливее я себя чувствовала. Боюсь, что расплату за этот кусочек счастья я могу и не пережить.

Его руки сжали меня крепче, губы скользнули от виска к скуле и потом еще немного ниже.

– Ничего не случится, обещаю. Нам с тобой пора ломать систему, милая.

– Я не против, – снова улыбнулась я и посмотрела на него в отражении. – Давно хочу спросить: почему ты зовешь меня «милая»? Тебе действительно так не нравится мое имя?

Шелтер поймал мой взгляд в зеркале.

– Я обожаю твое имя, – заверил он. – И зову тебя «милая» по одной простой причине: ты ужасно милая.

На этот раз мы рассмеялись оба, а я достаточно осмелела, чтобы спросить:

– А как твое настоящее имя? Ты его помнишь?

По его лицу пробежала тень, на лбу снова появилась тревожная складка. Но он все-таки ответил:

– Харгон. Но ты ведь понимаешь, что это имя лучше сразу забыть и никогда не произносить?

– Конечно, – усиленно закивала я. – Мне просто было интересно. К тому же «Оллин» нравится мне больше.

– Неужели?

Я еще раз кивнула, снова закрывая глаза и откидывая голову назад, на его плечо.

– Оно мягче и нежнее, – объяснила тихо. – Тебе больше подходит.

– Чего только ни слышал в свой адрес, – хмыкнул Шелтер. – Но никто еще не называл меня мягким и нежным.

– Даже женщины, которые были до меня?

Вопрос сорвался с губ как-то сам собой. Я даже не поняла, откуда он взялся, ведь я и не думала ни о каких других его женщинах. Какое они теперь имели значение? Да никакого. Просто мне вдруг стало странно, что никто до сих пор не называл его мягким и нежным. Может быть, он просто не был таким с другими?

– Как-то не доводилось слышать, – сдержанно и отстраненно, словно внезапно снова натянув привычную маску, ответил Шелтер.

– Значит, они не знали тебя так хорошо, как знаю я.

– Так, как знаешь меня ты, знает еще от силы три человека, – заметил он. – И среди них только одна женщина, и она мне скорее сестра.

Я кивнула в знак понимания. Тревожить воспоминания об Арре сейчас не хотелось. Это, наверное, было очень эгоистично с моей стороны, но хотелось, чтобы сегодня ничто не омрачало мои мысли.

Не получилось. Я повернулась в объятиях Шелтера, чтобы посмотреть ему в глаза без посредничества зеркала.

– Ты бы правда дал мне уехать? Действительно отпустил бы в Замбир?

Он уверенно кивнул, вновь едва заметно хмурясь.

– Я и сейчас готов это сделать, если ты захочешь. В любой момент. Но не думай, что для меня это будет легко. Просто знай, что ты свободна уйти в любой момент.

– И ты тоже?

Снова вопрос вырвался помимо моей воли, я его совершенно не планировала. Показалось вдруг естественным, что если он готов в любой момент отпустить меня, то и сам может в любой момент уйти. Встретит кого-то другого и…

– Идем, – мягко велел Шелтер, перебивая панические мысли, и потянул меня обратно в комнату.

Там он выпустил мою руку и наклонился к прикроватной тумбочке.

– Я сомневался, стоит ли это делать, – признался он, доставая что-то (мне было не видно, что именно) из ящика. – Но твой вопрос ставит точку в моих сомнениях. Я хочу, чтобы у тебя было это.

Он повернулся, и я наконец смогла рассмотреть небольшую коробочку. Шелтер как раз раскрыл ее и извлек из нее колечко с довольно крупным прозрачным камнем.

– Не знаю, существует ли такая традиция в Оринграде, но в Варнае это довольно распространено, особенно среди военных. Когда девушка уже дает согласие на брак, но свадьба по какой-то причине не может состояться немедленно, например, потому что мужчина уезжает на войну, он дарит ей кольцо. Нося его на пальце, девушка дает знать другим кавалерам, что уже обещала другому ждать. Для мужчины подарить такое кольцо означает, что он обещает вернуться именно к ней. А если он не вернется совсем, то у девушки останется материальная компенсация за потерянное время.

Последнее замечание несколько смазало впечатление от красоты и романтичности варнайской традиции, но я все равно была тронута. Особенно когда Шелтер перехватил мою левую руку и надел кольцо на безымянный палец.

– Сегодня так, – прокомментировал он, сжимая мою ладонь в своих. – Завтра тебе придется его снять и носить на цепочке под одеждой, чтобы не вызывать ни у кого ненужных вопросов. Вообще-то помолвка – так это здесь называется – должна происходить при свидетелях, но в нашем случае она будет тайной.

Он отпустил мою руку, и я посмотрела на камень, переливающийся в свете прикроватной лампы и торшера. Нет, в Оринграде не существовало таких традиций. Уж если мужчина надевал женщине на палец кольцо, то она считалась его женой. Конечно, если это происходило в храме в присутствии служителя и свидетелей. Но сейчас мое сердце все равно забилось быстрее.

– Это так… – я не смогла подобрать правильного слова, поэтому сказала совсем не то, что хотела: – Так не похоже на тебя. Как же все эти «ничего не буду обещать и с тебя обещаний не возьму»?

Шелтер улыбнулся, как мне показалось, смущенно.

– А это и не я. Это все Лингор надоумил. Сказал, что у меня ровно один шанс завоевать тебя: рассказать правду о себе и своих намерениях, чтобы пообещать тебе будущее, а потом дать гарантии, что в этом будущем мы будем вместе.

– Он очень мудрый человек, – признала я со вздохом. – И добрый.

– Он лучший, – просто согласился Шелтер. И по его глазам я видела, что он действительно любит и уважает Лингора чуть ли ни сильнее, чем иной сын родного отца. Шелтер же между тем добавил: – Мира, я не могу обещать тебе, что преуспею. Не могу обещать, что выживу. Но если это случится, я обещаю, что ты станешь моей женой. Если к тому времени не передумаешь, конечно.

Я порывисто обняла его и поцеловала в губы, пытаясь в этом поцелуе выразить все то, что сейчас не могла сказать словами. Передумаю? Вот уж нет.