Боги и лишние. неГероический эпос - Олег Радзинский

Покровский вздохнул: решать-то ему. Он понимал, что Кудеяров точно найдет что-то, о чем никто не подумает. И это что-то сделает проект ненужным. Или невозможным. Об этом и надо говорить. А не о причинах нелюбви к ним людей, у которых не было ничего, кроме их количества.

Количество не всегда переходит в качество. Гегель не жил в России в 90-е годы и не знал, что возможно обратное: переход качества в количество. Как с ними всеми и случилось.

Качество личностей перешло в количество денег и влияния.

Вслух Покровский сказал:

– Марк Наумович, что вы, собственно, предлагаете? Как нам, грешным, завоевать народную любовь? Покаяться? Встать на колени на Красной площади? Раздать заработанные бабки лентяям и пьяни? Отдать государству, чтобы чиновники распилили? Все равно не полюбят.

Гнатюк засмеялся. Он представил бизнес-элиту России, выстроившуюся шеренгами на коленях перед кремлевской стеной у Спасской башни. Перед каждым зэковская тачка с деньгами: сдаем валюту. Радость Шариковых.

Найман не улыбнулся. Он встал, склонил голову сперва к правому плечу, затем к левому, разминая шею. И снова, и снова, пока в шее у Наймана что-то не хрустнуло. Марк остался доволен и повел плечами, как боксер перед боем.

– Идеи имеются. Самая рабочая и публичная – запустить о нас реалити-шоу: вот, обычные люди, им иногда не везет, как и вам. В обычных делах.

– Реалити-шоу? – не понял Строков. – Как БЭЛЧОР? Как СУРВАЙВОР?

Найман посмотрел на Семена. Тот кивнул и встал. “Вот для этого Найман его и привез, – понял Покровский. – Поебень какая-то”.

– Друзья мои, – Каверин неожиданно широко и красиво улыбнулся. На него вообще было приятно смотреть. – Друзья мои, в чем задача? Задача – поменять ваш образ, ваш, как сейчас любят говорить, имидж. Кто наша таргет-аудитория? Все, практически все население России. Вроде бы задача от этого должна быть труднее – нет определенной нишевой демографической группы, а она легче. И легче она от того, что вся наша таргет-аудитория, если верить результатам социсследования, не любит вас мягко, мягко говоря, за одно и то же: за удачливость. Это можно исправить, и достаточно легко: нужно показать, что вы вовсе не так уж удачливы. И мы знаем, как это показать.

– Как? – спросил Строков.

– Действительно, как? – Покровский начинал злиться. – Заставите нас публично играть в рулетку, и мы будем все время проигрывать? Или идем по улице и падаем в открытый люк?

– Можно и так, – снова улыбнулся Каверин. – Но это грубо. Лучше всегда показать людей в сравнении с другими. Вы все слишком молоды и не помните советское телешоу А НУ-КА, ПАРНИ! А мы с Марком Наумовичем его хорошо помним: две команды соревнуются и интеллектуально, и в спорте, и, скажем, по ремонту бытовой техники. Что-то, что понятно зрителю и с чем люди сталкиваются каждый день. Теперь представьте: ваша команда, скажем, вы вчетвером, и команда рабочих парней, простых работяг из глубинки…

– Не получится, – перебил Гнатюк. – Не выйдет.

– Почему? – удивился Каверин.

– Интеллектуально не потянем, – развел руками Гнатюк. – Утюг починить еще туда-сюда – Физтех все-таки, или стометровку пробежать, а вот интеллектуально – ну никак.

Покровский засмеялся. Кляйнберг тоже засмеялся.

Найман покачал головой.

– Послушайте, – сказал Найман. – Все, что я вас прошу, это попробовать. Вторая фаза проекта – слишком, слишком радикальное решение, чтобы его принять, не попробовав другие, менее… – Он замялся, подыскивая нужное слово: – менее… окончательные. Такое шоу, а возможно, и не одно, покажет, что мы – обычные люди, с обычными неудачами, обычными семьями, обычными домашними проблемами. Словом, такие же, как они. А раз мы такие же, как они, то и у них есть шанс, есть надежда стать такими, как мы. Понимаете? Такое шоу даст людям надежду, и из ненавидимых мы превратимся в своих.

– Не просто в своих, а в модель для подражания, Марк, друг дорогой, – вставил Каверин. – В идеал.

“Близость показывает, – понял Покровский. – Завоевывает позиции”.

Покровский вспомнил, как отец был его идеалом для подражания – до окончания института. Всплыло откуда-то из темноты ненужных, захламляющих память фактов. Таких там хранилось миллионы.

– Что значит “не одно шоу”? – поинтересовался Строков. – Много разных? Сколько времени это возьмет?

– Максим, друг дорогой, – заулыбался Каверин, – есть идея еще одного шоу, возможно, оно и станет главным. Вроде бы как вы поселяетесь на неделю в семье какого-нибудь работяги и решаете его проблемы, а он вроде бы переезжает к вам и становится на неделю олигархом.

– Переезжает к нам домой? – спросил Покровский. – К нашим семьям?

– Вы, Валентин, пропустили главное, что я сказал: вроде бы. Работяг и их семьи будут играть нанятые и контролируемые нами люди. Но зрителям этого, конечно, знать не обязательно.

“Идиотизм, – решил Покровский. – Трата времени”.

– Марк Наумович, – сказал он вслух, игнорируя Каверина, – то есть хлеба и зрелищ, да?

– Нет, Валентин, – покачал головой Найман, – не наш случай: хлеба мы дать не можем, только зрелища. Что и предлагается.

– Наш лозунг другой, – опять вмешался Каверин: – Зрелища вместо хлеба.

– Не сработает, – вздохнул Гнатюк. – Отвлекутся, а потом снова жрать захотят. И нас сожрут.

– Нам на это время терять нельзя, Марк Наумович, – продолжал пытаться найти общую платформу – хотя бы точку соприкосновения – Покровский. – Американцы нас ждать не будут: первая фаза уже практически закончена – таблетки и инъекции для продления жизни готовы, они с нами уже поделились, им – с помощью Максима – почти удалось совместить искусственный интеллект с биологическим…

– Синхронизировать, – поправил Строков: он любил точность.

– Хорошо, синхронизировать…

– Валентин, – Найман поднял согнутые в локтях разведенные руки до плеч, словно собираясь встать в бойцовскую стойку. – Ребята. Я все понимаю, и вы правы – времени нет. Но, не попробовав найти альтернативное второй фазе решение, я не буду продолжать свое участие в проекте.

Коротко и ясно.

Он замолчал, позволяя тяжести своих слов опуститься, осесть, отвердеть. Покровский тоже молчал. Покровский мысленно вычел взносы Наймана из бюджета российского отделения проекта КВОРУМ и понял, что отделение можно закрывать. Он подумал, что Кляйнберг, скорее всего, тоже выйдет вместе с Найманом: все эти годы Антон поддерживал паллиативное, как он его называл, решение вместо второй фазы. Пал-ли-а-тив-ное. Сразу видно – из семьи врачей.

Он посмотрел на Гнатюка. Тот кивнул: сдаемся. Сами не вытянем.

– И какие шоу вы нам предлагаете? – спросил Покровский. На этот раз у Каверина.

– Одно, как я уже и сказал, викторина. Типа команда олигархов против команды народа. Главное здесь – показать, что вы для достижения результатов стараетесь, работаете, прилагаете усилия, а не надеетесь на удачу. И что вам, друзья дорогие, не прет так же, как и всем остальным. Тогда – по ассоциации – люди начнут думать, что ваши успехи не от простой удачливости, а результат труда. И притом тяжелого.