Ночной убийца - Джон Сэндфорд

— Плохие новости, очень плохие, Дэвенпорт. Я рад, что моя мамаша не дожила до этого. Какой-нибудь малолетний придурок может пристрелить тебя только за то, что ты нечаянно толкнул его, — Рэнди посмотрел на Лукаса своими водянистыми глазами. — Клянусь богом, вчера вечером я зашел в «Пэнси», так там какой-то молокосос начал вязаться к одной девчонке. Ее парень — сын Билла Макгуэйна — встал и говорит: «Идем отсюда». И они ушли. Когда я встретил Билла и рассказал ему эту историю, он ответил: «Я велел моему парнишке не ввязываться в драки. Он совсем не трус, но никакая драка не стоит того, чтобы рисковать жизнью». И он совершенно прав, Дэвенпорт. Сейчас нельзя пройти по улице, не опасаясь, что тебе проломят голову. Просто так. Без всякого повода. Раньше, если кто-то искал тебя, всегда имелась причина, и это было понятно. Теперь же тебя могут прикончить на ровном месте, ни за что.

— Ладно, успокойся.

— Ага.

Лески снова повернулся к стойке, и Лукас сделал шаг назад, собираясь уйти. Но Лески неожиданно захихикал, и складки кожи у него на лице заколыхались.

— Мусорщик Дуг, — фыркнул он и снова засмеялся.

Выйдя на улицу, Лукас огляделся по сторонам, раздумывая, что делать дальше. Где-то вдалеке завыли сирены, но он не смог определить где. Лукас хотел было позвонить и выяснить, что случилось, но сирен было так много, что, скорее всего, где-то начался пожар или произошла автомобильная авария. Он почувствовал, как он устал, и, вздохнув, направился к своей машине.

Уэзер спала. Она поднимется в шесть и будет ходить очень тихо, стараясь не разбудить его, а в семь войдет в операционную. После ее ухода Лукас проспит еще три часа. Он разделся в большой ванной комнате, расположенной в конце коридора, рядом со спальней, быстро принял душ, чтобы смыть дым, которым пропах в барах, и скользнул в постель. Он подкатился к Уэзер под бок и почувствовал гладкую кожу ее ноги. Она спала в старомодной мужской футболке и трусиках бикини, оставляющих кое-что — но не слишком много — воображению.

Лукас лежал на спине и представлял, как она двигается по спальне в футболке и трусиках. Иногда, если она не оперировала утром, перед глазами у него возникал тот же образ, который Лукас никак не мог прогнать, и тогда он осторожно забирался рукой под футболку.

Но только не сегодня. Слишком поздно. Лукас повернул голову, поцеловал Уэзер и мысленно пожелал спокойной ночи. Уэзер сказала ему, что он должен всегда так делать, а подсознание ей сообщит об этом.

Лукасу показалось, что прошло довольно много времени, когда он проснулся, почувствовав, что она коснулась его. В комнате царил полумрак, дневной свет вливался внутрь сквозь занавески. Уэзер сидела на кровати полностью одетая. Она еще раз сжала пальцы.

— Хорошо, что у мужчин есть штучки, за которые можно ухватиться, — сказала она. — Они помогают разбудить их.

— Что? — Лукас плохо понимал, что происходит.

— Встань и включи телевизор, — сказала она, убирая руку. — В программе «Утро» говорят про тебя.

— Про меня?

Он с трудом сел.

— Как звучит эта странная фраза, которую употребляете вы, полицейские? «Дерьмо попало в вентилятор»? Похоже, это тот самый случай.

Андерсон стоял в коридоре перед кабинетом Лукаса и читал компьютерные распечатки. Увидев его, он отлепился от стены.

— Шеф хочет видеть нас немедленно.

— Знаю, мне позвонили. Я видел передачу по «ТВ-3», — ответил Лукас.

— Это для тебя, — сказал Андерсон и протянул ему папку из плотной бумаги. — Вчерашние данные по убийству Уонамейкер. В галереях ничего. Эксперты подтвердили, что сигарета — это «Кэмел», табак на теле такой же. На запястьях следы, но узлов не видно; щиколотки были связаны желтой полипропиленовой веревкой, старой, частично развалившейся оттого, что она находилась на солнце. Так что, если мы сумеем найти ее фрагменты, они, скорее всего, окажутся идентичными.

— Что-то еще? Частички кожи, семенная жидкость, что-нибудь?

— Пока нет… А вот данные по Бей.

— Господи.

Лукас взял папку и раскрыл ее. Почти все бумаги внутри оказались ксерокопиями отчета Коннел, с несколькими мелкими деталями, которых он раньше не видел. Мерседес Бей, тридцать семь лет, убита в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году, дело так и не закрыто. Первая в списке Коннел и главная тема репортажа на «ТВ-3».

— Ты слышал, что случилось на озерах? — спросил Андерсон, понизив голос, словно собирался рассказать особенно неприличный анекдот.

— А что? — Лукас поднял голову от папки с бумагами по делу Бей.

— Около дома у озер произошел настоящий кошмар. Но о нем стало известно слишком поздно, и в утренние новости сообщение не попало. Пострадали парень и его подруга, точнее, возможно подруга. Парень в коме и, скорее всего, до конца дней останется парализованным. Женщина умерла. Ей пробили голову куском трубы или стальным прутом. Может быть, прикладом винтовки или пистолетом с длинным стволом. Похоже на «редхок». По всему, мелкое ограбление. Но выглядит жутко. По-настоящему.

— В убойном переполох?

— Народ в невменяемом состоянии, — ответил Андерсон. — На место преступления ездили все. Шеф только что вернулась. А тут еще репортаж «ТВ-3»… Она в ярости. Ты даже представить не можешь в какой.

Рукс рвала и метала. Она наставила на Лукаса сигарету.

— Скажи мне, что ты не имеешь к этому никакого отношения.

Лукас пожал плечами, оглядел остальных и сел.

— Я не имею к этому никакого отношения.

Рукс кивнула и сильно затянулась сигаретой; в ее кабинете пахло как в боулинге во время вечеринки какого-нибудь общества. Лестер с несчастным видом сидел в углу, положив ногу на ногу. Андерсон устроился на краешке стула и глуповато уставился на Рукс сквозь толстые линзы очков.

— Я ничего такого и не подумала, мы все знаем, кто это сделал, — сказала Рукс.

— Мм, — Лукасу совсем не хотелось называть имя вслух.

— Не желаешь говорить? — возмутилась она. — Тогда скажу я: вонючка Коннел.

— Двенадцать минут, — сказал Андерсон. — Длиннее сюжета «ТВ-3» никогда не показывал. Там наверняка заполучили то, что удалось нарыть Коннел. Все имена и даты. И выкопали видеопленку с места убийства Мерседес Бей. Использован материал, который ни за что не пустили бы в то время, когда он был снят. А теперь Уонамейкер. Боже праведный, телевизионщикам удалось запечатлеть, как тело достают из мусорного бака. Никакого мешка или чего-то подобного — только труп с вываливающимися внутренностями и болтающейся головой.

— Они снимали с моста, — объяснил Лукас. — Мы видели их. Я не знал, что у них такие мощные объективы.

— Дело Бей, разумеется, все еще открыто, — сказал Лестер, поменяв положение ног. — Закона о сроке давности убийства не существует.