Печали веселой семейки - Марина Серова

«Шкаф» занял место у входа в кабинет. Наверное, боялся, как бы нечеловек в платке и пальто, каким я в настоящий момент являлась, не нанес боссу какой-нибудь непоправимый ущерб: снял бы со своей головы платок, например, или невзначай выставил колено из разреза пальто. Если честно, такое желание у меня появилось.

Забыла сказать, что в кабинете там и сям были понатыканы комнатные пальмы, стоящие в огромных деревянных кадках. А поскольку пальмы способны выжить в домашних условиях только при определенной температуре намного выше нуля, то климат в кабинете был просто адский и в своем пальто я мигом взмокла, как мышь под метлой.

Сам хозяин особняка, невысокий коренастый азербайджанец средних лет, облаченный в роскошный халат, сидел в том самом кресле, о котором я уже упомянула.

— Итак, — начал он, — вы и есть частный детектив Татьяна Иванова?

Мне оставалось только утвердительно кивнуть головой.

— Садитесь, — разрешил Алиев. — А вы скромная, прилично оделись, — добавил он сомнительный комплимент, полагая, наверное, что делает мне честь, вообще разговаривая со мною.

Я опустилась на один из низеньких табуретов, показавшийся мне удобнее остальных, и, хотя маленькой меня не назовешь, у меня тут же создалась оптическая иллюзия, будто Алиев возвышается надо мною, как Медный всадник над Невой.

Алиев не спеша закурил какую-то вонючую сигарету. Вообще-то можно было бы спросить у меня разрешения закурить, как это делается в культурном обществе. А еще можно было бы поинтересоваться, не хочу ли я курить тоже. Ах да! Совсем забыла! Я же сейчас не человек, а женщина. Ну-ну. Ну да ладно, зато я быстро человеком стану, когда выйду из особняка. Тогда и покурю.

— По какому поводу ко мне? — соблаговолил произнести Алиев, энергично отравляя атмосферу вокруг себя вонючим дымом.

— Мой клиент, имени которого я не имею права называть… — начала было я.

— Ну что ты мне такое говоришь про своего клиента? Будто я не знаю, что ты сейчас на Каминского работаешь! Что ты хочешь от меня узнать?

Вот это осведомленность!

— Раз вы знаете, что меня нанял Каминский, может, разъясните мне и все остальное? Например, не ответите ли вы мне на такой вопрос: почему меня в первый же вечер, когда я начала заниматься делом Каминского, преследовала серебристая «Нексия»? Объяснить это происшествие случайностью я никак не могу. Кроме того, мне известно, что продажей «Нексий» занимаетесь вы.

Это был удар наугад. У меня не было уверенности в том, что тогда, на Чернышевского, меня преследовал кто-то из людей Алиева. Я пыталась было навести справки в ГИБДД через Кирьянова, обращалась и в ближайшие автосервисы, но это мне ничего не дало: покореженную серебристую «Нексию» как будто ветром сдуло. Но ни в коем случае нельзя было показать, что, обвиняя Алиева, располагаешь самыми приблизительными данными, основанными скорее на собственных умозаключениях, чем на реальных доказательствах. Вот почему я посмотрела прямо в глаза Алиеву. И очень удивилась.

Лицо Алиева менялось на моих глазах. Сначала оно выразило удивление, потом, как мне показалось, смущение и, наконец, облегчение. Странное выражение лица для потенциального преступника. Но еще более странными были слова Алиева и едва ли не более удивительным то, как эти слова были произнесены.

— Ну да, это была моя «Нексия», — произнес он таким радостным тоном, как будто мы разговаривали с ним о чем-нибудь приятном, вроде поедания шашлыков при луне. — А я так и подумал: если ты на меня не выйдешь, значит, такому частному детективу грош цена. Ну а если придешь, значит, голова у тебя на плечах есть, хоть ты и женщина. Тогда, думаю, все расскажу, ничего не утаю.

Приятно сознавать, что тебя считают достаточно умной, чтобы даже снизойти до похвалы. Вероятно, я должна была бы быть польщена, но тем не менее особого расположения к Алиеву я не почувствовала — воспоминания о том, как мне пришлось удирать от «Нексии» по какой-то улочке, заканчивающейся тупиком, были еще свежи, и не могу сказать, что они были мне приятны.

— Понимаешь, — продолжал Алиев, — я же не знал, зачем тебя Каминский нанял. У нас с ним старые счеты: он все хочет меня задавить, ведь я для него серьезный конкурент. И ладно бы еще, если бы он пользовался честными методами… Ну, просто перехватил бы у меня хорошего клиента или надул на акциях…

«Ничего себе, честные методы», — невольно подумала я.

— Так нет же, он меня всякими мелкими пакостями изводит. Ты вывеску на воротах читала насчет женщин в неприличной одежде? Так вот ее после очередной пакости Каминского повесили. Пришли ко мне якобы журналистки, интервью взять. С фотоаппаратами, с диктофонами, все как полагается. А оказалось, что никакие они не представители прессы, а профессиональные стриптизерши, — Алиев досадливо поморщился. — Да зачем это в подробностях рассказывать? Словом, на следующий день во всех тарасовских газетах компромат напечатали, с фотографиями, а потом и до столичных газет дошло. Из-за этого случая пара выгодных контрактов у меня сорвалась, их Каминский к своим рукам прибрал. С тех пор я и запрещаю появляться сюда женщинам в короткой одежде.

Я поняла, о чем говорит Алиев — вспомнила заголовки в газетах: «Как бизнесмен проводит свой досуг». Фотографии действительно выглядели очень откровенными. Знойные красотки, числом около восьми, до отказа начиненные силиконом, обтянутые минимумом одежды, состоящей больше из веревочек, чем из кусочков ткани, обнимали и целовали ошарашенного Алиева. И это еще самая скромная сцена.

Алиев неожиданно ухмыльнулся.

— Но и я у него в долгу не остался. Такую пакость ему сделал, что у него торжественный прием по поводу заключения этих самых контрактов начисто сорвался. Понимаешь, когда ему в особняке канализацию проводили, то не учли, что труба к коллектору проложена внутри овражка. Знаешь, наверное, там «мертвая зона», куда посетители парка не заглядывают. Трубу, конечно, сначала землей засыпали, как полагается, но едва снег растаял, земля осела, и трубу видно стало. Вот тут-то я и сообразил… Велел своим ребятам потихоньку к ней подобраться. Они автогеном в трубе кусок вырезали, а потом туда гравия засыпали и бетоном залили. Ну, а после, конечно же, кусок обратно приварили и землей засыпали. А Каминскому-то и невдомек. Короче, через день-другой у Каминского такое «благоухание» по всему особняку стояло, что и за километр чувствовалось. — Алиев довольно потер руки. — И долго еще воняло — пока они там додумались, в чем причина, пока нашли то место, пока кусок трубы меняли…

— Ну и ладно, только я-то тут при чем? — спросила я недоуменно.

— Как при чем? Я подумал, что Каминский тебя именно из-за этого и нанял. Вот тогда-то я «Нексию» за тобой и отправил.

Ничего себе! В моей практике, конечно, все бывало, но послать за мной людей, чтобы меня убрать из-за засорившегося унитаза, это, извините, уже слишком! В моей душе бушевал разрушительный вулкан, грозивший залить потоками лавы весь особняк Алиева.

— Чем больше я узнаю тарасовских бизнесменов, тем меньше желания у меня с ними связываться! — заявила я, пылая праведным гневом. — И вот из-за этого вы собирались меня убить?