Персональное чудовище для принцессы - Марина Орлова

После разозлилась на себя за пессимистические мысли. Напомнила мысленно, что я – сильная и уже давно взрослая. Справлюсь! Главное выжить. Выжить любой ценой. А остальное не так страшно.

А еще я стала бояться ночей. Никогда не думала, что у меня появится подобная фобия, но… появилась.

Прежде я с некоторым снисхождением смотрела на тех, у кого были свои маленькие, безосновательные фобии. Например, я искренне не понимала, как можно бояться таракана. Вот в голове у меня подобное не укладывалось. Чем мелкая букашка может грозить здоровью? Покусает? Серьезно?

Поэтому с нескрываемым недоумением наблюдала, как придворные шарахались и безудержно визжали при виде скромного безобидного таракашки.

Трудно сказать, что я ничего не боялась в этой жизни, и у меня не было личных страхов. Например, я панически боюсь высоты. Но я причисляла подобный страх к обоснованным, напрямую связанным с чувством самосохранения. Хотя бы потому, что высота напрямую грозила жизни.

Но чем может грозить наступление темноты? Поэтому для меня стало неожиданностью и откровением подобный иррациональный страх. Если быть точнее, я боялась не ночи – я боялась спать. Потому что, стоило мне закрыть глаза, как на меня нападали настоящие кошмары, раз за разом заставляющие просыпаться от собственного крика в холодном поту.

После них я долго плакала, стараясь успокоиться от пережитого во сне ужаса, проваливалась в тревожный сон, чтобы вновь проснуться от разрывающего грудь крика ужаса.

Почти три ночи я не спала толком, если не считать коротких тревожных часов с кошмарами моего подсознания. Утром я вставала разбитая, усталая, сонная и несчастная. Но я только радовалась возможности забыться в работе хоть немного, потому что стоило расслабиться, и перед глазами вставали картины моих кошмаров. Не скажу, что они отличались разнообразием, зато могли похвастать завидным постоянством.

Мой мозг, словно в насмешку, вспоминал малейшие детали изнасилования Мили. Порой не удовлетворяясь тем, что мы видели и подкидывал варианты продолжения, одно другого хуже, взбреди мне в голову остаться и досмотреть. В одном из вариантов меня нашли. А в другом… В другом на месте Мили была я.

Но даже этот кошмар был не таким ужасным, как вновь и вновь повторяющийся сон с городской площадью с неизменным монфоконом, в ячейках которого висели дорогие мне люди. Которые не скрывали своей ненависти ко мне. Только с каждым разом обвинения и упреки поражали разнообразием.

Вот после него я не могла успокоиться долго. Очень долго. Продолжая рыдать в подушку и бессмысленно оправдываться. Но с каждым разом получалось все хуже и в последний раз я уже не нашла слов для своего оправдания, соглашаясь с каждым обвинением, которое с ненавистью бросали мне в лицо вместе с вопросом – почему живу я, а не они?

От принятия своей вины было больно, чудовищно. Но самое худшее, что с каждым пробуждением мне было все труднее найти причины жить дальше, раз за разом задаваясь вопросом: почему живу я, а не они? И достойна ли я этой жизни?

В лихорадочно скачущих мыслях, я сумела найти одну причину. Всего одну, но такую значимую. Я должна отомстить. Хотя бы в память о тех, кто так ненавидел меня в моих снах и кого я так любила. Я должна отомстить, чтобы их смерть не была напрасной.

Единственной моей радостью стала Шая. Не знаю, чтобы я делала без ее молчаливой поддержки. Казалось, она действительно переживала за меня и хотела утешить, каждый раз запрыгивая ночью ко мне на постель и прижимаясь теплым боком. В эти моменты я позволяла себя расслабиться и провалиться в сон. Жаль только, в такой короткий…

***

Силы стали оставлять меня уже на четвертые сутки моей игры в прислугу. Именно тогда я решила, что пора выбраться в человеческую столицу. С этой целью я набралась смелости, чтобы позвать хозяина замка, которого не видела с момента его ультиматума по поводу длины моей шевелюры.

Не особо веря в успех, я произнесла его имя, сидя на кухне. Удивительно, но он появился почти в ту же минуту.

– Звала? – не очень-то радушно поинтересовались у меня, проходя за стол и садясь напротив, сложив руки на груди. Быстрый взгляд оранжевых глаз на тарелку с некрасивыми бутербродами и насмешливый в мою сторону.

Сцепила зубы, подавив раздражение, помня, что у меня есть к нему просьба. Следовательно, возмущаться не в моих интересах.

– Вы говорили, что отпустите в город, когда я попрошу, – немного хрипло отозвалась я, старательно смотря в столешницу перед собой. Пальцы подрагивали, что тоже вызывало раздражение, и я с силой стиснула подол платья, чтобы избавится от неприятной дрожи.

– Я помню, – краем глаза отметила, что мужчина меланхолично кивнул. А после замолчал. Я занервничала сильнее.

– Я буду очень благодарна, если бы вы помогли мне в этом сегодня.

Мужчина молчал, а я терпеливо ждала ответ, нервно кусая губы.

– Ты плохо выглядишь, – вместо ответа на мою просьбу, сообщили мне, этаким задумчивым голосом.

Опустила голову еще ниже, представляя, что он должен сейчас наблюдать. Я и сама это видела в зеркале. И день ото дня увиденное радовало меня все меньше. Похудела еще сильнее, кожа бледная, словно полотно, под глазами залегли темные круги, а сами глаза напоминали цвет волос Дара, плюс искусанные дрожащие губы. Вдобавок ко всему растрепанная, в мятом платье, я создавала незабываемый образ.

– Я в порядке, – не нашла я ничего другого для ответа. Вышло жалко. Усмешка мужчины только подтвердила мое предположение.

– Сколько ты спала этой ночью? – строго спросили у меня, и соврать я не решилась. Собственно, как всегда. Это магия у него такая, что ли? Почему я не могу ему врать?

– Час, – прохрипела, опуская голову еще ниже.

– А вчера?

– Примерно столько же, – совсем тихо отозвалась я.

– Смотреть на меня! – рявкнул он, отчего я вздрогнула и испуганно вскинула голову. Посмотрела в глаза, вспомнила, что он этого не любит, и сосредоточилась на его переносице. Так легче, но я все равно чувствовала, как меня прожигают негодующим взглядом.

Мужчина поднялся, подошел ко мне. Я дернулась встать, но короткий приказ отбил у меня все желание подавать признаки жизни вообще:

– Сидеть!

Я подчинилась, боясь вздохнуть и ощущая, как от ужаса сердце начинает биться где-то в ушах.

– Ты решила сдохнуть? – неожиданно ровным голосом поинтересовались у меня, почти что вежливо.

– Нет, – пискнула я.

– Тогда как понимать твою просьбу?

Мой подбородок обхватили пальцами и властным движением заставили запрокинуть голову, чтобы встретиться с глазами мужчины, что сейчас массивной скалой нависал надо мной. Громко сглотнула и панически отвела взгляд, так как его глаза ничего хорошего для меня не обещали.

– В глаза смотреть, – обманчиво мягко, потребовал он. Я позволила себе секунду колебания, из-за чего поплатилась еще более грозным: – Немедленно.