Сорванная вуаль - Дебора Мартин

Тамара искренне верила, что хорошо знает свою племянницу, но в одном она ошибалась. Может быть, Мина и была гордой и скромной, но в его объятиях она становилась пылкой и страстной. И она снова будет такой. Уж он позаботится об этом.

Я дам тебе три феи, чтоб тебе служили.

Они достанут для тебя алмазы из глубин

земли и будут петь тебе,

Когда на ложе из цветов ты будешь почивать.

Уильям Шекспир. Сон в летнюю ночь

Когда Марианна с графом возвращались к цыганскому фургону, месяц серебряным светом освещал им дорогу. Марианна, сидевшая с Гарретом в его неудобном седле, слегка пошевелилась. Она была слишком измучена, чтобы обращать внимание на то, что всем телом прижимается к нему. Она хотела сейчас только одного – отдохнуть.

Никогда раньше она не тратила столько сил, спасая жизнь одного больного. Но и никогда раньше она не видела такой ужасной раны. Днем, когда они с графом подъехали к выжженному участку поля, где лежал раненый, она почти впала в отчаяние. Он был ранен в живот, и Марианна боялась, что он скоро умрет.

Но небо было милосердно к нему. Мужчина был без сознания, но упрямо цеплялся за жизнь. У Марианны не было времени спрашивать, кто же всадил нож в его живот. Она сразу принялась за дело.

По ее указаниям Гаррет и арендатор осторожно уложили раненого в карету, которую Уильям пригнал из имения. Весь длинный мучительный путь до Фолкем-Хауса Марианна сидела рядом с раненым. Еще час ушел на то, чтобы перенести его в комнату. Это оказалась ее бывшая спальня. Марианне пришлось действовать быстро. Она распорядилась вскипятить воду, смешать и растолочь травы, приготовить полотно для перевязки.

Для того чтобы вымыть раненого, потребовалась вся ее сила воли, от вида крови ее тошнило. Но Марианна не могла отказаться, когда он сам так отчаянно боролся за свою жизнь. Она ни на минуту не отходила от него, промывала раны, вливала в рот бульон и лечебные отвары и старалась, как могла, остановить кровотечение.

Наконец, когда Гаррет увел ее из комнаты и приказал вернуться в кибитку и поспать, что для нее было совершенно необходимо, она стала с ним спорить, хотя на данный момент сделала все, что можно было сделать. В конце концов он победил, и сейчас Марианна была благодарна ему за его настойчивость. Она чувствовала себя так, словно кто-то колотил по ее телу мешком с картошкой. В глаза словно насыпали песку, а веки закрывались сами собой. Неровная поступь лошади укачивала.

Гаррет усадил Марианну еще ближе к себе. Ей надо держаться прямо, чтобы не касаться его, говорила она себе, но тепло его тела было так приятно, что у нее не было сил отодвинуться подальше.

– Если я не делал этого раньше, то должен поблагодарить вас за то, что вы сделали для меня сегодня, – тихо проговорил Гаррет чуть хрипловатым голосом.

– Это было сделано не для вас, а для этого несчастного человека. Я даже не уверена, что он выживет, но я сделала для него все, что могла.

– Да, вы чуть не убили себя, ухаживая за ним. Вероятно, это больше, чем он заслужил.

Марианна на минуту задумалась над словами графа. С какой странной горечью в его голосе он произнес их!

– Каждый заслуживает права жить, милорд, даже самый жалкий нищий. Может быть, у него нет богатого имения и знатных друзей в Лондоне, но он радуется пению скворца и ароматам осени так же, как и вы. И чтобы вновь услышать и ощутить это, он должен жить.

Гаррет вздохнул:

– Вы неправильно поняли меня, Мина. Я не отрицаю права любого человека, бедного или богатого, на жизнь. Как солдат, я отнял слишком много жизней, чтобы не понимать, что жизнь драгоценна. Кроме того, я встречал негодяев среди богатых и святых среди бедных. Поэтому я согласен, что ценность человека не должна измеряться количеством монет в кошельке. Я только хотел сказать, что никогда не знаешь истинное содержание души другого человека, как и его истинную способность совершать подлости.

Марианна молча слушала графа. Он высказывал те же мысли, которые она иногда слышала от своего отца. Что же ей думать об этом странном графе? Сегодня он рядом с ней боролся за жизнь человека. Этот человек не был важной персоной, но граф так упорно хотел спасти ему жизнь.

Забота Гаррета о ней самой тоже вызывала у Марианны недоумение. Он был настолько внимателен и обращался с ней почти с нежностью. Что же это был за человек? С первой их встречи она держала глаза и уши настороже, надеясь найти доказательства той роли, которую он сыграл в аресте ее отца. Когда в Лидгейте она встречала его слуг, то осторожно расспрашивала их. К сожалению, они мало что знали, поскольку их наняли совсем недавно. Люди графа, которых она иногда лечила, были преданы ему всей душой. Они всегда хвалили его за справедливость.

Сам Гаррет не слишком распространялся о своем прошлом. Единственное, что он открыто признавал, так это то, что за свою жизнь убил немало людей. Но все солдаты убивают. Марианне нужны были другие доказательства его истинного характера. Был ли он человеком, способным предать невинного ради того, чтобы украсть его собственность? Видит Бог, но ей просто необходимо это узнать. Ведь если граф не причастен к аресту ее отца, ее влечение к нему не так сильно беспокоило бы ее.

А Марианну влекло к графу. Даже сейчас, несмотря на усталость, ее тело трепетало от его близости. Его сильная рука лежала под ее грудью и при каждом движении коня касалась ее. Жеребец графа шел так медленно, что казалось, они плывут в этой ночи как во сне. Лунный свет превращал обыкновенные деревья и кусты в сказочные существа, охранявшие их путь.

Неожиданно рука Гаррета, обнимавшая Марианну, начала ласково гладить ее. Она замерла. Граф становился все смелее, и вот его палец проскользнул под ее грудь. Это было всего лишь прикосновение, но Марианне показалось, что ее опалил пылающий факел. Она пыталась отодвинуться подальше, но граф обхватил ее за талию и еще сильнее прижал к себе.

Затем он наклонил голову и, откинув прядь ее волос, потерся носом о шею.

– М-милорд… что… вы делаете? – слабым голосом спросила Марианна. От волнения она не услышала собственных слов. Гаррет покрывал ее шею легкими поцелуями, от которых по телу пробегала дрожь.

Не следовало позволять ему этого, но его поцелуи действовали на усталую Марианну как целебный бальзам. Она откинула назад голову и положила ее графу на плечо.

Он воспринял это как поощрение и натянул поводья. Конь остановился, тихо заржал и, опустив голову, начал щипать траву. Марианна даже не успела осознать весь ужас своего положения, как вдруг ощутила губы графа на своих губах.

Она оцепенела. Но Гаррет провел языком по изгибу ее губ, словно прося их раскрыться, и от этой ласки жаркая волна прокатилась по телу Марианны и у нее перехватило дыхание. Его поцелуи обладали такой силой власти над ней, что она не могла противостоять.

Ему снова это удалось, смутно промелькнуло в голове у Марианны. Своими дьявольскими поцелуями он смел все ее внутренние запреты. Она боролась со своим телом, старалась вернуть свою власть над ним… до тех пор пока его язык не вошел в ее рот, принося с собой наслаждение, окончательно лишившее ее сил.