Стеклянные книги пожирателей снов - Гордон Далквист

Во второй половине дня Траппинг в своем экипаже ездил из казарм в Министерство иностранных дел, где проводил несколько часов. Вечером экипаж отвозил его в дом на Адриан-Сквер, и полковник оставался дома, и ни одного визитера к полковнику Чань за это время не заметил. На второй день, когда Чань из декоративных кустов наблюдал за окнами Траппинга, вдруг появился экипаж с гербом Министерства иностранных дел, но он, однако, проехал дальше — к дому на другой стороне площади. Чань бросился туда и успел вовремя, чтобы увидеть, как из экипажа вышел элегантный человек в темном пальто с несколькими плотно набитыми сумками и исчез за дверью дома № 14. Экипаж уехал. Чань вернулся на свой наблюдательный пост. На следующее утро в Библиотеке он снова перечитал список важных персон министерства. На Адриан-Сквер, 14, жил заместитель министра Гаральд Граббе.

* * *

На следующий день он опять отправился к министерству, заняв наблюдательный пост на краю площади Святой Изобелы, откуда мог следить как за движением экипажей перед зданием, так и за перекрестком, который должны были миновать все выезжающие из здания. К этому времени он уже знал в лицо некоторых министерских чинов и разглядывал их на входе и на выходе, дожидаясь появления Траппинга. Несмотря на все свидетельства о сложности интриги, плетущейся вокруг полковника, Чань пришел к выводу, что задача ему предстоит не из трудных. Если поведение полковника в третий вечер не будет отличаться от предыдущих, Чань легко попадет в дом через окно второго этажа, взобравшись по водосточной трубе, прочность которой проверил еще ночью, и проникнет в спальню Траппинга (местонахождение которой установил по появлению света в окнах, когда полковник поднимался на третий этаж). Он еще не решил, к какому именно методу прибегнет, — это будет зависеть от обстоятельств. При нем будет его бритва, но он прихватит и яд, действие которого неопытный глаз вполне может принять за апоплексический удар, нередко случающийся с мужчинами в возрасте Траппинга. Насколько сложна интрига и сколь высоки ставки, делавшиеся на повышение Траппинга, станет ясно в зависимости от того, будут или не будут производить вскрытие. Чаня не очень волновало присутствие других людей в доме. Миссис Траппинг спала отдельно от мужа, а слуги — если правильно выбрать время — будут далеко от спальни полковника.

В два часа он пересек площадь и купил пирог с мясом, который разломал и съел, заглатывая по куску за раз, еще не успев дойти до своего наблюдательного поста. Проходя мимо статуи святой Изобелы, он улыбнулся с полным ртом. Скульптурная группа была довольно жуткой, но искусственный пафос представленной сцены не мешал ему находить удовольствие в образе самой святой, вокруг гладкого тела которой обвивались змеи. Его изумляло, что такое сооружение воздвигли в публичном месте, на старой площади! Вопиющая безвкусица городских властей укрепляла его веру в то, что он со своей профессией воистину нужен в этом мире. Он доел пирог с мясом и вытер руки о штаны.

В три часа на перекрестке появился служебный экипаж Траппинга без пассажира и повернул налево в сторону казарм. Полковник оставался в здании, куда прошел не через парадный вход и собирался покинуть его не в своем экипаже. В четыре пятнадцать Чань в том же проулке увидел министерский экипаж. С одной стороны в нем сидел Гаральд Граббе, а на противоположном сиденье в окошке мелькнул краешек красного мундира Артура Траппинга. Чань опустил глаза, когда они проезжали, а потом проводил экипаж взглядом. Как только они завернули за угол, он пустился на дорогу, чтобы нанять собственный экипаж.

Как он и предполагал, министерский экипаж направлялся на Адриан-Сквер, и слежка за ним не составляла труда. Правда, он совсем не думал, что экипаж остановится перед домом № 14 и оба пассажира войдут туда, а когда появятся несколько минут спустя, экипаж с ними направится прямым путем в северо-западную часть города. Туман сгущался, и Чань пересел к своему кучеру, чтобы лучше видеть — хотя в сумерках возможности его зрения все равно были на пределе, — куда направляется его будущая жертва. Кучер начал ворчать — они заехали далеко за пределы той зоны, которую он обычно обслуживал, — и Чань был вынужден заплатить гораздо больше, чем рассчитывал. Он подумал было сам сесть за вожжи, но на его зрение нельзя было полагаться, к тому же его кучерские навыки были сомнительны, и, потом, ему не хотелось без необходимости проливать кровь. Так или иначе, но скоро они уже были за стенами старого города, потом миновали район новых построек и выехали на дорогу к Орандж-каналу, который шел до самого океана; и, судя по всему, экипаж впереди них не собирался останавливаться.

* * *

Они ехали почти два часа. Сначала Чань потребовал, чтобы его кучер поотстал — пусть экипаж впереди будет где-то на грани видимости, но, по мере того как сгущалась темнота, они были вынуждены сократить расстояние, так как иначе могли не заметить, когда первый экипаж свернет с дороги. Сначала Чань последовал за Траппингом, имея в виду лишь продолжение слежки, но потом у него возникла мысль подстеречь свою жертву один на один в каком-нибудь пустынном месте за городом, где и можно будет совершить убийство. Но чем дольше продолжалось преследование, тем нелепее представлялась ему эта идея. Если он всего лишь собирается убить этого человека, то должен вернуться в город и попытаться на следующий день — просто вести наблюдения до тех пор, пока не застанет Траппинга одного в его комнате. Столь долгая поездка с заместителем министра Граббе была частью какой-то интриги в интересах Ксонка и Военного министерства, и хотя любопытство, безусловно, одолевало Чаня, он понятия не имел, где может закончиться их преследование, а оказаться в таком месте, о котором ничего не знаешь, всегда неблагоразумно. К этим тревожным мыслям добавлялось и чувство холода — от промозглого ветра с моря он совершенно продрог. Он начал облекать свою мысль в слова, намереваясь остановить экипаж, но тут кучер ухватил его за плечо и указал вперед — на свет нескольких факелов вдалеке.

Чань приказал ему остановить экипаж и ждать пятнадцать минут. Если через пятнадцать минут он не вернется, то пусть возвращается в город. Кучер не возражал — он явно продрог не меньше Чаня и все еще переживал из-за того, что ему неожиданно пришлось совершить такую дальнюю поездку. Чань спрыгнул с сиденья и осторожно пошел в направлении света факелов, спрашивая себя: а станет ли кучер дожидаться его? Он дал себе пять минут на принятие решения — меньше всего ему, полуслепому, хотелось застрять тут в темноте. Двигаться ему приходилось с величайшей осторожностью. Он снял свои очки — потому что сейчас любой свет был лучше, чем темнота, — и сунул их во внутренний карман пальто. Впереди он разглядел министерский экипаж, стоявший среди нескольких других. Он сошел в траву, продолжая двигаться на свет факелов. Метрах в тридцати от него двое человек направлялись к стоявшей неподалеку группе людей. Чань подобрался как мог близко по дорожке, потом сошел с нее, тихонько преодолел еще несколько метров и присел в траве так, что наверху осталась только его голова.

Двое присоединились к большой группе. Они наскоро обменялись рукопожатиями — было ясно, что эти двое припозднились, — о чем-то оживленно посовещались. Глаза Чаня понемногу привыкли к свету факелов, и он увидел какие-то блики — воду, — и то, что показалось ему поначалу непонятной тенью, понемногу обрело форму открытой лодки, причаленной к берегу канала. Траппинг и Граббе последовали за другими к чему-то похожему на телеги (Чань видел лишь верхушки колес над травой). С одной из телег стащили брезент и показали опоздавшим несколько деревянных ящиков, явно выгруженных из лодки. Лиц других людей Чань не мог разглядеть, хотя и сумел их пересчитать — шестеро. Ящики снова укрыли брезентом, завязали его, и люди стали рассаживаться по телегам. Раздался резкий удар хлыста, повозки тронулись и покатили прочь от оставшихся стоять экипажей по дороге, которая не была видна Чаню с его места.