Покушение на убийство - Тони Кент

восстановить контроль над ситуацией. Сейчас нам нужен сильный лидер, способный защитить нашу страну. Сегодняшний премьер-министр не тот человек. Он непригоден для этой работы, он слаб для нее, и он больше ее не заслуживает!

Хаверсьюм говорил страстно, с нарастающим пылом. Его возмущение и настроение были ясны каждому. Присутствующим журналистам оставалось задать лишь один-единственный вопрос, который и последовал незамедлительно:

– Как вы можете оставаться членом правительства, в действия которого больше не верите и главу которого не уважаете?

– Я не могу, – ответ был однозначным. Позднее списать его на оговорку не удастся. – События последних двух лет сделали мою роль на посту несостоятельной. Сегодняшняя атака была последней каплей. Предложение, которое я высказываю сегодня, останется истинным вне зависимости от того, были ли ирландские террористические организации причастны к сегодняшним зверствам.

– И что именно это за предложение, мистер Хаверсьюм?

– Думаю, это очевидно, не так ли? – В его интонации не было и тени покровительственности. Он был слишком опытным политиком для подобного. – Я сослужил бы Соединенному Королевству плохую службу, если бы не призвал Уильяма Дэвиса к ответу. Следовательно, я объявляю о своем решении добиваться вотума недоверия политике правительства в Северной Ирландии. И, косвенно, премьер-министру. Если вотум будет направлен, тогда я выдвину свою кандидатуру и вступлю в гонку за лидерство, которая начнется после того, как премьер-министр покинет свой пост. И, если меня изберут, я буду добиваться вотума доверия от нового правительства. Правительства, ведомого лидером, который положит конец тому урону, что наносит нашей стране этот слабый, безвольный человек. Время пришло, и я готов встать и заявить о себе.

Последние слова Хаверсьюма были сокрушительным ударом, нанесенным уверенно и решительно. Они также были заключительной репликой. Не дожидаясь реакции, он собрал свои бумаги, развернулся и, шагая гордо, удалился. Он сказал достаточно.

Двадцать

Майкл уставился на экран.

Одетый с иголочки диктор новостей с Би-би-си сменил Хаверсьюма, однако присутствующие до сих пор находились под влиянием речи покинувшего сцену политика. Его выступление было отменным, каждое слово сказано мастерски. Майкл был под впечатлением. Одной рукой он едва держал пустую бутылку от пива, а вторая неподвижно лежала на широкой шее Касса.

В Майкле зародился огонек раздраженности. Его личный опыт подсказывал, что представления Хаверсьюма о Смуте были в лучшем случае упрощенными. И тем не менее крестный Дэниела – человек, которого Майкл знал лично, – только что сделал свой первый шаг к тому, чтобы возглавить британское правительство. Майкл улыбнулся. Стоило признать: мысль о том, что он знаком со следующим премьер-министром, была волнительной.

Вдруг, нарушив тишину, заиграла мелодия Брюса Спрингстина «Thunder Road». Это была любимая песня Дэниела столько, сколько Майкл его знал, поэтому сейчас она служила его персональным рингтоном. Звонка следовало ожидать.

– Не могу поверить, что он только что такое сказал. – Майкл пропустил приветствия. Зачем бы еще звонил Дэниел?

– Что? Кто сказал?

По тону Дэниела Майкл понял, что тот не смотрел выступление, а по качеству связи догадался почему: потрескивание и помехи были характерной чертой установленной в машине Дэниела системы хэндcфри. Все это означало, что тот был далеко от телевизора.

Майкл всегда мог сказать, насколько сильно его друг давит на газ, по тому, как трудно было его расслышать. В данный момент, как, впрочем, и всегда, лимит скорости остался в далеком прошлом.

– Твой выдающийся крестный, – пояснил Майкл, – только что выступил по телевизору и объявил о том, что вступает в гонку за власть. Похоже, скоро у нас будет новый премьер-министр.

– Ты шутишь?

– Абсолютно серьезен. Плюс, по ходу дела он практически объявил войну половине Северной Ирландии. Я думал, ты поэтому и звонишь.

– Объявил войну? Из-за стрельбы в Томпсона? – Дэниел был обеспокоен.

– Разумеется, из-за этого. А что? Что случилось?

– Я должен с ним поговорить, Майк. Он все неправильно понимает.

– Что неправильно понимает? Ты о чем?

– О том, что случилось сегодня. Все оказалось не так однозначно. В корне неверно. Это не был теракт, Майк. Точно не ИРА или UVA.

– Что? Откуда ты, черт возьми, это знаешь? – растерялся Майкл.

– Из первых уст. От Эймона Макгейла, стрелявшего. Я только что провел с ним два часа в Паддингтон-Грин. Ты ни за что не поверишь, что он мне рассказал!

Из-за помех Майкл слышал не каждое слово, но из того, что все-таки смог услышать, понял достаточно. И больше всего его удивила совсем не версия событий от Макгейла.

– Ты, должно быть, шутишь, Дэн! Ты получил это дело? Как тебе, блин, это удалось?

– Мы получили дело, Майк, мы с тобой. И оно однозначно нас прославит. А многих других – ославит. Если, конечно, они будут так глупы и позволят делу дойти до суда.

– Что ты имеешь в виду, «ославят»? Кого? Что он тебе сказал?

– Я не могу слишком много говорить по телефону, это опасно. Но вот что я тебе скажу: Тони ошибается. Это был не теракт и не попытка убить Томпсона, что бы там ни говорили данные разведки. Макгейл намеревался убить именно Матьюсона. Томпсон просто попался ему под руку. Макгейл говорит, что Матьюсон был коррумпированным и даже стоял за некоторыми терактами. Поэтому он его и убил.

Помехи становились сильнее, и перевозбуждение Дэниела делу не помогало. Он запыхался, из-за чего пробелов было даже больше, чем от сомнительной сотовой связи. Но идея была ясна.

– Этого быть не может. Нил Матьюсон не был террористом, Дэн. Надо расколоть этого парня.

– А вот тут ты не прав, Майк. Все, что ты видел, это как он по телевизору застрелил двух человек. Но тебе нужно встретиться с ним, послушать его. В этой истории еще столько всего, столько имен. Я не могу сказать больше по телефону, и сейчас слишком поздно, чтобы ехать к тебе. Но давай завтра первым делом встретимся, хорошо?

Дэниел говорил тем самым тоном, который Майкл слышал уже много раз: у его старого друга появилась идея, за которую стоит бороться.

– Ты в этом уверен? Не спеши рисковать своей репутацией из-за заявлений какого-то психа. С кем еще ты беседовал?

Дэниел смог ответить не сразу. Этому помешал его восторженный, почти маниакальный смех. Ему потребовалось несколько секунд перед тем, как он смог говорить.

– Ни с кем, – наконец сказал он. – Поэтому не волнуйся раньше времени. Я все тебе расскажу утром, и ты сможешь поиграть в Мистера Здравомыслие. Потом мы решим, что из этого обнародовать, а что нет.

Майкл вздохнул с облегчением. Он был рад этому маленькому везению: Дэниел еще не успел рискнуть своим трудно заработанным честным именем, повторяя ту сказочку,