Новая Зона. Наперекор судьбе - Ольга Крамер

– Ложись! – крикнул Киконин, и Женя, не разобравшись, в чем дело, ничком упал на землю.

Камушек, брошенный с целью обозначить границы гравитационной аномалии, угодил в самую ее середину, быстро закрутился, набирая невероятное ускорение, и со скоростью звука вылетел из нее, проскользнув над головами путников. Камень пробил лобовое стекло припаркованного автомобиля, выбил заднее, но это ни капли не снизило его скорости. Преодолев еще сотню метров, камень, пробив кирпичную стену магазина, погасил там свою скорость.

Осторожно приподнявшись, молодые люди, не обговаривая, решили больше не рисковать и сделать небольшой крюк через двор, чтобы обойти ловушку, которая на первый взгляд не имела конца и края.

Чудо-таблетки капитана подействовали – Женю уже не одолевала головная боль и тошнота, зато очень хотелось есть и пить. Офицер поднял руку со сжатой в кулак ладонью.

Они замерли одновременно: Киконин в неестественной сгорбленной позе и Женя с еле коснувшимся земли ботинком.

Нет, не показалось.

Земля под ними мелко вибрировала, будто в ее недрах звонили десятки мобильных телефонов. Они чувствовали это давно, но ни офицер, ни Женя не придавали значения дрожи, сбрасывая всё на гудящие от усталости и напряжения ноги. Теперь же к вибрации добавился гул – на самом краю восприятия. Они услышали его оба и сразу – не слухом, а всем нутром ощутив неладное.

– Бежим!!!

Капитан рванул вперед словно бегун, наконец дождавшийся своего старта. За мгновение, пока Женя еще пытался возразить, что в Зоне бегать – смерть, Киконин уже оставил его далеко позади. Секунды хватило, чтобы гул и дрожь окрепли и передались всему телу – Женя рванулся вперед. Бежать – опасно, но оставаться, значит сразу подписать себе смертный приговор, не имеющий отсрочки.

Фролов бежал, не думая и не разбирая дороги, ориентируясь лишь на несущегося впереди Киконина. «Да гори все в Аду!» – промелькнуло в голове, когда Женя перепрыгивал упавшую скамейку, сокращая дистанцию. Если офицер сейчас влетит в аномалию, Женя просто не успеет остановиться и по инерции угодит в нее следом. Земля под ногами начала вибрировать интенсивней. Сердце колотилось в груди, било в висках паровым молотом, все сложней было держать равновесие, когда ступни на долю секунды касались земли. Киконин тем временем влетел в один из дворов. На секунду пилот потерял его из виду за многоэтажкой, а когда сам свернул, Виктора уже не было.

Впереди, куда бежал капитан, земля треснула, оголив огромную черную рану-провал. Трещина дрожала и расширялась – что-то изнутри рвало полувековой асфальт, словно гнилую тряпку. Рев трещины, осыпающаяся штукатурка с домов, звон и визг битого стекла на секунду парализовали пилота, потерявшего опору и чуть не полетевшего в провал. Было очевидно – капитана стоило искать внизу.

Времени на страх не было. Женя в несколько широких прыжков достиг провала трещины, чьи края начали уже круто подниматься вверх. Аномалия жила! Жила и была ненасытна: она хотела поглотить этот асфальт, дома глупых людей, не ведающих, что творят.

– Киконин! – подбегая, заорал Женя в пропасть, но тут же увидел капитана на дне пролома.

Сверху на офицера сыпались куски земли и асфальта. Тот скорчился, закрыв голову руками, чтобы не получить по ней камнем. Жидкая черная грязь покрывала ботинки и одежду Киконина. Не мешкая, Женя скинул с плеча автомат, одним движением максимально распустив ремень.

– Хватайся! – крикнул Фролов, рухнув на острый гребень перелома и перебросив автомат вниз. – Быстрей!

Окружающая какофония звуков заглушила слова пилота, но Киконин все понял без них. Офицер дернулся в своей грязной аномальной могиле, поднял вверх грязное лицо с блестящими белками глаз. Пружиной распрямившись, капитан прыгнул вверх, насколько мог и насколько позволяла поверхность под ногами, но до ремня автомата не достал. Он досадливо зашипел и, обдирая ногти на руках, сполз по отвесной стене обратно на дно, в жижу. За ним вниз полетели комья земли.

– Она становится глубже! Давай быстрей!

Насколько можно, Женя навис над пропастью, чтобы не свалиться в нее самому.

Капитан, оправившись от первой неудачи, бросился еще, взяв небольшой разгон и вонзив в стену пролома нож. На секунду он повис, держась за рукоять ножа, а потом вновь слетел вниз, блеснув острием из пропасти. Киконин откатился к противоположной стене и затравленно глянул исподлобья вверх – так зверь, попавший в капкан, смотрит на охотника.

– Давай же! Бросай хренову разгрузку! С ней не выберешься!

Тяжело дыша, капитан оглянулся, а потом взялся отстегивать карабины непослушными дрожащими пальцами, неразборчиво что-то бурча себе под нос. Грязная лужа уже коснулась его икр, когда разгрузочный жилет плюхнулся ему под ноги. Киконин еще раз взглянул вверх, отошел насколько мог назад, оттолкнулся. Он прыгнул на грязную стену, вжавшись в нее всем телом – так, будто и нет в человеческом организме никаких костей. Он поскреб окровавленными пальцами по куску асфальта, вытянулся насколько мог, чувствуя, как вот-вот снова скатится вниз.

Женя чуть не сорвался вниз, когда капитан ухватился за ремень автомата. Зло зарычав, пилот, рискуя рухнуть в пропасть, ухватился двумя руками за автомат и дернул на себя. Как только над провалом показалась макушка офицера, пилот ухватил бойца за шиворот и вытащил. Аномалия, не давая ни секунды на передышку, задрожала интенсивней. Соратники вскочили на ноги синхронно и, не сговариваясь, рванули по улице, похожей сейчас на вспаханное поле, дальше. Асфальт буквально вырывало, земля уходила из-под ног, появлялись все новые и новые разломы – разной ширины и глубины. И не было этому конца и края. Легкие обжигало огнем, сердце хотело проломить грудную клетку, стучало в висках и не хватало дыхания. Ноги уже заплетались. Киконин тоже выдыхался, он уже сбавлял обороты, чаще спотыкался. Но если он знал, когда все закончится, то Женя не имел никакого представления.

Повторяя все маневры офицера, пилот старался думать только о том, что все скоро закончится. В полуметре от Жени рухнул фонарный столб. Не успев сориентироваться и затормозить, он споткнулся о бетонную опору, полетел вперед, считая метры своим лицом и ладонями. Ощутив спиной, что напарник пропал, Киконин обернулся и, не раздумывая, бросился на помощь Фролову.

– Давай, – ухватив пилота за шкирку и, приведя в вертикальное положение, на выдохе крикнул офицер. – Немного осталось!

Слова капитана открыли у Евгения второе дыхание. Напарники преодолели еще несколько сотен метров, прежде чем интенсивность толчков снизилась в несколько раз. Но даже тогда офицер не остановился, хотя скорость бега и сбавил. Они преодолели расстояние еще в несколько домов, и только тогда капитан слабо махнул рукой и без сил повалился на сырую землю. Женя, вытирая трясущимися руками с лица ручьи пота, встал на колени, с присвистом пытаясь отдышаться. Схватившись за левый бок, пилот сгорбился, опираясь одной рукой о землю. Несмотря на хорошую физическую подготовку молодые люди выдохлись. Киконин зажмурился от сильного головокружения, медленно сел на пятую точку. Он был красный, вены на лице вздулись. Выглядел он жутко – грязный по самые уши. Около пяти минут молодые люди приходили в себя, не забывая при этом следить за обстановкой. Застать их врасплох сейчас было проще всего.