Сны сирен - Евгений Ничипурук

Невеселые мысли, видимо, обрушились не на меня одного. Ты уже давно в другой комнате с грустным видом сидела в ЖЖ, читая чужие дневники. Лоскут вообще впал в ступор. Для него этот трип был первым в его жизни, и очевидно, что сейчас ему действительно хреново. Он сходил в туалет, и его раза два вырвало. Очень громко. Звуки, издаваемые Лоскутом, заставили меня залезть в кресло и накрыться с головой мягким пледом, привезенным когда-то мамой из Бельгии. Как только я спрятался от мира под уютным легким одеяльцем, стало много лучше. Будто вокруг нет вообще ничего. Будто мир сузился до тесного, но уютного пространства, ограниченного пледом. Так я просидел, укрывшись от всех, примерно час.

О чем думает человек, за сутки принявший такое количество стимуляторов? Ни о чем. Едва я спрятался в кресле, накрывшись с головой, меня безудержно потянуло в сон. Но заснуть я не смог. Это очень странное состояние, когда организм измотан, измочален до предела, когда он только о сне и мечтает, – но, увы, заснуть не судьба. Спать ему не даст ни воспаленный мозг, который беспрерывно, лихорадочно крутит в полнейшем хаосе обрывки мыслей, ни сердце, которое, дергаясь в судорогах, как перегретый двигатель автомобиля, с бешеной скоростью гонит по организму воспаленную кровь. И ты чувствуешь себя форменным овощем. Потому что не можешь даже думать. Ты можешь только ощущать в себе все эти неприятные процессы.

Но крупицы сознания во мне все же оставались. Спустя некоторое время я вспомнил, ради чего мы, собственно, мучаемся. И мне стало страшно: а если кто-нибудь из нас сумеет-таки заснуть раньше других? Просто отрубится, без всяких техник. И тогда все зря. Я выполз из своего укрытия и предложил всем собраться в одном месте. Чтобы приглядывать друг за другом. Как только кто-то из нас почувствует, что засыпает, мы все попробуем отправиться в осознанное сновидение.

Мы расположились в зале. Лоскут, которого бросало то в жар, то в холод, сидел на пуфике и пытался смотреть телевизор без звука, чтобы хоть как-то отвлечься. Ты прилегла на диван и грустно смотрела в одну точку.

– Все в порядке? – спросил тебя я.

– А ты как думаешь… Конечно же я не в порядке. Но разве что-то изменится от этого…

Я предложил посмотреть фильмы. И, не дождавшись реакции, поставил в DVD-проигрыватель диск с «Завтраком у Тиффани».

Кино отличное, но моментами чрезмерно сентиментальное. На эпизоде, когда героиня Одри Хепберн выбрасывает на улицу кота, у меня на глаза навернулись слезы. С такой растрепанной психикой нельзя смотреть грустные умные фильмы. Поэтому запланированную «Касабланку» я заменил на «Лицо со шрамом». За «Лицом» последовали «Кокаин» с Джонни Деппом и «Отступники» Скорсезе. От затяжного киносеанса реально трещала голова, а сон все не шел. После «Отступников» я поставил длиннющую и унылую «Трою» – в надежде, что от исторического пафоса нас уж точно сморит дрема. Увы. Уже и Ахилла ранили в пятку, а глаза все не слипались. Вернее, как я и говорил, организм смертельно хотел спать. Но не мог. И когда я в отчаянии загрузил диск с «Залечь на дно в Брюгге», отличным фильмом с Колином Фаррелом и Ральфом Файнсом, послышался твой голос:

– Все, я больше не могу. Кажется, я в состоянии заснуть. По крайней мере я очень хочу попытаться.

Твои слова стали поистине магическим заклинанием. Едва ты их произнесла, как я подумал, что действительно пора лечь в постель и попробовать. Возможно, тогда все получится. Просто надо попробовать.

Грустный и изрядно потрепанный Лоскут не стал спорить. Мы постелили ему на диване в зале, а сами легли в спальне. Лоскут положил к себе под подушку шпагу.

В качестве «нити Ариадны» решено было поставить музыку. Завели уже ставший постоянным атрибутом будильник. Только на этот раз я поставил сигнал в телефоне, причем выбрал опцию «однократный звонок», чтобы он своей трескотней не вытащил меня из тумана.

Мы легли, и я прижался к тебе. Я чувствовал, как бьется твое сердце, чувствовал, как бьется мое. Жаль, что их биение не попадало в ритм друг друга. Получилась бы музыка. А так – всего лишь тревожное перестукивание.

Заснуть, разумеется, не получалось. За окном светало, наступало утро второго дня. Откуда-то издалека доносился перезвон первых трамваев. Как только я закрывал глаза, меня тут же уносило не в сон, а в очень странное состояние. Мозг лихорадочно и бестолково работал, рождая рваные мысли, больше похожие на бред шизофреника. Я представлял себе водителя трамвая, а через мгновение уж размышлял об изобретателе Тесле и что было бы, если б он не уничтожил свою последнюю работу, – существовали бы тогда трамваи? Или было бы нечто иное? Потом мысли метнулись в сторону, я вспомнил школьные годы, учительницу физики. Мне стало интересно, работает кто-нибудь из моего класса водителем трамвая… ну или просто водителем. Чем вообще занимаются мои одноклассники? А потом сам собой родился вопрос: «Тебе правда это интересно?» – и ответом было: «Нет». Ведь я ни разу не ходил на встречи выпускников. Я знал, что все они стали «тетями» и «дядями», похоронившими зачем-то все свои мечты. Я не собирался быть похожим на них, хотя жизнь отчаянно пыталась подвести меня именно к таким похоронам. Хотел я или нет, но и я становился «дядей». Может быть, чуть медленнее, чем бывшие одноклассники. Но ведь существует же Сад Сирен! Значит, есть возможность прожить жизнь иначе?! Есть возможность спасти своим безумием человеческую жизнь, да и самому стать кем-то большим, нежели безликим офисным работником? Возможность постоянно путешествовать в страну снов – и по фиг, что происходит вокруг, в этой Москве? Внутри меня есть все необходимое, я буду раз за разом доставать изнутри себя нечто нужное в конкретный момент, выкладывать, как драгоценности, на блюдо и любоваться. И жизнь вокруг начнет меняться, приобретая черты тех самых снов…

Вот о чем я думал, пытаясь заснуть, слушая музыку и контролируя дыхание. Но сон не шел. Мне показалось, что ты уже спишь. Показалось, что я все профукал, что вы с Лоскутом уже там, а я хрен знает где… Но ведь будильник не звонил, значит, еще есть время. Я сосредоточился на сне. Стал вспоминать свои видения про Херста. Кто он, этот Херст? Признаться, воспоминания о нем уже затерлись. Теперь история с художником воспринималась просто как сухой факт, как скупая данность, вообще без эмоциональной окраски. Такова особенность происходящего в снах. Как бы тоскливо ни было в сновидении, может быть настолько, что ты даже проснешься в слезах, – но ты и пяти минут не будешь грустить из-за приснившегося, сколь бы тяжким оно ни было.

В отличие от событий, произошедших наяву. Ты знаешь, что сны нереальны…

У нас же сейчас сложилась более запутанная ситуация. Я знал, что Херст реален и что опасность ему угрожает реальная, но все равно на эмоциональном уровне что-то блокировалось, и я не переживал по этому поводу так, как, возможно, переживал бы, обратись ко мне умирающий человек в реальности. Да какая разница? Я принял решение спасти Херста. И потому я здесь. Я почти дошел до Сада Сирен. Поздно сворачивать.

Размышляя так, я вдруг осознал, что уже давно окружающее заволокло дымкой и видимость упала до нуля. Значит, я впадаю в сумеречное состояние, и нужно аккуратно, не переборщив, углубиться в него, не забывая при этом, что спишь, и держать связь с миром.