Бешеный волк - Владимир Колычев

– Хочешь у них остаться?

– Ты шутишь?

– Шучу… Квартиру тебе надо снимать. В принципе, это не проблема. Проблема, что на таких вот красавцев нарваться можно. Поэтому я бы не советовал тебе спешить. Короче говоря, есть вариант. Можешь пока пожить у меня.

– Я не знаю, – смущенно пожала плечами Лада.

– Что, мама не велит?

– При чем здесь мама? – ответила за нее Маша. – Мама далеко. Своей головой думать надо. В общем, вы давайте, решайте, кто и где будет жить. А я тебя домой отвезу…

Женя жил в Химках. Пятиэтажный дом с тенистым двором, грязный захламленный подъезд, банки с окурками на подоконниках. Двухкомнатная «хрущевка». Квартира после капитального ремонта. Свежая побелка, покраска.

– Давно здесь не был, – как бы оправдываясь, сказал он – Два месяца в Нижнем пропадал.

– В фильме снимался?

– Если бы… В театре местном играл.

– Недолго мучилась старушка, – съязвила Маша. – Выперли его из театра.

– Все-то вы испохабите, мисс! Не выперли, сам ушел… Я же говорю, мне предложение сделали. Буду в картине Суриковой сниматься. Поэтому пришлось менять Нижний на Москву. Как думаешь, сестренка, не прогадал?

– Так ты у Суриковой сниматься будешь? То-то мне вчера какая-то Алла звонила. Точно, это она. Как я сразу-то не догадалась?

Трудно было понять, всерьез она говорит или дурачится.

– Обещала перезвонить? – Зато Жене было не до шуток.

– А как же? Обязательно перезвонит.

Казалось, она сейчас добавит что-то вроде «догонит и еще раз перезвонит». Но не добавила. Утомленно посмотрела на часы:

– Ну, все, братцы-кролики, мне пора. Чао!

– Даже кофе не попьешь?

– Как-нибудь в другой раз…

В дверях Маша остановилась. Развернулась лицом к Ладе. Очень внимательно, учительским взглядом посмотрела на нее.

– Ты братца моего не обижай. Он у меня единственный.

От возмущения у Лады перехватило дыхание.

– Да расслабься ты, – уже весело сказала Маша. – Шучу, шучу. Женя сам кого хочешь обидит. Если будет обижать, можешь стукнуть его молоточком да по темечку. Я разрешаю… Ну все, гуд бай!

Чао, гуд бай. Похоже, она в самом деле закончила институт иностранных языков…

* * *

С Лосем познакомился Гоша. В пивнарь с Серегой пошел. Уши в режим локаторов настроил и всех, кто там был, на прослушку поставил. Выловил в толпе блатного. Подошел к нему. Слово за слово – разговорились. Гоша закинул удочки. И вот результат. Лось приглашает их к себе. Не на рюмку чая, а для дела. Спец один их будет фотографировать. Мастер по фальшивым ксивам.

– Все чики-пуки будет, – возбужденно говорил Серега. – Лось доверие внушает. Правда, Гоша?

– Не вопрос, – поморщился Гоша.

Толян вроде заискивает перед Аликом. Как будто он вожак, а не Гоша.

Можно было не идти к Лосю. К себе можно было пригласить. Но не так просто было снять в городе приличную квартиру. Да так, чтобы комар носа не подточил. Намаялись они, пока вышли на одну дуру, которая сдала им хату, даже не спросив, кто они такие. Квартирка ничего – две комнаты, мебель путевая, телефон. Не хотелось вести сюда какого-то там Лося и спеца-халтурщика. Не хотелось светить пристанище.

К Лосю они шли темной улицей. Дома, дома, какое-то двухэтажное здание с зарешеченными окнами. Крыльцо с козырьком, вывеска под лампой. «Военный комиссариат…» Никто не обратил на него внимание. Только Алик. В голове сразу закрутились шальные мысли.

Наконец добрались до места. Какая-то лачуга на окраине города.

– А-а, заходите, пацаны! – осклабился золотыми фиксами Лось.

От него нехорошо пахло. Да и сам он был какой-то неприятный. С ним был парень примерно одних лет с Аликом. Среднего роста, крепкий, ясный, открытый взгляд. Вроде не блатной. Может, он и есть спец по ксивам.

– Степа, – представился он и протянул Алику руку.

Можно подумать, кого-то интересует, как его зовут.

– Да вы проходите, пацаны, – суетился Лось. – Проходите… Пузырь притарабанили?

– О чем базар?

Гоша с радостью выставил на обозрение два литровых бутыля.

– Где фотограф? – сухо спросил Алик.

Ему непонятна была Гошина радость. Они же не водку жрать сюда пришли.

– А ты че торопишь? – неожиданно обозлился на него Лось.

И вперил в него свои гадючьи зенки. Еще жало осталось выбросить.

Алик выдержал тяжесть его взгляда.

– Тороплю, – с нажимом сказал он.

Лось спустил пар.

– Ну, так какой разговор? – уже миролюбиво, даже с улыбкой сказал он. – Будет тебе фотограф. Все будет.

Спец появился часа через два. Гоша и Лось с его гостем уже порядком заложили за воротник. Алик не причислял себя к поклонникам трезвого образа жизни. Но сейчас воздерживался. Отговорка удобная – чтобы не выглядел на фото пьяным. На самом же деле он просто не хотел расслабляться. Незнакомое место, незнакомые люди – мало ли какая беда может грянуть? Серега и Толян поддержали его. Совсем чуть-чуть кирнули. Но пообещали наклюкаться после того, как их сфоткают.

Процедура фотографирования не заняла много времени. Короткий шустрый мужичок с потемневшим от жизни лицом быстро нащелкал их фейсы на пленку с помощью допотопной «Смены».

– Через недельку, пацаны, будут вам ксивы… Но бабки вперед! – потребовал он.

– Только аванс, треть от суммы, – заупрямился Алик.

Деньги не такие уж большие – всего две сотни баксов за ксиву. Вдруг этот прощелыга их кинет или лажу какую-нибудь подсунет?

Он пристально смотрел на мужичка. Наблюдал за его реакцией. Не дернется ли взгляд, не дрогнет ли голос. Хотелось заранее знать, можно ему верить или нет. Слишком все серьезно, чтобы пускать дело на самотек.

– Как скажешь, браток, – легко согласился спец.

Глазки не забегали, руки остались на месте. Вид невозмутимый. Похоже, никого дурить не собирается. Алик успокоился.

– До дому пошли, – сказал он.

Первым поднялся со своего места.

– Ты чего? – возмутился Гоша. – А ну сядь!

– Домой надо идти! – зло сквозь зубы процедил он.

– Э-э, не понял, ты че, обидеть меня хочешь? – взвыл Лось.

Но Алик сделал вид, что не замечает его. Преспокойно вышел из дома.

– Да пошел он, нам больше достанется, – буркнул ему вслед хозяин.

Преследовать его не стал. Решил не связываться. Может, блатарь этот что-то из себя и представлял раньше. Да только спился, прогнил от крыши до пола. На поверхности одни понты, копнешь глубже – труха помойная.