Тать на ваши головы - Екатерина Александровна Боброва

сильный тычок в спину и мой полет прямо в центр вихря.

Глаза я зажмурила, живот скрутило тошнотой, а сердце подпрыгнуло к горлу. Доли секунды, и я головой влетела в жесткую, пружинистую ткань, которая отшвырнула меня на землю, больно приземлив на пятую точку.

Офигеть! Это был портал?! А говорили, что их только боги могут создавать.

Встала, потирая ушибленное место и окончательно просыпаясь — мысли после полета аж остекленели от ясности. Огляделась.

Хм, я в лагере. Классическом таком военном биваке. Воздух пропитан дымом костров и подгорелой кашей. Наполнен разговорами, звяканьем металла, чьими-то отрывистыми командами. Пронизан той особой атмосферой предвкушения большой драки, когда каждый точно знает, что ему делать после команды «строиться».

А тут я. В плаще, который практически по земле волочится. В чужих штанах — сползают, сволочи, несмотря на ремень. В берете, который мне лихорадочно перевернули задом наперед, дабы не палила контору. Ну и в резиновых сапогах, которых в этом мире нет.

Солдат Швейк в тылу врага, ага. Ладно, не врага, но делать мне тут совершенно нечего. Я же находка для любого караульного. Бери и выдавай за шпиона.

Ладони налились холодом от подступающей паники. Горло сдавило. Плечи свело, точно в них уже целился взвод лучников.

И камни. Камни-то главное!

Обмерла. Сунула руку под плащ, пытаясь нащупать второй камень. И поняла, что сегодня я его точно не потеряю, впрочем, и завтра тоже. Я теперь дважды камненосец, чтоб некоторым до конца дней на колодезном вороте ведра поднимать!

«Что встала? Двигай давай».

Командирша волосяная... Мышей на нее нет.

А куда двигать? За палаткой хоть безопасно.

Меня подпихнули в спину, намекая, что дальше потащат за шиворот.

Я постаралась принять крайне деловой вид крайне делового человека, подхватила бочонок, крепко прижала его к животу. Так и потопала.

Некоторое время мне удавалось не привлекать к себе внимания, выполняя команды веревки: «Направо. Сейчас налево. Не туда, бестолочь». А потом спину ожег удивленный возглас: «Баба!» И меня втолкнули в палатку.

Здесь было пусто, не считая сваленной в углу одежды, а еще царил стойкий полумрак. И нарастающее сопение стоящего напротив верзилы откровенно пугало.

— За мужиком поперлась? — дружелюбно осведомился слишком внимательный зеленый. — Не испугалась тридцати ударов плети за обман?

Мамочки! Верните меня к бабуле.

— Не боись, — снисхождение в тоне стало почти царским, — не выдам, если и мою постель согреешь.

Я и бочка попятились.

А в голове, сводя с ума, горячо спорили.

«И не всякое шлеп-шлеп и чмок-чмок ей понравится».

Пауза.

«Нет, двуногие самки под любого самца не ложатся. Да и посмотри, какой он здоровый! Покалечить может!»

Пауза. Мы с зеленым напряженно разглядывали друг друга. Мужик ждал моего ответа, который был ему в принципе и не нужен — ясно же, что не выпустит. Я ждала, о чем договорятся веревка с плющом. Но и развлекать плюща чмок-чмоками — извращенец какой — не собиралась.

«Я серьезно. Такое и убить может. Поверь, сама видела».

Содрогнулась, подумав с благодарностью, что хоть в этом вопросе веревка наш человек. А потом солдат с хрипом подлетел в воздух и с глухим стуком упал вниз. Я застыла, обливаясь холодным потом. Запоздало накатил дикий ужас, делая тело слабым, как кисель. Во вспотевших ладонях заскользила бочка, рухнув мне на ноги. И... боль отрезвила. Я подскочила, зашипев. Потом аккуратно, не дыша, обошла лежащего мужика по дуге — малодушно веря, что его слегка придушили. Выскочила из палатки, чтобы тут же быть втянутой обратно.

«Такой она привлекает внимание! Если бы ты, сухость трухлявая, украл форму синих, вопросов бы не было. У них в лагере и женщины есть. А сейчас что делать будем?»

Отпускать меня обратно. Ясно же, что план не сработал. Рано или поздно я попадусь. А там... обыск, пытки и допрос.

«Думаешь, тело изменить легко? Да еще чтобы живым осталось?»

Я икнула. Не надо меня менять. Может, я ползком попробую?

«Иллюзия. Ха! Хороший маг ее мигом распознает. Если только...»

И я замерла, полная дурных предчувствий. Хотя... куда уже хуже.

«Слышь, убогая, тебе надо сменить облик».

Звучало как предложение поменять наряд.

Я предупреждающе положила ладонь на грудь.

— Не позволю, — прошипела. Ни убирать, ни отращивать. Ни за что.

«Нашла ценность», — уничижительно хмыкнула веревка.

Фразу «У тебя и такой нет» я благоразумно оставила при себе.

«Замотай, и ладно. Лицом обойдемся», — пошли мне навстречу.

Вокруг него взметнулся теплый вихрь. Кожу зажгло, голове стало легко и холодно, скулы стянуло, потом пронзило резкой болью.

«Терпи», — приободрили меня. В нос точно кулаком заехали, потом его потянули вверх, так что слезы ручьем потекли из глаз.

«Все, — устало выдохнула веревка и обрадовала: — Гордись, вышел красавчиком».

Хихикнув:

«Сверху».

Приличных слов не нашлось, но меня успокоили:

«И что так затряслась? На время это. Сама вернешь свой облик, когда в безопасности будешь».

Глава 7

«Зеркало?» — ехидно предложили мне.

Я мрачно мотнула головой. Обойдусь. И так сердце ошалело скачет в груди, а тело потряхивает после пережитого. Но рука сама потянулась к лицу, чтобы пальцами коснуться щетины на подбородке.

— А-а-а!

«Не ори, дура!»

Скорее дурак, потому как завыла я баритоном.

«Я же обещала — вернешь свое».

Угу, мне папа в детстве тоже луну с неба обещал. До сих пор не моя.

«Самое ценное оставила!»

Это она про грудь? Еще бы. Там два камушка, над которыми трясутся веревка с плющом, потому и не стали ничего трогать, паразиты!

Я представила, как на меня из зеркала смотрит заросший щетиной мужик угрюмой наружности, и поняла, что не хочу знать,