Том 5. Багровый остров. Пьесы, повесть, черновые варианты романа «Мастер и Маргарита» 1928–1931 гг. - Михаил Афанасьевич Булгаков

Аметистов. Целую ручку, обожаемая Алла Вадимовна. Платье? Что сказать о вашем платье, кроме того, что оно очаровательно!

Алла. Это комплимент Зое Денисовне.

Аметистов. Алла Вадимовна. Уверяю вас, что, увидав те модели, которые мы сегодня получили из Парижа, вы выбросите это платье за окно. Даю вам в этом честное слово бывшего кирасира.

Алла. Вы были кирасиром?

Аметистов. Мез’уй[14].

Алла. Вы разрешите мне, Зоя Денисовна, потом взглянуть на модели?

Зоя. Конечно, Алла Вадимовна.

Аметистов. Ну-с, я лечу, покидаю вас.

Алла. Все хлопочете?

Аметистов. Как же, как же. Как говорится, того согрей, тем свету дай и всех притом благословляй. (Зое, тихо.) Жми ее, жми. (Исчезает.)

Алла. Превосходный у вас администратор, Зоя Денисовна. Он положительно создан для этой должности. Скажите, он действительно бывший кирасир?

Зоя. Не могу вам сказать точно, к сожалению. Присаживайтесь, Алла Вадимовна. Чаю хотите?

Алла. Благодарю вас, нет. Не беспокойтесь. (Пауза.) Я к вам по важному делу, Зоя Денисовна.

Зоя. Я слушаю вас, Алла Вадимовна.

Алла. Я хотела переговорить с вами, во-первых, относительно моего долга. Я ведь должна вам, если не ошибаюсь...

Зоя (открыв книгу). Пятьсот один рубль.

Алла. Пятьсот один. Да, совершенно верно. Да. Дорогая Зоя Денисовна, я наношу вам большой ущерб тем, что задерживаю уплату? (Пауза.) Вопрос мой, впрочем, нелеп, простите меня. Я сама это прекрасно понимаю. Но дело в том, что финансовые мои обстоятельства в последнее время очень неважны. Я крайне стеснена. Как никогда еще. И мне очень совестно, Зоя Денисовна. (Пауза.) Вы меня убиваете вашим молчанием, Зоя Денисовна.

Зоя. Что же я могу сказать, Алла Вадимовна? Это очень печально.

Алла. Тогда... вы простите меня, Зоя Денисовна... Вы, конечно, правы. Я попрошу у вас дня два или три и употреблю все усилия, чтобы достать эту сумму. Мне очень совестно, поверьте. (Пауза.) До свидания, Зоя Денисовна.

Зоя. До свидания, Алла Вадимовна.

Алла идет к двери.

Алла Вадимовна, минуточку. Вы же хотели посмотреть модели.

Алла. Зоя Денисовна, вы шутите. Но это, я бы сказала, суровая шутка. Мне нечем уплатить за то, что я сшила, я не знаю, как быть, а вы...

Зоя. Ах, Алла Вадимовна, ну что же сделаешь? Я ведь сама в очень неважном положении. Ну что ж, не плакать же? Нельзя же все время говорить о деньгах. Мне приятно показать вам, ведь эти нэпманши хуже кухарок. А вы одна из очень немногих женщин в Москве с огромным вкусом. Гляньте, ведь это прелесть.

Открывает зеркальный шкаф, в нем ослепительная гамма туалетов.

Смотрите, вечернее...

Алла. Изумительно. Пакэн?

Зоя. Пакэн.

Алла. Я узнала сразу. О, великий художник!

Зоя. Но это не на всякие плечи. На ваши это годилось бы. А вот сиреневое. Обратите внимание на отделку пояса. Просто, не правда ли?

Алла. Гениальная простота. Сколько оно стоит?

Зоя. Тридцать два червонца. (Пауза.) Так плохи дела, детка?

Алла. Зоя Денисовна, это уже переходит границы шутки.

Зоя. О нет, Аллочка, так нельзя, милая! Я к вам добром, а вы мне отвечаете холодом. Это не годится. И дело не в пятистах рублях. Мало ли кто кому должен. Дело в тоне. Вот если бы вы пришли ко мне, сказали бы просто и дружелюбно: Зоя, дела мои паршивы, — мы бы вместе подумали, как выпутаться из них... Но вы вошли ко мне как статуя свободы. Я, мол, светская дама, а ты Зоя-коммерсантка, портниха. Ну а если так, я плачу вам тем же.

Алла. Зоя Денисовна. Дорогая. Это вам показалось, честное слово. Просто я настолько была подавлена, что не знала, как вам смотреть в глаза. Мой долг меня мучает.

Зоя. Ладно, садитесь. Довольно о долге. Поговорим по-иному. Итак, денег нет. Отвечайте просто и откровенно, как другу: сколько надо?

Алла. Много надо. Даже под ложечкой холодно, так много.

Зоя. Ну сколько?

Алла. Сто пятьдесят червонцев.

Зоя. Зачем?

Алла. Я хочу уехать за границу.

Зоя. Понятно. Значит, здесь ни черта не выходит?

Алла. Ни черта.

Зоя. Ну а он, ваш этот... Я не хочу знать, кто он, имя его мне не нужно, одним словом — он. Разве у него нет денег, чтобы прилично вас устроить здесь?

Алла. С тех пор, как умер мой муж, у меня никого нет, Зоя Денисовна.

Зоя. Ой!

Алла. Правда.

Зоя. Ой? Странно! Чем же вы жили до сих пор?

Алла. Продавала свои бриллианты. Но их больше нет.

Зоя. Ну ладно, верю. Итак: сто пятьдесят червей достать можно.

Алла. Зоя Денисовна.

Зоя. Не волнуйтесь, товарищ. Слушайте, вам в визе отказали три месяца назад?

Алла. Отказали.

Зоя. Ну вот а я берусь вам устроить это. И к Рождеству вы уедете, я вам за это ручаюсь.

Алла. Зоя. Если вы это сделаете, вы обяжете меня на всю жизнь. И, клянусь, за границей я верну вам всю сумму до копейки.

Зоя. Ах, не нужны мне ваши деньги. Я вам дам возможность их заработать, и очень легко.

Алла. Милая Зоечка, мне кажется, что в Москве у меня нет возможности заработать не только сто пятьдесят червонцев, но даже сто пятьдесят копеек, то есть, я подразумеваю, сколько-нибудь приличным трудом.

Зоя. Ошибаетесь. Мастерская — приличный труд. Поступите у меня манекенщицей.

Алла. Зоечка. Но ведь за это же платят гроши!

Зоя. Понятие о грошах растяжимо. Ну вот что: ни слова никому никогда о том, что я вам предложу, даже если вы откажетесь, что, кстати говоря, будет крайне глупо. Ни слова?

Алла. Ни слова.

Зоя. Честное слово?

Алла. Честное слово.

Зоя. Я вам буду платить шестьдесят червонцев в месяц, кроме того, аннулирую долг в пятьсот рублей, кроме того, достану визу. Ну? (Пауза.) Заняты только вечером, и то не каждый день. (Пауза.) Ну?

Алла (пятясь). Вечером. Вечером? Зоя, это штука! Это штука!

Зоя. До Рождества только четыре месяца. К Рождеству вы свободны как птица, в кармане у вас виза и не сто пятьдесят червонцев, а втрое, вчетверо больше, я не буду контролировать вас, и никто... никогда. Слышите, никто не узнает, как Алла работала манекенщицей... Весной вы увидите Большие бульвары. На небе над Парижем весною сиреневый отсвет, точь-в-точь такой. (Выбрасывает из шкафа сиреневую материю.)

Голос под рояль поет глухо: «Покинем, покинем край, где мы так страдали...»

Знаю. Знаю... В Париже любимый человек.

Алла. Да.

Зоя. Весною под руку с ним по Елисейским полям. И