Во власти обольстителя - Анна Бартон

Оуэн тряс рукой, пытаясь сбросить с себя пса, но тот только крепче стиснул челюсти. Одновременно, отбиваясь ящиком, он держал другую тварь на расстоянии.

Аннабелл не обратила на слова Хантфорда никакого внимания. Что ж тут удивительного! Нашарив что-то на земле, она подскочила к нему.

Герцог снова крикнул:

— Беги, говорю!

Словно не слыша его, Аннабелл подняла над головой длинную доску, а потом с каким-то первобытным воплем изо всех сил опустила ее на голову собаки, которая висела на Оуэне.

Та сразу отпустила его и поджала хвост. Другая отбежала в сторону. Оуэн еще несколько раз ударил их ящиком, и, наконец, обе собаки бросились прочь.

Хантфорд стоял, пытаясь отдышаться. Так продолжалось некоторое время. Сообразив, что ящик в качестве оружия ему больше не нужен, он отбросил его в сторону. Кровь текла по руке, и скоро рукав пропитался ею.

— Ты пострадала? — спросил Оуэн, увидев разорванную юбку и перемазанное лицо Аннабелл.

— Я… Не думаю. — Аннабелл оперлась спиной о стену, ноги не держали ее.

Без лишних колебаний Оуэн привлек ее к себе и обнял здоровой рукой. Вдыхая свежий запах ее волос — островок уюта в мрачной аллее, — он наслаждался тем, как она всем телом прижимается к нему. У него имелось множество вопросов, но сейчас было достаточно того, что он обнимал ее.

Оуэн поцеловал Аннабелл в макушку. Она подняла лицо и заглянула ему в глаза.

— Я вижу, очки остались целы.

Аннабелл слабо улыбнулась.

— Верно.

Одной рукой Оуэн осторожно снял их и положил к себе в карман, потом покрыл поцелуями лоб, глаза, щеки Аннабелл. Наконец, взяв ее лицо в ладони, языком раздвинул ей губы. И не стал сдерживать свою страсть. Он целовал ее так, как ему хотелось, — жадно, взволнованно, по-хозяйски.

Как будто она действительно принадлежала ему.

Аннабелл ответила на его порыв. Приникнув к Хантфорду, она встретила его язык движениями, которые словно намекали на что-то более интимное. Их поцелуй длился и длился. Застонав, она запустила пальцы ему в волосы, как будто хотела, чтобы он еще теснее прижался к ней.

Оуэн с сердечной болью ощутил иронию момента, потому что понимал, чего ей хочется на самом деле. Она целую ночь прилагала усилия, чтобы сделать это, — удрать прочь!

Время для Хантфорда словно перестало существовать. Ему не хотелось отпускать Аннабелл, не хотелось останавливать поцелуй, не хотелось бранить ее за попытку сбежать от него. Если бы они не стояли сейчас в сырой темной аллее, то скинули бы с себя одежду, чтобы познакомиться с телом друг друга. Видит Бог, Оуэну это понравилось бы. Но он сдержался и не провел рукой по ее платью спереди, чтобы, дотронувшись до ее груди, почувствовать, как напряглись у нее соски. Ему оставалось только представлять, как он расстегивает застежку у нее на спине, как освобождает ей плечи, стягивая рукава вниз, как распускает шнуровку на корсете. Он хотел ощутить в руках тяжесть ее грудей, взять в рот розовый сосок и пососать его, пока она…

— Ваша светлость, — начала Аннабелл, отстраняясь.

О дьявол! Формальное обращение подействовало на него как холодный душ.

— Просто Оуэн. Или Хантфорд, если не можешь себя заставить произнести мое имя.

Аннабелл сглотнула, горло у нее дернулось, но она не сказала ни слова.

Выругавшись, он схватил ее за руку и потащил по улице. Когда они очутились под фонарем, Оуэн обратил внимание, что вся нижняя половина юбки у нее отсутствует. Хорошо хоть оставалась рубашка, которая прикрывала ей ноги.

— Не сомневаюсь, что вы думаете обо мне самое плохое, и вас нельзя за это винить, — на ходу проговорила Аннабелл. — Только, пожалуйста, позвольте мне все объяснить.

О Господи, она выглядела такой серьезной, такой заслуживающей доверия! Широко открытые глаза и прямой взгляд заставили его содрогнуться. Какой мошенницей нужно быть, чтобы лгать так искусно? И каким глупцом нужно быть, чтобы так безоглядно поверить, что она сумеет объяснить оплату докторов, которые не существуют, и тайные свидания среди ночи?

— Меня не интересуют ваши оправдания. У нас есть договоренность. Три месяца вы занимаетесь шитьем в обмен на свободу. А вы попытались нарушить условия.

— Это не так. Я собиралась вернуться до рассвета.

От ее слов он чуть не согнулся пополам, как от удара в живот. Ему даже стало интересно, сколько раз она вот так сбегала из его дома, рискуя жизнью, ради встречи с кем-то? Он попытался подавить в себе ревность, от которой закипала кровь.

— Но ведь вы добросовестная работница!

Аннабелл отшатнулась, как будто он щелкнул хлыстом.

— Вы не верите мне?

— Верю — не верю, не суть важно. Вы нарушили условия нашего соглашения.

— У меня была важная причина. И я обязательно вернулась бы, — заявила она, топнув ногой.

— Не думаю. И знаете почему? — Хантфорд подошел ближе, наклонился и прошептал ей на ухо: — Потому что у вас для этого не было бы никакой возможности. Вы бы истекли кровью и скончались в той проклятой аллее, пока собаки пировали бы над вашим телом.

Аннабелл проглотила рыдание, слезы потекли по щекам.

— Знаю. Но я должна была увидеть их! И по-прежнему должна.

Их, а не его?

— Кого?

— Мать и Дафну! Я сегодня получила от них письмо. Даф написала, что маме стало хуже. Моя сестра весьма жизнерадостна, поэтому когда я прочитала зловещую новость, то поняла, что дело плохо, и должна увидеть мать своими глазами.

— Если это правда…

— Это правда.

— …тогда почему просто не сказать мне, что вам нужно увидеться с ними?

— Я говорила, — возразила Аннабелл. — В самый первый день я спросила, могу ли я с ними попрощаться. Вы отказали. По вашему виду не скажешь, что вы легко отменяете свои решения.

Оуэн с трудом припомнил тот разговор. Сейчас он уже усомнился в своей правоте, но тогда он был в ярости из-за угроз сестрам. Вдобавок после ночи, проведенной под мостом, ему в голову не пришло идти ей на какие-нибудь уступки.

— С того момента многое изменилось. — И это действительно было так. Оуэн до сих пор не знал, можно ли ей доверять и даже действительно ли ее мать болеет. Однако ему хотелось в этом убедиться. Ему хотелось поверить Аннабелл.

— Сестра ждет вас сегодня?

Аннабелл покачала головой:

— Даф будет вне себя из-за того, что я так рискую.

— Мы с вашей сестрой придерживаемся одного мнения. Даже если вам удалось бы добраться до них живой и невредимой, они все равно уже спали бы. Сейчас мы вернемся в особняк. А утром я отвезу вас к семье. Кроме того, нам нужно серьезно поговорить, но в данный момент моя главная забота — довести вас до дома в целости и сохранности. — Тут он вспомнил, что ее очки лежат у него в кармане, и отдал их ей.