Птица не упадет - Уилбур Смит

— А знаешь, Марк, в Южной Америке есть племя, у которого существует закон: каждая замужняя женщина должна взять одного молодого воина племени и научить его тому, что мы с тобой делаем, — сказала Хелен, наклоняясь к Марку в одно из затиший между бурями.

— Вот жалость, — лениво ответил он. — Я считал, мы первые до этого додумались.

Он потянулся к пачке сигарет и прикурил две.

Хелен с ласковым и гордым выражением затянулась. Он разительно изменился за последние несколько дней, изменился из-за нее. В нем появилась новая уверенность в себе, сознание своей силы и целеустремленности. Застенчивость и скромность уходят. Теперь он говорит так, как никогда не говорил раньше, — спокойно и властно.

Он становится мужчиной, и она приложила к этому руку.

Марк считал, что каждое новое наслаждение — вершина, но Хелен десятки раз доказывала ему, что он ошибается.

Если бы ему рассказали о некоторых вещах, он исполнился бы отвращения, но то, как этим занималась Хелен, вызывало у него только удивление и восторг. Она учила Марка пользоваться собственным телом, и оно ожило; одновременно он проник в новые глубины своего сознания.

Пять дней они не выходили из дома; на шестой одетый в форму почтальон на мотоцикле привез письмо, и Марк сразу узнал неразборчивый мелкий почерк Фергюса Макдональда. Чувство вины, словно кулаком, ударило его в живот; сон разлетелся, как хрупкий кристалл.

Сидя за накрытым газетой кухонным столом, Хелен в персиковом халате, спущенном до талии, вслух читала письмо, интонациями насмехаясь над автором, который описывал свои достижения, рукоплескания, которыми награждали его товарищи на десятках собраний, сообщал вести о преданности и верности, которые он привезет в Центральный Комитет; то, какую пользу он принес их делу.

Хелен высмеивала мужа, закатывая глаза и усмехаясь, когда читала его вопросы о Марке: здоров ли он и всем ли доволен, хорошо ли она о нем заботится.

Она затянулась сигаретой, бросила окурок в чашку с остатками кофе, и он с шипением погас там. Это простое действие вызвало у Марка необычайно сильное отвращение.

Он вдруг ясно увидел ее: молодость осыпается, как треснувшая краска, на желтоватой коже в уголках глаз — мелкие морщинки; темные круги под глазами, капризная складка губ, резкий язвительный голос.

Вдруг он осознал, что сидит в убогой комнатенке, пропахшей жиром, объедками и немытой посудой; увидел грязный помятый халат и большие, обвислые желтоватые груди.

Марк встал и вышел.

— Ты куда, Марк? — крикнула она ему вслед.

— Пройдусь.

Он вымылся в грязной эмалированной ванне, нагрев воду так, что едва мог терпеть, и потом растерся до красноты.

У кассы на вокзале он простоял почти полчаса, тщательно изучая вывешенное на стене расписание.

Родезия. Он слышал, что там на медных шахтах нужны люди. Там еще остались дикие земли, далекие горизонты, много дичи, озера и горы — пространство, свобода передвижений.

Он подошел к окошку кассы, и кассир вопросительно посмотрел на него.

— Один билет второго класса до Дурбана, — сказал он и сам удивился.

Он возвращается в Наталь, в Ледибург. У него есть там незаконченное дело, есть вопросы, на которые нужно получить ответы.

И неизвестный враг, которого нужно отыскать и победить.

Он расплатился за билет соверенами старика и сразу мысленно увидел деда на веранде Андерсленда: большие заостренные усы, старая шляпа надвинута на спокойные светлые глаза. Марк понял, что передышка, промежуток, в который он залечивал раны и набирался мужества для предстоящей задачи, кончилась.

Он пошел за вещами. Собирать было особенно нечего, вдобавок он спешил.

Складывая в картонный чемодан несколько свежих рубашек и носки, он неожиданно почувствовал присутствие Хелен и обернулся. Она вымылась, оделась и стояла в дверях, глядя на него. Ее спокойное лицо противоречило звучащему в голосе одиночеству.

— Уходишь.

Это был не вопрос, а утверждение.

— Да, — просто ответил он, защелкивая чемодан.

— Я с тобой.

— Нет. Я уеду один.

— Но, Марк, как же я?

— Прости, Хелен, мне очень жаль.

— Да разве ты не видишь: я люблю тебя! — Ее голос перешел в низкий вопль. — Я люблю тебя, Марк, дорогой, ты не можешь уйти!

Она расставила руки и загородила ему дорогу.

— Пожалуйста, Хелен. Мы оба знаем, что это было безумие. Знаем, что у нас нет будущего. Не порть все, пожалуйста, дай мне уйти.

— Нет. — Она зажала уши. — Нет, не говори так. Я люблю тебя. Люблю.

Он мягко попытался отодвинуть ее.

— Мне нужно идти. Поезд уходит.

Неожиданно она набросилась на него, свирепая, как леопард.

Он не был готов к этому, и ее ногти оставили кровавые царапины на его лице, едва не задев глаза.

— Сволочь, эгоист, ублюдок! — кричала Хелен. — Ты такой же, как все! — Она попыталась снова ударить его, но Марк перехватил ее запястья. — Ты такой же, как все, берешь, только берешь!

Он развернул ее, дико сопротивляющуюся, и уложил на кровать. Неожиданно силы ее оставили, и она уткнулась лицом в подушку. Пробегая по коридору и выскакивая за дверь, Марк слышал ее рыдания.

* * *

До порта Дурбан больше трехсот миль. Поезд медленно преодолевал преграду в виде горы Дракенсберг, проползая по ущельям, и наконец радостно вырвался на откос и резво начал спускаться в глубокую травянистую чашу восточного побережья; спуск становился все более пологим, и в конце концов поезд оказался в роскошной субтропической местности, с белоснежными пляжами и теплыми синими водами Мозамбикского течения.

У Марка в пути было много времени для размышлений, и большую его часть он потратил на напрасные сожаления. Его память то и дело воскрешала крики и обвинения Хелен, а когда он думал о Фергюсе Макдональде, его охватывало тяжкое чувство вины.

Когда поезд наконец миновал город Питермарицбург и начал последнюю часть пути, Марк отбросил вину и сожаления и задумался о будущем.

Первым его намерением было вернуться прямиком в Ледибург, но теперь он понял, что это было бы глупо. Там враг, смертельно опасный враг, он где-то таится, богатый и могущественный; ведь он сумел нанять группу вооруженных людей, готовых убить его.

Марк вспомнил, как они с Фергюсом готовили свои нападения во Франции. Первым шагом всегда было найти врага и точно определить, в какой он точке: найди врага, определи, где он залег, определи его состояние и оцени его. Насколько он хорош, насколько хороша его техника, проворен ли он, умеет ли менять тактику? Может, он неосторожен и охотнику позволительно рискнуть, или риск в этом случае смертельно опасен? «Прежде всего надо попытаться угадать, как мыслит этот ублюдок, парень, а уж потом планировать выстрел», — учил его Фергюс.