Последняя рукопись - Франк Тилье

– …Я посмотрела статистику, продал он не много. Хотя количество купленных экземпляров не имеет значения. Я только что внимательно ознакомилась с его романом и обнаружила более чем пугающие совпадения с «Последней рукописью».

Лин испытала острое желание бросить трубку – сейчас у нее есть дела поважнее, чем разбираться с теми, кто хочет нажиться за ее счет.

– Например?

– Его главный герой тоже старый писатель, которого считают пропавшим без вести в море. А на самом деле одна сумасшедшая силой удерживает его в своем доме и заставляет писать для нее. Романист не завершает свою книгу, психопатка убивает его и публикует роман под собственным именем, назвав его «Конец истории».

– Ну и что? Что тут такого! А сам-то он, что ли, не вдохновился Стивеном Кингом? И если уж на то пошло, неужели мы станем набрасываться на всех писателей, сочинивших историю о невозможной любви, обвиняя их в плагиате «Ромео и Джульетты»? К тому же названия «Конец истории» и «Последняя рукопись» не имеют ничего общего.

– Да, но все же, ты подклеиваешь незавершенный роман к концу истории, и книга готова.

– Ха-ха-ха, очень смешно…

– Я не шучу. Я хочу сказать, что связь можно найти. А главное, есть другие детали, в которые Мишель Иствуд и его издатель не замедлили ткнуть нас носом. Конечно, не бог весть что, и все же… Его писателя зовут Орпожон, он живет не в Бреа, а на бретонском острове Иль-Гранд. Твой Арпажон в прошлом серийный убийца, его писатель – педофил. Я знаю, это не одно и то же, но…

– То есть никакой связи!

– Ты меня поняла. Однако есть вероятность, что эти два жука-навозника сейчас пристально изучают оба текста. И они найдут сходства там, где захотят найти, даже в очень разных деталях.

– Арпажон, Орпожон и Бретань… Просто совпадения, и ничего больше. Это не делает меня виновной в плагиате. Я никогда не воровала ничьих замыслов.

– Разумеется, я это знаю, Лин. Но когда умерла твоя дочь, у тебя в жизни наступил трудный период, тебе не удавалось писать, и…

– А ты не думаешь, что я поступила бы похитрее, если бы украла у него только замысел. Сама подумай… Своего писателя я бы тогда назвала Мартен или Буланже и поселила бы его на юге, а не в Бретани.

– Придется им все это объяснять. Надоели уже! Доказать факт плагиата всегда очень трудно, возможно, у них и не получится, но есть риск, что дело затянется на долгие месяцы. Я послала тебе его книжонку, в библиотеках ее уже не найти. Прочти. Двух часов хватит.

Она разъединилась. Лин не могла прийти в себя. Этот роман она исторгла из себя ценой бессонных ночей и многих месяцев одинокого сидения за письменным столом. Фамилия Арпажон просто пришла ей в голову, она даже не знала, существует ли такая на самом деле. И Лин машинально записала ее на листочке.

Совпадение, не более того.

Она включила двигатель и тронулась с места, несмотря на отчаянное желание вернуться в Париж, принять снотворное и спать, спать… А потом проснуться с надеждой, что все будет хорошо… Спустя полчаса она встретилась с хмурым Коленом, поджидавшим ее возле виллы. С тем самым Коленом, все заботы которого сводились только к тому, чтобы с его кошкой все было в порядке. В этот момент Лин позавидовала заурядной жизни сыщика.

Специалисты из лаборатории научной полиции уже закончили работу и уехали, собрав свои галогенные светильники и другое оборудование.

– Долго же ты…

– Пришлось улаживать небольшую проблему с… с моим издательством.

Сыщик потянул ее за собой в гараж и закрыл ворота.

– Похоже, все усложняется.

Лин пристально посмотрела на него, не разжимая губ. Ей хотелось заорать: «Ты не преувеличиваешь?» Он отпер багажник. Кусок обивочной ткани, закрывающий отделение для запасного колеса, был сложен вдвое. Колен достал из кармана куртки опечатанный прозрачный пакет.

– Это нашли под ковром, хорошо было спрятано. Как ты думаешь, она была на Саре в вечер ее исчезновения?

У Лин перехватило дыхание. Дрожащими руками она взяла пластиковый пакет. Внутри находилась шерстяная шапочка в сине-зеленую полоску, с помпоном.

Шапка Сары.

Было уже поздно, снаружи неистовствовал ветер, от его порывов в окна яростно бился песок. Накануне начались сизигийные приливы с небывалыми коэффициентами. В такие периоды погода обычно менялась: становилась более суровой, с резкими холодными ветрами, над землей повисала черная пелена. Весь Опаловый Берег с его дамбами и прибрежными дорогами тонул под многометровыми водяными валами. При особенно сильном подъеме воды Отийский залив вообще мог исчезнуть из пейзажа. Тогда волны доберутся до подножия дюн всего в десятке метров от «Дарящей вдохновение».

Сидя на диване, Лин рылась в фотоальбомах в поисках доказательств того, что они бывали на банановой плантации, о которой говорил ее муж. Если обычный банан сумел вызвать в памяти эту сцену из прошлого, возможно, когда Жюлиан увидит и потрогает шапочку Сары, к нему вернутся и воспоминания о дочери?

По мнению Колена, это всего лишь двухцветный головной убор с помпоном, каких полно в магазинах, но Лин никогда не видела таких в продаже: эта шапка была единственной, потому что ее связала Сарина бабушка. Разумеется, сыщик забрал ее на экспертизу. Он рассчитывал обнаружить на ней следы пота, кожные чешуйки и даже волосы, чтобы выявить ДНК.

Перелистывая страницы альбомов, Лин искала и свои потаенные воспоминания. Ей никак не удавалось заставить себя поверить, что мужчина, которого она знала двадцать лет, мог причинить кому-то зло, как той запертой в багажнике женщине, кем бы она ни была. Вдобавок что означает присутствие там этой шапки? Если она принадлежит Саре, то как она оказалась в багажнике спустя четыре года?

«Жива». Лин не решалась поверить в эту гипотезу. Ее дочь не могла быть жива. Джинсон похитил ее, убил, закопал неизвестно где и в конце концов, рано или поздно, сообщит местонахождение тела. Не может быть, что Жюлиан к этому причастен.

Колен пообещал ей, что результаты экспертизы будут завтра, и если случится невозможное, то есть окажется, что шапка принадлежит Саре, сыщик проведет обыск в доме, чтобы найти улики, поскольку допросить Жюлиана пока нельзя.

Оставалось в мучительных волнениях пережить последнюю ночь.

Наконец Лин обнаружила фотографию, подтверждающую, что муж не ошибся. Улыбаясь в объектив, красивый и загорелый Жюлиан в голубых шортах действительно позировал посреди банановой плантации, а рядом стояла она сама. Через открывшееся в ее сознании окошко хлынули воспоминания. Канарские острова. Их первое путешествие, любовь, планы.

Если она не вспомнила этот эпизод их отпуска, могло ли произойти то же самое с целой книгой? Слышала ли она вообще об этом Мишеле Иствуде? И как случилось, что она забыла о том, что прочла? Она складывала «Последнюю рукопись» по кусочкам и сейчас вспоминала, как внезапно появился замысел, как постепенно, в ходе размышлений, у нее в голове стали зажигаться огоньки. Разумеется, книга – плод ее труда, в этом нет никаких сомнений.