Перстень Калиостро - Наталья Александрова

— Вот оно что… — Я поняла, почему квартира показаласьмне немного странной.

Оказывается, она просто была пустой.

Исчезли вещи, которые годами стояли и висели на своихместах, от этого квартира казалась обнаженной.

— У инвалида ворует, — равнодушно сказала я.

Конечно, такое мародерство вызывает только омерзение. Нокакое мне до этого дело? Меня наняли убирать, так завтра и начну.

— У Елены, Сашиной-то матери, посуда была хорошая,белье постельное все новое, покрывала, — вспоминала ПавлинаИвановна. — А сейчас прихожу, там и сервант пустой. В шкафу одна рваньосталась.

Старуха еще долго перечисляла, чего не хватает в квартире,но мне стало скучно.

У моей парадной на скамеечке сидел Андрей.

— Разве мы договаривались? — нелюбезно спросила я.

Он смутился, даже покраснел.

— Нет, но я думал, что вы с Лешей дома.

Понятно, он знает, что я никуда не выхожу надолго. Я нестала рассказывать, где теперь работаю, — гордиться нечем. Мы зашли заЛешкой, Тамаре Васильевне очень хотелось расспросить меня про работу, но онавеликодушно отложила это до более удобного случая.

Дома Андрей сразу же устремился к крану. Лешка торчал возленего и смотрел влюбленными глазами. Ребенку не хватает отца, это ясно. Но измоего бывшего муженька отец, как из меня английская королева.

Кстати, что-то давно он нас не навещал и не скандалил. Изванной доносились плеск воды и Лешкин смех — они проверяли кран.

Вот Андрей показался на пороге, улыбаясь.

Приятный мужчина, нельзя не признать.

Вежливый, детей любит. Может быть, ему не хватает семьи, ион тянется к Лешке? Если бы мы встретили его чуть раньше, хотя бы на год… Хотятогда я была замужем и думала, что брак мой достаточно прочен. А теперь делодаже не в моей жуткой внешности, а в том, что у меня внутри. Никаким чувствамтам нет места, и, боюсь, не будет никогда.

Мне хотелось, чтобы Андрей ушел поскорее, и я бы тогдаспустилась к Тамаре посоветоваться насчет работы, а потом бы легла пораньше,потому что устала. Но Лешка был такой оживленный, глазенки у него так веселоблестели, они так хорошо занимались с Андреем, что я занялась ужином, а потоммы долго пили чай и беседовали. Он ушел, когда у Лешки стали слипаться глаза. Вприхожей он нашел мою руку.

— Через два дня музей отдаст фотографии, и у менябольше не будет повода к вам приходить.

Я хотела сказать, что мне очень приятно было познакомиться ичтобы он шел себе с Богом, но вспомнила Лешкины сияющие глаза и пробормоталачто-то в том духе, что он может приходить, когда захочет, мы с сыном будемочень рады.

Вот так, кажется, у меня появился поклонник. Но зеркало вкоридоре рассмеялось мне в лицо. Мерзкое стекло, разумеется, право, но тем неменее, когда я заработаю какие-то деньги, нужно купить летнюю одежду себе иЛешке. И не на барахолке, а в магазине, пусть и недорогом. Нельзя все времяносить чужую ношеную одежду, от этого у ребенка может развиться комплекснеполноценности.

На следующий день я приступила к трудовой деятельности.Пришла я часов в одиннадцать и застала в квартире Павлину Ивановну, которая моегоподопечного уже накормила завтраком и переодела в чистую рубашку. Он все так жеуныло сидел в гостиной на диване, на меня и не взглянул.

— А разговаривать он умеет? — спросила я шепотом.

— Кто его знает, — старуха пожала плечами, —я ни разу не слышала.

Она ушла, а я отправилась на кухню.

Там стоял запах раскисшего хозяйственного мыла, от которогоменя замутило. Тем не менее я пошла на запах и отыскала в мойке целую кучуобмылков в алюминиевой миске. Сколько же кусков хозяйственного мыла нужнокупить, чтобы получить этакую кучу?

И это в то время, когда все нормальные люди стирают порошкоми пользуются жидкостью для мытья посуды. Просто какая-то патологическаяжадность у моей хозяйки!

Вымыв посуду, кое-как отчистив плиту и наведя в кухнеотносительный порядок, я двинулась в комнаты. В спальне по-прежнему было как вноре барсука после зимы, и запах соответствующий. Я раскрыла окно, которое,естественно, было еще не мыто после зимы, и это в середине мая! Сняв абсолютносерое постельное белье, я выбила , подушки прямо на подоконнике, вытерла пыль инаскоро шваброй обмела паутину на потолке. Тут работы полно, за сегодня мне несправиться. В шкафу на полке я отыскала две жалкие простыни. Права была ПавлинаИвановна, когда утверждала, что эта зараза Лидия все поперла. Зато в ваннойменя ожидала куча грязного белья и стиральная машина — не то «Сибирь», не то«Саратов», судя по всему, выпущенная задолго до моего рождения. Я с опаскойпотрогала машину. Как бы не взорваться тут вместе с ней!

Ладно, сейчас по-быстрому приготовлю обед, а пока этот чудакбудет есть, наскоро приберу в комнате, где он сидит. И пойду себе домой, подвенадцать часов я работать не собираюсь. Тут и за месяц ничего не разгрести, адоктор при выписке из больницы сказал, что мне нельзя переутомляться.

Я осмотрела продуктовые припасы и страшно разозлилась. Одникрупы и горох.

В холодильнике уныло плесневели полпачки масла, два яйца ибанка килек в томате.

И все, ни фруктов, ни, овощей, ни молочных продуктов, неговоря уже о мясе. Понятно, почему инвалид такой худой! Этак она при своейжадности его до смерти уморит. А может, она этого и добивается? Но, судя порассказам Павлины Ивановны, Лидия Me…, как ее там, не теряет надеждыпрописаться в квартиру, так что если инвалид помрет раньше времени, ей этоневыгодно. Просто человек ничего не может поделать со своей жадностью,клинический случай.

Я сварила гречневую кашу и нажарила к чаю лепешек. Ксчастью, хоть заварка у этой выжиги нашлась. Теперь настал самый сложныймомент: надо было начинать общение. Я заглянула в комнату. Он все так же сиделна диване, скособочившись, и в глазах вспыхивали отблески внутреннего огня. Япоежилась: так и самой рехнуться можно.

— Саша! — позвала я. — Идем обедать.

Он не шелохнулся. Тяжело вздохнув, я подошла к нему и взяла заруку. Он дал увести себя в ванную, сам намылил руки, а потом сел в кухне застол и принялся есть, смотря вбок.

— Так и будем сидеть? — вздохнула я. — Хотьбы сказал, что каша пересолена или чай горячий. Трудно с тобой.

Он так молчал, что мне стало неуютно.

Пойду-ка я домой. Для первого раза достаточно наломалась,устала очень.

Я мыла посуду, когда в замке заскрежетал ключ. Выдра явиласьпроверить.

— Вы очень кстати, — приветствовала я ее, —мне нужно уходить, так что выдайте плату за сегодняшний день.

Она быстро обежала квартиру и прямо зашипела: