Тень гоблина - Валерий Казаков

В горах с водой дело обстояло проще, конечно, если это не каменистые пустыни. Здесь, прежде всего, следовало отыскать горную расщелину с более обильной, чем окрест, растительностью и искать на дне мелкую гальку, как первичный признак того, что когда-то здесь была вода. И если вам повезет, то через пять минут работы малой саперной лопатой неглубокая яма начинала заполняться вожделенной влагой, но ее могло хватить лишь на то, чтобы утолить жажду да слегка ополоснуть лицо.

Натянув на голое тело продубленный потом комбез и сунув ноги в раскаленные ботинки, Малюта побрел по склону к зарослям сизого кустарника. Через метров пятьдесят под ногами запетляла едва заметная тропка. «Так, значит мы на верном пути!» — подумал Скураш и ускорил шаг. Просто так тропы в горах не рождаются, здесь тропа явно не звериная, а именно человечья дорога, извиваясь, карабкается вверх. Вскорости, взобравшись на небольшой каменистый гребень, он увидел прямо перед собой внизу красивый горный источник, уютно спрятавшийся в крошечной котловине среди раскаленных от солнца гор. Деревья и кусты с чахлыми зелеными листьями, как будто изнуренные жаждой кочевники, нестройно толпились у самой воды. Он обернулся назад, чтобы позвать остальных и, к удивлению, заметил, что ушел довольно далеко. Ребята уже успели растянуть тент и, выставив охрану, устраивались на отдых. «Да и ладно, — подумал Скураш, осторожно спускаясь к вожделенной влаге. — Хоть спокойно выкупаюсь в чистой воде».

Очутившись на берегу, он с любопытством принялся рассматривать диковинный водоем. В местностях, где воды с избытком, как-то и в голову не приходит разгадывать хитрую механику образования источника, в пустыне же, где само слово «вода» звучит как волшебное заклинание, любая лужица вызывает чувство неописуемого восторга. Малюта, осторожно ступая, обходил это нерукотворное чудо природы. Воды было много. Она вытекала мощным потоком из-за огромной серой скалы, наполняла глубокий естественный бассейн и с шумом устремлялась вниз. Однако жара и разъедающая кожу соль заставили его прервать свои изыскания. Он быстро разделся, набрал полные легкие воздуха и, уже предвкушая погружение в блаженную прохладу, изготовился к прыжку, как услышал громкий женский окрик:

— Здесь нельзя купаться! Это питьевая вода!

Скураш замер. «Хорошо хоть трусы не снял», — подумал он и лихорадочно зашарил глазами вокруг. Тоненькая черноволосая девушка стояла на выступе скалы, из-за которой вытекал источник.

— И кто же ее, интересно, здесь пьет? — Малюта с любопытством разглядывал очаровательную юную аборигенку. На девушке был синий закрытый купальник, непростительная смелость для здешних мест.

— Люди пьют. Это один из самых больших естественных источников воды на этом берегу Каспия. Вода по трубопроводу спускается далеко вниз, почти до самого города. Трубы старинные, из плотного камня, так что вода особенно не нагревается и не теряет своего особого вкуса. А если вы хотите искупаться, то надо обойти Аржан-Су слева, там небольшой водопад и «овечьи ванны».

Натягивать комбинезон на липкое тело было неохота, поэтому, постучав на всякий случай ботинками о камень и убедившись, что их за время короткого разговора с незнакомкой не облюбовали под жилье шустрые скорпионы или еще как-нибудь пустынная нечисть, он обулся и поспешил в указанном направлении.

Так в его жизнь вошла Гуля, гордое и чуткое создание, чье тело источало запах сушеного миндаля, а ладошки аромат спелого граната.

А потом был год сумасшедших писем. Эти письма в большой, перевязанной шпагатом, коробке до сих пор хранятся у него где-то на антресолях. Ну а дальше, дальше было падение в бездну — ее молчание, его бесконечные звонки, незнакомая речь, наконец в трубке хриплый голос ее отца: «Не звони сюда больше, слышишь… Не уберег я твою невесту, офицер… Нет больше Гули, убили Гулю…»

— Эй, дружище, мы приехали! Да ты спишь что ли? — С обидой тряс его Амирян. — Я ему тут соловьем заливаюсь, а он спит, как тарбаган!

— Прости, Геворк, прости, брат! Что-то на меня нахлынуло, такое чувство, будто вчера все было…

— Да нет, это ты уж меня прости, я и забыл совсем. Прости. Давай так, ты пока отдыхай, можешь по городу побродить, к вечеру все с тобой прояснится. Я на связи. Только не пей больше. Вызвать могут в любую минуту. И никаких крамольных комментариев на тему того, что видишь и слышишь, — перейдя на шепот, продолжил Геворк, — не только вслух, но даже и мыслить о подобном не вздумай. Ни на минуту не забывай — ты в очень свободной стране. Ну, вроде, все.

Высочайшая аудиенция была назначена через два дня. В городе стояла ужасная жара, и все это время Скураш промаялся в номере, к счастью оказавшемся вполне приличным, со всеми удобствами, а главное, оснащенным кондиционером. Утром Малюта тщательно побрился, позавтракал и, облачившись в костюм, придирчиво осмотрел себя в зеркале.

Дворец отца всех туркмен, построенный французами, вздымался причудливой громадой на пустынной площади, обнесенной высоким ажурным забором, за которым не было видно ни деревца ни человека. Внимательно изучив Малютин паспорт, привратник сделал звонок, после чего запор щелкнул, и кованая створка отползла влево.

— Проходите! — возвестил металлический голос из скрытого динамика.

Малюта сделал три шага внутрь запретного круга.

— Остановитесь и ждите. За вами придут, — приказал голос.

«Любопытные порядки! — подумал Скураш.

Ждать пришлось довольно долго. Солнце было почти в зените и, не взирая на раннюю весну, здорово припекало. Малюта решил снять куртку, струйки пота уже противно струились по позвоночнику.

— Без предварительного осмотра верхнюю одежду снимать запрещено, — пролязгало железное говорило.

Памятуя наставление друга о том, что с охраной пререкаться себе дороже, он принялся внимательно рассматривать затейливую ковку решеток, изящество которых превосходило и питерские и парижские аналоги. На его счастье, по дорожке к КПП уже неспешно двигался какой-то человек. Снова заглянув в документы и убедившись, что перед ним находится именно он, Скураш Малюта Максимович, прибывший наконец предложил взмокшему посетителю проследовать во дворец. После того, как Малюта разделся в гардеробе, его осмотрели с помощью рамки, затем тщательно обыскали и изъяли всё металлическое: ключи, телефон, часы, и даже блокнот с авторучкой.

— Блокнот и ручка мне могут понадобиться, наверняка придется что-то записывать, — начал было Скураш.

— У вас будет такая возможность, — последовал лаконичный ответ.

Далее его повел другой поводырь, как две капли похожий на прежнего. Система движения осталась той же — Малюта впереди, а чуть сзади сопровождающий, отдающий команды: «Поднимаемся по лестнице!», «Поворачиваем налево!», «Стоим!»

Наконец, они добрались до огромной комнаты, которая настолько поражала своей роскошью, что приемной ее назвать можно было весьма условно.

— Уважаемый Малюта Максимович, я — помощник президента. Вам придется немного подождать, а пока, так как вы человек у нас новый, позвольте мне объяснить вам некоторые особенности нашего восточного этикета, вы уж не обижайтесь, он здесь свой, во многом отличный от европейского. Своя, так сказать, специфика во всем, и в большом, и в малом. В зал для официальных приемов вас будет сопровождать высокопоставленный сотрудник администрации, который вас представит президенту и, в случае необходимости, сможет помочь в затруднительных ситуациях. Приветствовать президента у нас принято глубоким поклоном. Во время аудиенции смотреть только на президента. На вопросы, если вам их зададут, отвечать кратко и односложно. По окончании приема также молча глубоко поклониться и, не поворачиваясь к президенту спиной, удалиться. Ну вот, пожалуй, и все. Волноваться не следует, я уверен, все будет хорошо.