Любите меня - Светлана Владимировна Демиденко
Шрифт:
Интервал:
В общем, мы с Ниной Михайловной засобирались. Я дома говорю: «Ночевать не ждите!» Накупили с заведующей подарков- какие-то ложки, матрёшки, что-то ещё национальное и поехали к чёрту на кулички. Приехали по какому-то адресу, заходим в подъезд, ничего не поймём- коммуналка! Не прибрано, как-то мрачновато. Заусаева в модной каракулевой шубе в пол, в берете наискосок, я тоже не хуже. Бабы повыглядывали из своих дверей, приняли нас за комиссию из райисполкома какого-то и давай нам жаловаться на своё жильё. Мы поняли, что не туда попали. Заусаева говорит: «А, так это обычная коммуналка! А мы думаем, как это вьетнамцев в такое дерьмо поселили!» Как она такое сказала, как эти бабы повыскочили, как повыпрыгнули, как только не понеслись наши клочки по закоулочкам.
– А, значит вьетнамцы не могут в дерьме жить, а нам можно!
Мы еле ноги унесли. В итоге нашли приличное новенькое общежитие от швейной фабрики, где жили эти вьетнамцы. Представились на вахте, нас пропустили. Мы входим в холл, как к нам кинулись сёстры наши меньшие. Что-то лепечут, улыбаются, за руки тянут. И все на одно лицо! Мать честная! Я говорю Нине Михайловне: «А Вы уверены, что мы их узнаем? Они ведь все одинаковые!» Та отвечает: «Разберёмся! Девоньки, где живут Оань и Лоань?»
Те что-то отвечают, повели нас наверх, выскакивают навстречу другие и две впереди выделяются. Заусаева в сумку полезла за подарками и говорит:
–Ой, а мы вас не узнали!
Я смотрю, не те вроде, руку заведующей назад из сумки достаю. «Вы,-говорю,– не тем сейчас подарите».
А вот и наши выскочили. Наконец-то! Повели нас в Аля-банкетный зал- небольшую комнату со сдвинутыми обшарканными столами и вьетнамской снедью. За столом сидят 3 или 4 русские женщины с фабрики. Тоже в гостях. Выясняем, что Новый год мы пришли отмечать на день позже. Ну, да ладно! Смотрю, на столе стоит бутылка шампанского, пива и лимонада по 1штуке. Сервировка состоит из алюминиевых тарелок, ложек, вилок- кому что достанется. Стали наливать напитки по кругу: этим шампанское, этим пиво, этим лимонад- кому что досталось. Нам с Заусаевой досталось пиво. А я пиво вообще не пила в то время. Сижу, тоскую, да вдруг замечаю- мелкий таракашка у меня в чашке плавает. На снедь вообще смотреть на могу: в
– одной алюминиевой миске плавает лук в клею каком-то, в другой- чёрте-чё наверчено, в третьей лежат куски курицы, но выкрашенные в ярко жёлтый цвет,
хоть глаз выколи, видно специя какая-то. В другой миске- обычная квашеная капуста, которую я никогда не ела и не ем. Но здесь я бесцеремонно наложила себе целую чашку, лишь бы мне ничего не положили из национальных блюд. Но положила что-то, типа голубцов, только мелких.
– Блинчики-вьетнам! Блинчики-вьетнам! – угощают хозяева.
А надо сказать, перед тем, как пойти на эту тусню, я говорю Заусаевой:
– Не вздумайте там свои рвотные рефлексы показывать. Пусть хоть тараканов, кузнечиков поставят! Будем отказываться. Но брезгливость не показывайте!
А то обычно покупатели в ЦУМ заходят с беляшами, купленными на улице. С мороза то они вкусные, горячие! Но вонища от них, особенно в помещении! И вот, кто зайдет к нам с беляшом, начинается театр одного актёра. Заусаева хватается за горло, прикрывает рот, закатывает глаза и орёт:
– Ой, кто это? Кто зашёл с беляшом? Меня сейчас вырвет!– И начинает что-то изрыгать. Кошмар! Покупатель вон из секции! Но он же не один и актов в этом спектакле было множество.
Так вот, сижу я, глаза к потолку подняла, боюсь на стол глянуть, чувствую может вырвать. А Заусаева только похохатывает. Какая-то «вьетнамская тапка» перегнулась через стол и своей вилкой цоп – у меня из кружки таракашку, выбросила. Я думаю, видела заведующая или нет. А та любитель пива, своё уже хряпнула и сидит. Я ей говорю:
–Нина Михайловна! Выпейте моё пиво, я себе лимонаду налью, а то боюсь подавиться, когда вьетнам-блинчики есть буду! Та-хряк! Выпила!
Блинчики, кстати, были вкусные.
Повели нас девчонки Оань и Лоань в свою комнату. Убрана красиво с гирляндами из бумажных цветов, портретами, свечами, своими иконами. Но пол весь усеян шелухой от семечек и в коридоре, и у них- просто некуда наступить. Они все щёлкают семечки и шелуху плюют на пол.
Был приглашен фотограф и возле какого-то фикуса, наверное, всё общежитие поголовно по очереди с нами сфотографировалось! Фикус кстати был как-то наряжен- типа ёлка новогодняя! Фото нам, кстати, никто не принёс.
Так вот, напоследок девчонки нас решили угостить: «Кольбаса-вьетням!» Дают мне на алюминиевой вилке шматок, размером с кулак- не пойми чего, там полоски и розового, и белого, и коричневого. И ведь, чтоб мне, дуре, элементарно сказать: «Спасибо, не хочу! Сыта!» Нет, боюсь обидеть!
Я кое как заглотила кусок и ещё не могу его жевнуть и проглотить, а Заусаева- рот до ушей:
–Светка! Там, наверное, и сиськи и письки- всё собрано!
Я как начала хохотать. Хохочу, слёзы из глаз катятся и чувствую- ведь сейчас умру, задохнусь. Потому что кусок этого дерьма стоит у меня в самом горле, и от хохота никуда не падает- ни туда, ни сюда. Я рукой хватаю воздух, чтобы запить дали и в истерике не могу остановиться. Наконец дали мне стакан лимонаду, и я заглотила этот чёртов «колбаса-вьетнам».
Девицы нас обнимают, ласкаются. Мы сидим с Заусаевой друг против друга, у обеих рот до ушей и материм этих девок, как можем, те же всё равно
ничего не понимают! Я говорю: «Нина Михайловна, на кой хрен мы с тобой нарядились !?» А я в бордовом английском бархате, гляди-ка королева!
«Валим отсюда, пока эти девочки нас тут не трахнули, по-моему они лесбиянки».
В общем, свалили мы оттуда. Только за порог, бедная Заусаева отошла к кустам и от души очистила свой желудок. И мне потом ещё сказала: «А ты , что думала, что я не видела, как из твоей чашки таракана вытаскивали?!» Мы упали с
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!