ПиДЗа - Станислав Анатольевич Фетисов

контора уже закрыта. Сонька только утром ларец отворит.

— Если будем еще мутить, надо в город ехать, — сказала Надька.

Друзья закурили, соображая, как быть дальше. Сиделось хорошо, и заканчивать не хотелось.

— Короче, — сказал Тим, — мамка сегодня на сутках в больничке, можем у меня посидеть. В ночнике у Светки затаримся и на хату.

— А отчим? — спросила Надька, почувствовавшая, чем пахнет ночевка у Тима.

— Он уже неделю где-то пропадает. Да и по хер на него. Если вернется, отпизжу! В этот раз точно! — процедил сквозь зубы Артем.

— Че по бабкам? — деловито спросил Ерш.

Тим достал из кармана несколько смятых банкнот.

— Сегодня поработал, — улыбнулся он.

— О-о-о-о, — дружно загудела компания.

— Надюха, звони бомбиле. Поедем на колесах, чтоб жопы не морозить, — окончательно разошелся щедростью Тим.

* * *

— Слышь, Надька, у него кровать тоже скрипучая? — пьяно засмеялась Лерка, пружиня на деревянной ступеньке покосившегося крыльца Тиминого дома.

Тим щелкнул выключателем.

— Пойдем, — позвал он друзей.

Ерш, протискиваясь вперед, споткнулся, обтерев плечом черную плесень на стене прихожей.

— Синьку разобьешь, пойдешь за новой, — сказал Тим Ершу.

Ерш что-то невнятно ответил. Он поставил пакет с водкой на печку, которая служила в кухне подставкой для всякого хлама, и не разуваясь прошел дальше в комнату.

Тим взял два табурета, липкие от соседства с газовой плитой, кивнул Надьке на посудный шкаф, чтоб та захватила тарелку под закуску, и пошел за Ершом.

В комнате стоял диван, два кресла, неработающий телевизор и Тимкин учебный стол-раскладушка, за которым и уселись друзья, поставив в центре две бутылки водки, купленные из-под полы у Светки.

Лерка, заделавшись диджеем вечеринки, демонстрировала музыкальный вкус трек-листа из своего смартфона. Ерш жался к ней, но, когда понял, что ничего не светит, решил подождать пока Лерка захмелеет посильнее. Тим щупал хохочущую Надюху, а Юлька ревниво косилась на него и нервно теребила браслет на запястье.

Алкоголь заканчивался. Юлю берегли. Ерш наливал ей поменьше, а Тим иногда забирал Юлькину рюмку, переливая ее содержимое в свою. Но такая забота только отодвинула неизбежный момент.

— Ее сейчас стошнит, — пьяно озвучила Надька.

— Надо вывести на улицу, — поднимая Юльку под руки, сообразил Ерш.

Ноги ее не слушались, голова кружилась, выталкивая содержимое желудка наружу.

Облокотившись о перила крыльца, Юльку выгнуло дугой, и едкая жижа, брызнув фонтаном, полилась в полисадник.

— Юлю бы уложить. — сказала Лизка. — Пусть проспится. А то если Будулаю в таком виде привести, пиздец нам будет.

Юльку отвели в дальнюю комнату и положили на военную пружинную койку. Тим принес тазик:

— Слышь, малая, только в кровати не блюй. Вон, если что корыто рядом поставил. Поняла?

— Угу, — промычала Юлька, чувствуя, как подкатывает новый приступ тошноты.

— Тим! — крикнула Надька из соседней комнаты. — Мне Катюха звонит. У Михи Галопа сегодня тоже хата лысая. Дискотеку там замутили. Зовут.

— Бля, — выдохнул Тим, — а с этой че делать? — показывая на Юльку, спросил он.

— Да пусть дрыхнет. Проспится, домой пойдет, — заканючила Лизка, услышавшая имя Мишки Галопа.

— Ладно. Ерш, начисляй. По одной раздавим и айда в ночник до Светки, чтоб в гости не с пустыми руками.

* * *

— Тим, ты что ли? Отвали. Херово мне, — пролепетала Юлька.

Чья-то рука вдавила её голову в подушку.

— Заткнись, сука, и не дергайся, — прошептал Юле на ухо хриплый бас.

Девочка почувствовала, как колючая щетина, впивается ей в шею. Смрад больных зубов вперемешку с многодневным перегаром ударил в ноздри. Она попыталась обернуться. Тело не слушалось. Ее крепко держали. Локоть нападавшего больно давил Юльке в спину. Юлька закричала. Но крик утонул в подушке. Сильная рука, схватив волосы девочки, держала ее голову лицом вниз, не давая возможности сделать вдох. Тошнота подкатывала к горлу…

Юля стояла в темной комнате. Она видела кровать. Видела себя с раскинутыми в стороны руками и ногами. Видела, как судорожно дергается ее тело, поддаваясь приступу рвоты, как звонко бряцают безделушки на запястье, среди которых особым серебряным голосом, подпевал медальон.

Все тянулось слишком долго. Пьяное животное никак не могло до конца справиться с сильной Юлькой. Пытаясь ее скрутить, толстяк заходился одышкой, наваливаясь Юльке на спину. В шуме собственного кашля он не слышал, как открылась входная дверь.

Тим влетел в комнату. Удар ножа пришелся точно в шею. Фонтаном брызнула кровь, пульсирующая поднятым от возбуждения давлением. Следом, пьяно спотыкаясь, вбежала Надюха. Тим бил без остановки. Мертвое тело его отчима сползло с кровати на пол. Его свиные глаза, полные ненависти и отупения, мертво уставились в пустоту. В той пустоте они видели девочку.

Юлька смотрела, как Надька лупит ее по щекам, как, разжимая ей пальцами рот, пытается освободить его от рвоты. Как неумело пытается делать искусственное дыхание, ударяя маленькими кулаками по Юлькиной груди, стараясь достучаться до остановившегося сердца. Юльке было жалко Надюху. Было жалко Тима. И Генку отчего-то тоже было жалко. Но больше всех ей было жалко Будулая, которому снова выпала дурная судьба хоронить свою вторую Юлю.

Тиминого отчима унесли первого. Съехавший на пол матрас багровел пятном. Юлькино тело так и лежало на кровати, раскинув в стороны обмякшие руки. Браслет свисал с ее запястья, застряв медальоном в плетенье кроватных пружин. Когда тело перекладывали на носилки, зацепившийся кругляш разомкнул звено, медальон упал, и прокатившись несколько сантиметров, завалился в щель между половыми досками.

Спустя семь часов, когда в комнате затихли все звуки и последний полицейский ушел, погасив за собой свет, черная крыса выползла из гнезда с пищащими крысятами. Обнюхав незнакомый блестящий предмет, подхватила железку зубами, по-хозяйски потащив теплую штукенцию в свое жилище.

Глава 28

Смоленская область

Осень 2022 года

Чем дальше продвигается наука, тем больше у нее появляется вопросов. Фундаментальные вещи перестают работать, и то, что ранее казалось незыблемой догмой, отправляется в мусорное ведро истории, уступая место новым открытиям.

Я