Семья напрокат, или Младенец по завещанию - Вероника Касс

— Так быстро? — шепнул он и подул на белоснежные волосы. — Я еще не сказал, где надо искать, а ты уже туда направилась.

— Соколов, — уверенно произнесла Ласка, и на этом терпение мужчины закончилось. Он быстро развернул девушку, усадил ее на стол и вклинился между ее широко разведенных ног. Уперся ладонями в стол и практически с рычанием произнес:

— Соколовский, Ласка. Неужели так трудно запомнить?

— Нет, я… — Слава шумно вздохнула и сложила свои маленькие ладошки на его грудь. Она не отталкивала и не гладила. Она словно обозначила линию дозволенного, пунктирную границу, над гибкостью которой сама еще раздумывала. Ведь стоило Мирославу чуть-чуть наклониться ближе, так и ладони девушки пришли в движение, по-прежнему невесомо лежа на его груди.

— Ты меня боишься, Ласка? — серьезно спросил Соколовский и все же, не удержавшись, провел носом по девичьей скуле.

— Нет, — ответила она, и ресницы на ее глазах чуть дрогнули.

— Ну хоть что-то. — Мир тяжело вздохнул и обнял Ласку, прижимая ее к себе вплотную. Ее ладони по-прежнему лежали на его груди, выступая единственной преградой между ними. — Я тебя сейчас поцелую, — спокойно и очень четко произнес Мир, ожидая реакции.

— Что? — Слава распахнула пушистые черные ресницы, ее зрачки расширились, и глаза словно стали темнее.

— Я сказал, что сейчас тебя поцелую, — шепнул Соколовский, наклоняясь к манящим губам.

— То есть ты не спрашиваешь? — проговорила она ему в самые губы, соприкасаясь с ними.

— Нет, — хрипло ответил Мир, — я не спрашиваю…

Он ее поцеловал. Наконец-то.

Целые сутки ни о чем другом думать больше не мог. Лишь такое желанное тело и мягкие сочные губы. Сладкое дыхание и уносящий непонятно куда запах. Мужчина запустил ладонь в гладкие волосы и толкнулся языком глубже, Слава пустила его. Приоткрыла рот шире и тут же начала с не меньшей страстью отвечать на поцелуй. Ее ручки, лежащие на его груди, пришли в движение и теперь обнимали мужчину за шею.

А все, о чем мог думать Мирослав, — это как при таком манящем искушении, сидящем на его столе, ему взять себя в руки. Не поторопиться, не спугнуть, а вовремя остановиться?

Как?

Ласка простонала что-то ему в рот, и у Мира в груди прострелило от щемящей нежности и какой-то ненормальной потребности сжать девушку еще крепче.

Чуть-чуть… Совсем чуть-чуть… Он проведет языком по ее губам, ладонью по торчащим позвонкам и остановится… он обязательно остановится.

Еще чуть-чуть насладится ее теплом — и остановится…



Ласка

Я горела. Обнимала его за шею, впивалась ногтями в его кожу и горела. Казалось, еще чуть-чуть — и жар внутри меня испепелит все вокруг. И меня, и Мирослава. Этот жар не пощадит никого, погребет под собой наши останки и…

И ничего…

Соколов, будь он неладен, прекратил наш поцелуй, чмокнул меня напоследок в уголок губы и тихо шепнул:

— Ужин привезли. Буду ждать тебя на кухне. — Мужчина резко оттолкнулся от стола и, уже выходя из кабинета, укорил меня: — Я буду очень рад, если ты положишь все бумаги на место.

Что?

Какие бумаги?

Какой ужин?

Накрыла лицо ладонями и часто задышала. Невозможный мужчина. Я спрыгнула со стола и начала собирать разбросанные бумаги. Причем совершенно однозначно совала я их не на место, а куда придется. Мир все равно видел, что я рылась в его вещах, так что и порядок наведет сам. Из коридора раздался звуковой сигнал, сопровождающий открытие створок лифта, и я со всей силы стукнула себя по лбу.

— Дура. Как есть дура.

Нет, ну как я могла не услышать возвращение домой хозяина квартиры. Причем уже не в первый раз.

Соколовский сидел за широкой барной стойкой и уже накладывал себе в тарелку что-то вкусно пахнущее. На столе было блюд шесть, не меньше.

— Мы не лопнем? — усмехнулась я и потянулась за мясом.

— Надеюсь, что нет, — в тон мне ответил Мирослав. — Это знаешь, как в рекламе было: “А ты налей и отойди”.

— Не совсем поняла, о чем ты, — пожала плечами и потянулась за овощами: как хорошо, что помимо нескольких видов салатов были просто нарезанные овощи. Не знаю почему, но был у меня странный бзик: обожала свежие овощи и в то же время ненавидела их в перемешанном и заправленном виде.

— Реклама такая была, Ласка. Девочка сок пила-пила, пила-пила. Ей отец говорит: «А ты не лопнешь, деточка?» А она ему…

— А ты налей и отойди, — улыбнулась я. — Действительно смешно, нужно будет на Ютубе этот ролик поискать, теперь интересно.

Соколов кашлянул в ладонь, но промолчал и продолжил ужинать. Мне показалось, что он едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. Может, попытаться устроить ему допрос? Пока мужчина в таком благодушном настроении.

— Я рылась в твоих вещах.

— Я заметил, — улыбнулся Мир так лукаво, что у меня из головы вылетели все заготовленные слова.

— И так спокойно об этом говоришь?

— Ну-у-у, я не люблю, когда кто-то роется в моих вещах. Очень не люблю… Но тебе, Ласка, поблажку сделаю.

— Почему вдруг? — Я прищурилась и положила вилку на стол, лишь бы Мир не заметил, как от волнения подрагивали мои пальцы. — Почему ты идешь мне на уступки, делаешь поблажки или помогаешь? Почему, Соколов?

— Знаешь, что мне интересно? — Мирослав так же, как я, сложил столовые приборы на стол, затем облокотился о него и подался вперёд. — Когда ты сама станешь Соколовской, ты так и продолжишь путать собственную фамилию?

Как хорошо, что я ничего не жевала в этот момент, иначе точно подавилась бы. Соколовский, будь он трижды неладен, смотрел на меня до безобразия спокойно, умиротворенно, что ли. Словно в этом мире его ничего не трогало, а он познал совершенную истину и шёл по правильному пути к вершине. К вершине… да фиг знает, к какой вершине. Мои мысли перепутались окончательно.

— Я тебя не понимаю! — чуть ли не прорычала я.

— Слава, не глупи. Я тебе ещё в обед сказал: не ищи двойное дно. Просто прими помощь.

— Да как же его не искать, когда мне непонятны твои мотивы? Какая тебе со всего этого выгода? Ты сказал решить, чего я хочу. Я решила! Я не хочу ребёнка, — выпалила на одном дыхании и уже тише добавила: — По крайней мере, пока и не так.

— Не так — это как? — Мирослав проигнорировал почти всю мою тираду, только вот зацепился за одну из самых беспокоящих меня деталей.

Меня пугало не только близкое материнство, но и то, что ребенок будет зачат неестественным путем. Хотя, видит бог, я о естественном меньше всего на свете думать хотела, но даже мне, с моими тараканами и страхами, казалось это более нормальным. Ведь можно было еще понять одинокую женщину, обратившуюся в тот же банк спермы, она же никогда не встретится с донором и будет растить ребенка самостоятельно, так же как и семейная пара, которая потеряла надежду на зачатие естественным путем, их тоже можно было понять…