Отель Страстоцвет - Елена Сокол

В коридоре было пусто. Что же это такое?

Лиза вышла наружу, пытаясь понять, откуда доносился оглушающий звук, и замерла. Долго ей ждать не пришлось. Из крайнего номера почти в самом конце коридора, сделав нетвердый шаг и обессилено упав на колени, появился мужчина. Его тут же скрутило в странной позе. Даже с такого расстояния она могла видеть, как пот стекает градом по его лицу.

Решив, что постояльцу срочно необходима помощь, Лиза бросилась навстречу, как вдруг дикий рев, заставляющий дрожать барабанные перепонки, снова повторился и буквально сбил ее с ног.

Она вскрикнула в ужасе, отлетела назад и плюхнулась на задницу, в неестественной позе растянувшись на ковре. Немыслимо. Непостижимо. Это страшный звук доносился из его глотки.

Пальцы мужчины, обхватившие дверной косяк, на ее глазах превращались в длинные черные когти и обращали дерево в щепки. Он выгнул спину и закричал вновь, заставив девушку съежиться и моментально покрыться противным липким потом.

Эти странные трансформации не могли предвещать ничего хорошего, но Лиза уже не могла пошевелиться. Страх парализовал ее, тугим узлом стянув конечности.

Острые когти уже судорожно с хрустом и скрипом скребли пол, разрывая зеленое полотно ковра. Под тканью одежды мужчины четко проступил рисунок мышц, рвущихся наружу. Мускулы напряглись, принимая холодный серый оттенок, и разом покрылись сеткой толстых кровеносных сосудов. Джинсы затрещали по швам и лопнули. Вслед за ними разлетелась в клочья футболка.

Девушка переставила дрожащие руки, чтобы отползти назад, когда зверь вдруг поднял на нее свое лицо, искаженное гримасой боли и ужаса. Его глаза горели ненавистью и дикой жаждой крови. Из глотки с шумом и свистом вырывался пар, он смешивался со слюной, капающей с темного языка, свисающего на бок. Тело чудовища неумолимо продолжало увеличиваться в объеме и покрываться густой серой шерстью.

Какого черта? Лизу трясло от страха, сердце колотилось так, что закладывало уши.

Мужчина оскалился, обнажив длинные белые клыки и совсем перестав походить на человека. Его грудь вздымалась в такт хрипящему дыханию, а глаза горели желтым огнем. Встав на четыре лапы, он издал ужасающий вопль — смесь звериного рыка и адской агонии. Слюна большой тягучей каплей упала к его лапам. Зверь ощерился и, опустив голову ниже плеч, медленно двинулся в ее сторону.

Девушка поняла, что убежать она уже не успеет. Оборотень преодолеет это расстояние в один прыжок. Она уже сжалась в комок и зажмурила глаза, когда сзади вдруг раздались шаги.

— Нет! — громко крикнул женский голос.

Она его узнала. Это была Гера.

Так и оказалось: женщина подбежала, запыхаясь, и встала на пути между нею и зверем. Казалось, она совсем не боялась — так гордо были расправлены ее плечи. Руки сжаты в кулаки, подбородок поднят вверх.

Огромное чудовище сгруппировалось для прыжка. Оно рычало и скалилось, даже не в полный рост возвышаясь над старшей горничной.

Сейчас он их обеих сожрет. Разорвет на куски.

Из глаз Лизы брызнули слезы, она вскрикнула, видя, как когтистые лапы тянутся к Гере в прыжке. Та в последнюю секунду наклонилась плечом на дверь и рухнула в комнату справа, увлекая за собой зверя. И тут же чьи-то сильные горячие руки подхватили саму Лизу сзади за талию и понесли прочь из коридора.

Толстый ворс ковра смягчил падение. Гера ударилась плечами и упала на спину, задыхаясь и окунаясь в полутьму. Она успела лишь жадно втянуть воздух, понимая недолговечность кислорода в крови, что текла сейчас горячими струйками из глубоких разрывов, оставленных когтями чудовища, недавно бывшего человеком.

Огромное мускулистое тело с густой серой шерстью приземлилось рядом, жадно ловя ее запах шумно дышащим носом. Живая косматая смерть. Ужас темной ночи. Кошмар древних преданий.

Рядом. С ней.

Его шерсть пахла мускусом и опасностью. Блестящая слюна сверкала бликами не выключенных ламп. Жуткие глаза смотрели в ее, заставляя тонуть в пучине страха. Неизбежного, засасывающего водоворотами угольно-черных расширенных зрачков зверя.

— Это я, — уже ощущая дыхание смерти, касающееся ее кожи ледяным клинком, прохрипела Гера. Она удерживала взгляд зверя, желавшего разорвать ее на куски. — Это ведь я!

Но в его глазах не было ничего кроме ярости, горящей желтыми огнями расширенных зрачков. И голод. Адский голод.

— Я… — лежа на лопатках и готовая принять смерть, прошептала она.

Кровь, бегущая по ее коже, манила демона ее мольбой, жаждой жизни и кошмаром, случившимся наяву. Кошмаром, что никогда не сможет стать привычным. Как и всегда, как каждый раз… Каждый раз, заканчивающийся здесь, на толстом и почти родном ворсе ковра.

— Это я, мой хороший, — всхлипнула она, осторожно приподняв дрожащую от страха руку, и потянулась к нему.

Зверь ощетинился и громко зарычал, обнажая клыки. Его жертва была так близко, прямо перед ним. Почти побежденная и готовая утолить его голод.

Кровь ее переливалась бликами и тонкими дорожками сбегала от разрывов на плечах, отчего ткань разодранного платья намокала, становясь еще темнее, и скатывалась вниз, оббегая вздымающуюся тугую грудь.

Капли торопливо бежали вниз, рассекаемые сосками, такими светлыми на молочном шоколаде аккуратных овалов. Добирались к подрагивающему животу, делали красными самый верх ее белоснежных трусиков.

Кончики пальцев, не переставая дрожать, коснулись чудовища. И замерли, не решаясь продвинуться дальше. Гера закусила губу, зная свою судьбу.

Она боялась и хотела ее, глядя на мерно вздымающуюся мощную грудь, густо поросшую чуть светлеющей на ней шерстью. Видела, как все ниже наклоняется лобастая голова зверя, жадно ловящего аромат жертвы.

Аромат бурлящего адреналина, соленой меди, намокшей тонкой ткани между ее ног. О, да… Монстр, застывшей над ней языческой статуей, пугал… и заставлял растекаться желанием по всему телу.

— Пожалуйста, — слова никак не хотели выходить из пересохшего горла и почти тонули в оглушающих звуках ее собственного сердца. — Ты ведь узнаешь меня?

Она дрожала, не зная будущего. И ждала его, надеясь только на одно: на первобытные инстинкты мужчины, прячущегося под шерстью демона, просыпающегося каждое полнолуние.

— Это я… я…

Слезы застыли в ее глазах прозрачными каплями. Черный, как лакированный, нос вдруг шевельнулся. Неуловимым движением прирожденного убийцы-охотника, чующего запах добычи за тысячи метров.

Миг… и оборотень замер прямо у ее лица, окутав волной нестерпимого голода. Но уже другого. Того, что не погасишь ничем, кроме плоти. Живой и жаркой женской плоти.

— Да, вот так, мой хороший. Спокойно. — Задыхаясь, произнесла Гера. — Ты меня узнаешь, правда?

Алый и чуть шершавый язык опустился ниже и коснулся ее в местах, набухающих кровью. Нежно и легко, влажно и выверено прошелся по ним, лишь едва касаясь. Боль вспыхивала от его слюны крохотными бенгальскими огоньками и сменялась муравьиной щекоткой наслаждения.