Мир из прорех. Иные земли - Яна Летт

Кая потрясла головой, отгоняя ненужные мысли. Стоило сосредоточиться на символах на бумаге. Они могли ничего не значить – она могла оказаться здесь случайно. Но ей хотелось верить, что Анле – если она вообще могла контролировать происходящее – закинула ее именно сюда не просто так.

Паук. Квадрат. Глаз. Паук. Цветок. Паук. Глаз – на этот раз не зачеркнутый. Паук… Или за глазом шел еще один цветок?

Листок в пальцах девушки дрогнул, и она сама нервно притопнула, как будто злилась на себя за что-то. Кая поняла: она вот-вот раздосадованно засунет бумагу обратно в сумку.

Паук. Квадрат. Глаз. Цветок…

Резким движением девушка смяла листок и бросила себе под ноги, наступила сверху сапогом. С негромким удовлетворенным бульканьем жирная грязь под ногами медленно втянула листок в себя – как будто проглотила.

Девушка произнесла что-то на языке, который Кая не могла понять, и зашагала вперед – так же быстро и легко, как до этого, помахивая руками и нервно прищелкивая пальцами. Кая поспешила за ней, но, сделав первые несколько шагов, почувствовала, что что-то не так. Вязкая земля, которую до этого она не ощущала под своими ногами вовсе, вдруг стала более чем ощутимой. С удовлетворенным чавканьем, как будто съеденная бумага ее только раззадорила, она подбиралась к Каиным ногам. Кая попыталась сделать шаг – и почувствовала, что прочно увязла в земле, а девушка с белыми волосами отдалялась от нее с каждым шагом.

– Подожди! – крикнула Кая, не удержавшись, на мгновение забыв, что та не слышит ее – а если бы и слышала, не поняла бы ни слова. – Подожди! Ну пожалуйста! Пожалуйста…

Девушка уходила. Кая почувствовала, что земля под ногами просела, и взмахнула руками, пытаясь сохранить равновесие. Бесполезно. Земля оседала, рушилась, распадалась, и Кая летела, летела куда-то вниз, и мир вокруг нее раскалывался, расслаивался, разделялся на куски. И все теперь стало казаться таким же нереальным, бесплотным, как и она сама, – куски земли и камни пролетали мимо нее, сквозь нее, не причиняя никакого вреда, и все кружилось быстрее и быстрее, и Кая готова была уже увидеть полки с баночками джема где-то у себя под носом, а потом все разом закончилось.

Она открыла глаза, ловя ртом воздух, как рыба, выброшенная из воды. Под носом у нее было мокро, и, вырвав руку из чьих-то конвульсивно сжатых пальцев, она коснулась верхней губы и увидела, что пальцы обагрились кровью. Сашу рядом с ней трясло крупной дрожью, и кровь из ее ноздрей прочертила две темные дорожки к губам. Зато Анле выглядела хорошо, как никогда. Ее обычная бледность ушла, как будто лица коснулось летнее солнце. Глаза блестели, губы как будто стали ярче и полнее, а темные волосы – чище.

– Боже мой… – простонала Саша, – голова просто раскалывается. Это точно не какой-то хитрый способ нас прикончить?

– Скорее, – пробормотала Кая, не слушая ее, – дайте мне бумагу. И чем писать. Павел…

Он не задавал лишних вопросов – тут же как из-под земли явился сероватый листок и кусочек угля. Наклонившись над столом – он опасно кренился, как будто норовил ударить Каю прямо в лоб, – она принялась выводить один символ за другим.

Паук. Квадрат. Глаз. Паук. Что-то было после паука. Цветок? Или перечеркнутый глаз? На всякий случай Кая нарисовала и то и другое – поменьше, чем другие символы. Паук. Глаз – не зачеркнутый. Паук… Или за глазом шел цветок? Она не успела запомнить. Из десятка символов ей удалось запомнить и воспроизвести только восемь, и то в паре она не была полностью уверена. Утешало, что кто-то другой, не привыкший запоминать все в подробностях, мог бы не ухватить и это.

– Что это такое? – спросила Саша, кажется, на мгновение забыв, что не обращается к Кае с прямыми вопросами. – Что это?

Кая повернулась к Павлу – но говорила еще и с Анле, как будто надеясь, что на этот раз она поймет. Говоря, Кая почти не осознавала, что ее рука с зажатым в пальцах угольком бегает по листу, зарисовывая лес, форму незнакомых листьев, распахнутые крылья синей птицы – и девушку с белыми волосами, с сумкой на плече и ореховыми бусами на шее, идущую через лес.

– Я была в лесу. На той стороне. Меня как будто не было… Я не могла коснуться собственной руки. Но я все чувствовала… Запахи, звуки… Ветер. Там были смешные деревья, похожи на пальмы с картинок, но фиолетовые. С мохнатыми стволами. И очень вязкая земля. Потом появилась девушка. Желтые глаза, белые волосы. Она шла через лес, и у нее в руках была бумага с символами. Я не могла с ней поговорить – она меня не слышала и не видела. Но я подошла и постаралась запомнить символы… Вот, здесь. Я подумала, это важно.

Долгая речь отняла у нее остатки сил – рука бессильно упала, и кусочек угля покатился по столу, оставляя темный след на цветочном узоре.

– Это прорыв, это прорыв, – повторял Павел у нее над ухом часто и взволнованно – и Кая дорого дала бы за то, чтобы он наконец замолчал. – Анле, сейчас мы возьмем эти символы… Ах, господи… Александра, ну а ты? Ты что-то видела?

Саша встала, пошатываясь, но плечи ее были прямыми.

– Ничего я не видела, – отчеканила она, резко вытерла кровь из-под носа рукавом и вышла из комнаты, застегивая куртку на ходу.

Какая-то часть той ночи не сохранилась в его памяти. Артем помнил, как они выбрались из охваченного пламенем Ардженьо, помнил, как бежали в сторону моря. Помнил, как Дайна доставала сумку с припасами из дупла в лесу – могло ли такое быть на самом деле или это все была игра воображения? Он точно не знал.

Потом выпал целый кусок – растворился в темноте и неясных шорохах – непривычных, порождаемых чужим лесом. Он помнил, что все это время продолжал судорожно цепляться за Гана. Это был скорее рефлекс, чем осмысленное действие.

Когда позднее Артем пытался понять, почему не разжал пальцы, он решил, что его ошалевшее от ужаса подсознание воспринимало Гана не как человека – но как последнее, что связывало его с домом.

Они устроились на привал под деревом с огромной плоской кроной, похожим на гигантский гриб. Когда Артем сказал об этом Дайне, она хмыкнула:

– Это и есть гриб.

Артем хотел развести костер, но Дайна покачала головой.

– Поскоэли будут рыскать. Искать тех, кто сбежал. Огонь и дым нас выдадут. Нельзя.

Но холодно им не было. Голубые светящиеся ша рики, которые Дайна назвала «лайхоли», успели, к счастью, прицепиться к их одежде достаточно крепко, чтобы не отвалиться даже во время бешеной гонки сперва до моря, где они пережидали огненный дождь, стоя по шею в воде, – а потом опять через лес. Лайхоли высушили их одежду и теперь, собравшись в комки на спинах, ногах и волосах, согревали всех троих. Еще несколько слиплись в комок и выкатились в центр круга, освещая их лица призрачным мерцающим светом. Лицо Гана напоминало маску. Дайна уже успела отдышаться и теперь выглядела до странности спокойной для человека, на глазах у которого огненные шары с неба только что разрушили его дом, погубили знакомых, а нежданно появившиеся враги – довершили начатое. Кому-то из жителей Ардженьо наверняка удалось спастись… Но многих уже не было в живых.