Страсть Тёмного принца - Светлана Казакова

Так что я даже жаловаться не стала. Промыла, обработала. Что ещё нужно?

Оказалось, нужен дар некромага.

Он опустился передо мной на одно колено, попутно опрокинув пару стопок книг, поднёс мои ладони к губам и что-то прошептал. Кожу сначала обожгло холодом, затем словно окутало мягким тёплым облаком, и после короткого болезненного укола всё прошло. Принц отстранился, а я удивленно уставилась на совершенно целые и здоровые руки.

– Ты ведь некромаг, – пробормотала ошарашенно. – А я вроде ещё живая...

– Живая-живая, – успокоил он, затем встал и вновь отошёл к столу. – Но всё ещё состоишь из плоти, а некромагу при должной практике всё равно, жива эта плоть или мертва.

– Никогда о таком не слышала.

– Считай, что только что узнала не только государственную тайну, но и тщательно оберегаемый секрет некрогильдии. Проболтаешься – умрёшь.

Не было печали.

Я подняла голову, пытаясь определить, шутит он или нет, но Рэйвен уже сидел за расчищенным столом и с преувеличенным внимание вчитывался в одну из книг. Я пару мгновений посверлила его взглядом и тоже принялась за дело.

Первый том и впрямь оказался личным дневником, и с ним мне не повезло: сразу стало понятно, что среди записей безумного учёного о жестоких экспериментах нужного мне способа точно нет. Честно говоря, я так резко отбросила гадкую книжонку прочь, что принц хохотнул, будто нарочно мне ее подсунул, но снова смотреть на него я не стала.

Дальше процесс пошёл пободрее. Я читала местные сказания о невиданных чудесах, строгие отчеты военных, докладные записки мелких служек, откровенные до неприличия письма, газетные статьи и даже пару отрывков из любовных романов, которые Рэйвен отчего-то счёл достойными доверия.

И если с детьми всё происходит примерно по одному сценарию – резкий упадок сил, замедление сердцебиение почти до нуля, а потом взрыв, – то процесс обретения цвета у взрослых протекал по-разному. Одни раскрывали дар, спасаясь от смертельной опасности, и даже не замечали изменений в организме. Другие умирали и возвращались из-за грани уже полноценными магами. Третьи обретали силу на пике счастья, а четвёртые – в миг скорби.

Случаев было так много, что это не могло не воодушевлять, но я ни на секунду не забывала, что каждая из этих книг написана тёмным о тёмных, пока...

– Я нашла, – прохрипела я, не в силах оторвать взгляд от пожелтевших страниц. Корешок под напряженными пальцами хрустел и гнулся. – Нашла...

– Да? И что там сказано?

«Свет пугливее тьмы и при малейшей опасности лишь прячется всё глубже, потому истории известно ничтожно мало случаев позднего раскрытия светлого дара. Здесь не годятся испытания и угрозы, и даже счастье не поможет, настолько хрупко и ненадёжно это состояние. И уж тем более не стоит заикаться о мимолётной смерти – после такого свет сбежит от вас быстрее, чем душа. На поверхность его вытащит только покой. Абсолютный и безмятежный (не путать с вечным), покой, достигаемый при помощи медитаций и нехитрых формул, известных каждому магу крови...»

Я перевернула тонкую книгу, больше похожую на тетрадь, обложкой вверх.

Итак, ответ на вопрос всей моей жизни нашёлся в «Инструкции по техникам медитации для путешественников и прочих желающих найти душевное равновесие и спокойствие в наше неспокойное время».

Такие брошюрки люди выбрасывают пачками.

Я зажмурилась, затем осмелилась взглянуть на Рэйвена и вздохнула:

– Тут сказано, что нам нужна магия первого принца.

Я хотела, чтобы Рэйвен увидел этот текст. Мечтала, жаждала, смертельно устав от секретов. Что может быть проще, чем сунуть ему под нос книжку и больше ничего не объяснять. Но принц словно чуял эти мои устремления и отмахнулся от «Инструкций по техникам медитации» с ловкостью циркача.

Мол, зачем ему? Энви, не будь занудой, просто выпиши все нужные формулы и этапы ритуала, а завтра на балу поговорим с Лиэртом. Как это, на каком балу? На торжественном, в честь Игр Наследников, до них осталось меньше недели. Не может же седьмой принц явиться на вечер без спутницы. Ну и раз уж ответ найден, забирай эту книжонку и бегом спать, а то перепугаешь там всех синяками под глазами. Давай-давай, у меня полно работы.

В таком виде я и узнала две важные новости.

Во-первых, что принц если не знает точно, то как минимум подозревает о моей светлой сущности, но словно не хочет убедиться наверняка. А во-вторых, что завтра мне предстоит явиться во дворец, где соберутся не только все Тёмные высочества, но и все их приближённые.

Вряд ли меня кто-то узнает, и всё же...

А если нам с принцем придётся танцевать? Прикасаться друг к другу на глазах десятков, если не сотен высокородных тёмных?

В итоге меня, растерянную и перепуганную, выдворили из библиотеки так быстро, что я только и успела заметь непривычную бледность Рэйвена и его чуть подрагивающие пальцы, когда он запечатывал за нами дверь. Затем он вернулся за рабочий стол, усиленно стараясь на меня не смотреть, а я поплелась к себе, прижимая к груди спасительную брошюрку.

Настроение колебалось в немыслимых диапазонах: от щемящей радости до панических сомнений – ответ найден, но сработает ли? – от девчачьей нервозности перед столь важным событием до упрямого «а вот не пойду».

Всю ночь мне снились кошмары о том, как свет просыпается во мне прямо на балу, и я позорно убегаю из дворца, а все гости смеются и тычут мне вслед пальцами. И пусть утром синяков под глазами, которых так опасался принц, не было, чувствовала я себя всё равно препаршиво.

Когда в обед один из совсем юных и без конца смущённо краснеющих мундиров доставил платье, я даже не обратила внимания на фасон. Отметила только, что цвет на сей раз не кричаще-яркий, а нежно-голубой. Мой любимый, между прочим, но вряд ли кто-то здесь об этом знал – просто совпадение.

Потом пришла служанка, заставив меня отложить бумажки, куда я старательно переписывала все советы из «Инструкций», и на следующие два часа я превратилась в безвольную куклу в её суровых руках. Сразу вспомнились времена, когда меня вот так же прихорашивали дома, ещё не подозревая, что вскоре будут не выводить меня в свет, а прятать в комнате, словно позорную тайну.

Нет, я никогда не винила родителей и не чувствовала, что они меня стыдятся, но с каждым годом и с каждым неудачным ритуалом по пробуждению дара стена между нами будто становилась всё толще и прочнее, хотя по-прежнему оставалась прозрачной. Наверное, именно она и позволила мне сбежать, наплевав на все правила и предостережения. Останься мы близки, как в детстве, мне бы никогда не хватило духу так их перепугать.

«Но у них есть запасной план, а у тебя нет, – вмешалось подсознание. – Только один шанс. Последний. И ты либо вернёшься победительницей, либо можешь вовсе не возвращаться».