Ронин - Александр Воробьев

— Ну и какого черта, Боннели?

— Капитан, десять минут назад в здании Большого театра было совершено покушение на дочь президента Торсона.

— Твою мать, Боннели! Это не наш участок, при чем здесь мы?

— Сэр, спецотряд «Иритека» захватил там одного парня. Его роль в покушении непонятна, и они просят пока подержать его у нас.

Капитан вышел из поля зрения камеры.

— Хорошо, я выезжаю. Но, сержант, у них что, своих каталажек нет? Не поверю!

Рэд замялся.

— Не знаю, сэр. Их человек сказал, что отряд срочно отзывают на базу, а мы — ближайший полицейский участок на их проклятом пути. Вот…

Он виновато развел руками. Капитан что-то буркнул в ответ и отключил связь. Рэд развернулся к сгрудившимся вокруг коллегам.

— Ну и чего вы столпились? Если мало работы, так я сейчас добавлю! Давайте, давайте, быстрей. Клэм, Дюбуа, вы со мной. Будем встречать подарок. Да оружие с собой прихватите, кто их знает, террористов этих.

Рэд вытащил из ящика стола кобуру и, нацепив ее на ремень, пошел к дверям.

— Ну и жара сегодня, сержант.

— Ничего, сейчас нам еще жарче станет. Если так неделя начинается!

— Да, Серж, дерьма в нашей службе предостаточно.

Сержант выругался, заметив большое облако пыли.

— Цыц, мелюзга! Едут.

Он придал лицу непроницаемое выражение. Полиция и служба безопасности «Иритека» друг друга недолюбливали.

Несущийся на предельной скорости ховеркар резко затормозил в паре метров от стоящего Рэда, осыпав того пылью от воздушной подушки. Сержант поморщился, но промолчал, дождался полной остановки фургона и неторопливо отошел на шаг, освобождая путь. Бронированные двери транспорта с лязгом разъехались в стороны, наружу выпрыгнуло трое затянутых в противоударные костюмы бойцов, мгновенно взявших на прицел подходы к фургону. Следом за ними, словно мешок с песком, выкинули на раскаленный бетон связанного человека. Рэд присмотрелся и понял, что мужчина лежал с закрытыми глазами, явно без сознания. Стан? Странно, если он оглушен стан-зарядом, то еще как минимум два-три часа физически никакой угрозы представлять не мог.

— Вечер добрый, господин лейтенант. Что, я погляжу, крутого вы мужика взяли, раз даже оглушенного связали.

Выпрыгнувший из ховеркара последним, высокий крепыш с нашивками лейтенанта зло сплюнул под ноги и протянул продолговатый ящик, покрытый кожей. Рэд механически подхватил и, не глядя, закинул его на плечо. Лейтенант осуждающе посмотрел на здоровенного копа.

— Зря скалишься, сержант. Этот парень уже после стан-удара еще троих моих людей покалечил, пришлось добавить. Никогда такого не видел.

— И чего же он натворил?

Лейтенант пожал плечами:

— А черт его знает, взяли на месте покушения. Роль его непонятна, кто такой — тоже непонятно, все остальные террористы мертвы, а свидетели еще без сознания. И вообще, сержант, вам не кажется, что много знать вредно. Примите его, завтра за ним заедут ребята из нашей службы безопасности. Ясно?

Сержант кивнул, отдавая честь. Лейтенант козырнул в ответ, махнул рукой своим ребятам. Они ловко запрыгнули в фургон, ховеркар сорвался с места и почти мгновенно исчез за углом квартала.

Рэд нахмурился, разглядывая лежащего перед ним мужчину. Двойной стан-удар, крепкий парень, черт возьми! Нет, но какие мерзавцы эти из Корпорации, выкинули, уехали, а тащить?

— Так, молодежь, подхватили-ка тело и бегом внутрь, не дай бог, протухнет на жаре.

Он хохотнул, радуясь собственной шутке. Подхватил с дороги вещи террориста и, утирая пот, прошел в кондиционированный рай участка.

Сквозь темноту, тишину и покой беспамятства резко пришла боль. Тело безжалостно рвало на части огненными бичами, дико стучало в висках. Ник попытался сесть… и со стоном опустился обратно. Казалось, голова была готова взорваться от малейшего движения. Следующую попытку он рискнул предпринять через пару минут мучительной борьбы с головной болью. Тело отчаянно сопротивлялось, отзываясь вспышками подступающей темноты и тошноты. Он судорожно хватил ртом воздух и открыл глаза.

Небольшое полутемное помещение, грубый каменный пол, пластиковый лежак и облупленная металлическая дверь с маленьким зарешеченным окошком. Тюрьма? Ник попробовал пошевелиться, так и есть, руки надежно сковывали электронные наручники. Нет, скорее полицейский участок — в помещении отсутствовала канализация и все, что положено камере, где человек по тем или иным причинам должен обитать сколь-либо продолжительное время. Значит, участок. Но почему?

Он подогнул под себя ноги, пытаясь устроиться поудобнее на узком топчане. Итак, он убивал время: купил забавного зверька, поел, пошел прогуляться, решил зайти в оперу… Опера! Ник скривился от боли. Теперь он все вспомнил. Диану, наемных убийц, прерывистый писк Дача, предупреждавшего об опасности…

Шершавый язычок настойчиво прошелся по щеке. Оцепенение стало проходить, сменяясь миллионами покалывающих иголочек, это нервные окончания начали возвращаться к жизни после шока. Ник подрагивающей рукой ласково прижал к себе меховой комочек.

— Дач, малыш, ты-то как сюда попал? Умный ты мой парень, вот если бы еще наручники мог снять…

Ник усадил Дача на плечо и расслабился, входя в медитативное состояние. Измученное тело сопротивлялось релаксации, но постепенно выучка взяла свое, и Ник растворился в пустоте медитации.

В себя он пришел через пару часов, когда за окном окончательно стемнело. Что-то происходило вокруг, что-то недоброе разливалось по окрестностям. Снова, как и тогда в Опере, тревожно запищал Дач. Ник замер, прислушиваясь. Тишина, сквозь толстые бетонные плиты участка не пробивалось ни звука. Ник глубоко вдохнул, расслабившись и постаравшись придать голосу миролюбивые нотки, громко спросил пустоту:

— Эй, меня кто-нибудь слышит?

Ответа не последовало Ник повторил погромче — результат остался прежним. Тогда он закричал во всю мощь тренированной годами службы глотки:

— Кто-нибудь меня слышит!!?

— Закрой пасть!

Голос раздавался из вмонтированного над дверью динамика. Ник расслабился и, надеясь, что его видят, принял более дружелюбную позу.

— Послушайте, я подданный Восходящей Империи и не понимаю причин своего ареста.

— Сказано, закрой пасть! Больше повторять не буду! — Голос на секунду затих, затем, внезапно смягчившись, пояснил: — Не до тебя тут, парень.

Ник пожал плечами — придется ждать, когда к нему проявят интерес и он сможет доказать свою невиновность. Может, даже и хорошо, что пока его оставили в покое. Тело до сих пор еще противно ныло после стан-удара, прося хотя бы пару часов отдыха, и Ник, решив согласиться с мнением организма, мгновенно провалился в сон.