Поругание прекрасной страны - Александр Корделл

— Чище чистого. Так, значит, до последнего? Я против передышек, когда дерусь за Вильгельма Четвертого.

— Что ж, идет, — сказал Проберт, снимая медвежью шкуру. — Хоть до могилы, если хочешь, а когда покончу с тобой, я переломаю здесь ноги каждому, кто не покажет карточку союза.

— Лежачий получает башмаком в бок, — сказал Райс, который уже кружил вокруг него, выставив вперед левую руку. — Плохо твое дело, Проберт, ты ведь нарвался на боксера.

Левый кулак точно попал гиганту в лицо. Все затихли, слышен был только скрип половиц под ногами бойцов. И вдруг Большой Райс опустил кулаки и с ужасом уставился в окно.

— Милосердный Боже, — проговорил он. — Солдаты!

Дай Проберт круто обернулся, и в это мгновение Райс нанес ему страшный удар правой и рассек бровь над его единственным глазом. Дай взмахнул руками и рухнул. Половицы так и застонали от семипудовой тяжести. Дай поднялся на колени и стоял, тряся огромной головой. Капли крови падали на пол.

— Подлец ты, — сказал он.

— Да, — ответил Большой Райс, который все еще кружил вокруг Проберта. — Почему бы мне не быть таким же подлым, каким ты был в Блэквуде? Вставай, ты, корова, я тебя разделаю получше, чем на бойне в Кармартене.

— Ловко отец расправляется с «шотландскими быками», а? — ликовал Мо.

В эту минуту открылась дверь и вошел Идрис Фор-мен. Райсу Дженкинсу он был едва по плечо. Он с первого взгляда понял, что здесь происходит.

— Никак Дай Проберт? Опять за свои штучки взялся? — сказал он, обращая к нему маленькое морщинистое лицо, потом повернулся к Райсу. — Силы много, ума мало, невелика потеря для союза, хоть бы вы и убили друг друга. А ну, марш к стойке, выпейте вместе да послушайте умных людей. — И сердито замахал руками. — И вы все идите к стойке!

— Эх, жаль, — прошептал Мо. — Как из него кровь полила — еще бы минута, тут бы ему и крышка. Ну да ладно, доберемся до него после речей. Сегодня у нас гости, видишь? — спросил он, показывая большим пальцем на дверь.

— Гости?

— Твоя сестра! — прошипел Мо. — Гляди.

Крепко прижимая к себе собачонку, я глядел, как вслед за Беннетом в трактир вошла Морфид. Ее лицо было бледно и грустно; она казалась необыкновенно красивой в пышном черном платье, с голубыми лентами в волосах. Отец прав, подумал я, она пропала: одно дело произносить политические речи у себя дома, а другое — выступать с ними на людях, когда жандармы прилипли ушами к замочным скважинам, а под полом притаились хозяйские шпионы.

Идрис Формен вскочил на стул.

— Господа и дамы, — начал он. — Поскольку сегодня в обществе большой день, я привел гостя из Нантигло — представителя Национального союза рабочих классов, и прошу дать ему возможность высказаться. Ибо независимо от того, за что вы проголосуете — за общество взаимопомощи или за союз, — ясно одно: пора нам всем объединиться под одним флагом. Так что прошу его внимательно выслушать.

Он соскочил со стула, и на его место встал Беннет, готовый к бою. Со всех сторон орали и шикали: мало нам, дескать, англичан — управляющих, сборщиков налогов, учителей и проповедников, они еще в друзья навязываются.

— Катись на север и займись своим делом в Ланкашире! — крикнул Райс.

— Дайте человеку высказаться! — взревел Идрис.

Наступила благопристойная тишина — Идриса все уважали.

— Господа, — начал Беннет, — как вам уже сказал Идрис, меня послали ваши английские братья, чтобы добиться объединения рабочего класса под одним флагом…

— Ну да, — бросил Оуэн Хоуэллс, — под красным; катись ты ко всем чертям — приходят тут всякие и начинают вмешиваться в наши внутренние дела.

— Нет, под белым, — сказал Беннет. — А когда он станет красным, я первый плюну на все эти переговоры. А что до ваших внутренних дел, то у вас их нет, да и никогда не будет, пока вы тут сидите и скулите об эксплуатации. Вы думаете, только вам плохо? Черт, когда бы так, союзу и делать было бы нечего. Рабочих эксплуатируют по всей стране — на севере, юге-востоке и западе, во всех ее уголках. Зло, порожденное троном и церковью, царит в наших городах так же, как и в ваших, но мы-то изготовляем оружие, чтобы с ним бороться, а вас только на то и хватает, чтобы платить пенсы в общество взаимопомощи.

— Это оскорбление! — возмущенно крикнул Диг Шон Фирниг.

— Заткнись! — рявкнул Идрис. — Это правда.

— Правда или нет, — с довольным смешком проговорил Большой Райс, — это подстрекательство к бунту. Толково. А ну продолжай, англичанин.

— И продолжу, — отозвался Беннет. — Трон стакнулся с церковью, а церковь стакнулась с дьяволом. Пока епископы болтают о святости монаршего сана, этот монарх транжирит богатства, созданные трудом голодных детей. Замечательный союз! А потом монарх благословляет епископов и жалует им дворцы, построенные на доходы с проституции. Короче, короля — на плаху, а этих дьяволов церковников зажарим живьем, как вы некогда делали в старом Кармартене.

— Силы небесные! — проговорил Оуэн Хоуэллс.

Тут все члены общества сразу стали серьезными: еще бы — не каждый день тебя в трактире открыто подстрекают к бунту. Стоило хоть одному слову из сказанного здесь проникнуть наружу, и Беннет подлежал повешению, колесованию и четвертованию.

— Вот-вот, — сказал Беннет. — Силы небесные. Давно пора кому-нибудь высказать правду вслух — достаточно ее в Уэльсе шепчут по углам. Слишком здесь много болтают потихоньку и слишком мало делают в открытую, и это в стране, которая породила Оуэна Глендовера. Позор! И уж очень вы себя жалеете — только не обижайтесь на мои слова, — вы же не единственные, кого эксплуатируют мои соотечественники. В Бристоле по-прежнему торгуют рабами, торгуют люди, которые истово молятся в церкви. Вы бьете своих детей, чтоб их не порол мастер на фабрике? Ваших малышей обливают холодной водой, когда они падают без чувств около машин? Ваших детей бьют и морят голодом на глазах матерей? Вот что происходит на фабриках Ланкашира. Держите вы кормилиц для малышей бедняков, потому что у голодных матерей нет молока? Нечего на меня таращиться. Становитесь на колени и благодарите Бога, что вы уэльсцы, что вы платите свои пенсы в это общество пьяниц, которое вы называете обществом взаимопомощи, а на остальных вам наплевать.

— Поосторожнее в выражениях, — заметил Билли Хэнди.

— А ты попридержи язык, пока я не спустился и не вырвал его! — воскликнул Беннет. — Я как раз и говорю о таких, как ты и Фирниг. Уэльские общества взаимопомощи, основанные на товариществе, были созданы святыми, но их погубили такие, как вы, вы разворовали их фонды и опорочили самый их принцип — честность и порядочность. Вы берете деньги и ничего не даете взамен. Вы — орудия хозяев, назвать вас поганью будет еще слишком хорошо. Однако вы сослужили нам службу. Такие, как вы, доказали, что общества взаимопомощи не только бесполезны, но являются прибежищем трусов, не способных на борьбу со злом. Это оборона, а не наступление. По всей стране общества взаимопомощи распадаются как бесполезные, и их место занимает союз. А союз помогает осуществлению Хартии Ловетта…